Война, с одной стороны, ускорила процесс разложения традиционного общества, с другой – стала непреодолимым препятствием для становления гражданского общества. Чеченское общество оказалось полностью деструктурированным и маргинальным, когда ни традиционные, ни государственные, ни общественные институты не оказались способными повлиять на его состояние и организацию. Утратив интерес к традиционным ценностям, чеченцы в большинстве своем не обратились к ценностям открытого, гражданского общества. Обращение к религии у многих людей носило характер профанации. Вследствие этого нравственный кризис осложнился религиозным расколом.
Кровопролитные военные действия и гибель большого количества людей, прежде всего мирного населения и вследствие этого обесценивание человеческой жизни вообще, способствовали девальвации универсальных этических ценностей и углублению нравственного кризиса. Хотя, в общем, эти же процессы, но вызванные сильнейшим шоком вследствие смены государственной идеологии и социально-экономического уклада, были свойственны и всему российскому обществу. Но именно в Чечне по вполне объективным причинам они приняли крайние формы.
Чеченское общество сегодня ищет выход из нравственного тупика. Эти нравственные искания пока еще не очень осмысленны. Мы подобны слепому и глухому человеку, который пытается найти выход из сложнейшего лабиринта. Обращение к формальной стороне религии в ущерб ее внутренней сути не только не способствует нравственному возрождению, а, наоборот, может завести нас в очередной тупик, выбраться из которого нам будет практически невозможно, так как потеря этнической идентичности является смертью для любого этноса.
Обращение же к духовному и нравственному наследию наших предков будет способствовать успешному завершению этого поиска, будет способствовать духовному и нравственному возрождению чеченского народа. Частью этого великого наследия и является этический кодекс «Къонахалла».
Кодекс «Къонахалла» не охватывает всего многообразия чеченской этики, которая представляет собой сложную и многоступенчатую систему. Но он является ее вершиной, ее нравственной квинтэссенцией.
В основе кодекса – долг перед Отчизной, перед народом, принимаемый на себя къонахом добровольно. В этом отношении понимание долга – «декхар» къонахом полностью соответствует трактовке Иммануила Канта, который называет долгом необходимость действия из уважения к нравственному закону. Къонах следует своему долгу перед народом, Отчизной, исходя из внутреннего осознания этого долга. Он не ждет за это награды ни в этом мире, ни в потустороннем. Его поступки определяются не страхом перед воздаянием или небесной карой, а его доброй волей. Для къонаха следование долгу – высокая священная миссия, которая требует от него огромных нравственных усилий. Мессианство, по мнению Я. Чеснова, заложено в самой структуре личности, в центре которой находится къонах. Этими чертами и своей ролью в обществе къонах приближается к положению Спасителя.
Известный чеченский этнолог Саид-Магомед Хасиев в ценностной шкале чеченцев выделил три уровня категорий: «радующие глаз», «видимые», т.е. бросающиеся в глаза: адамалла –человечность, цIано – духовная чистота, юьхь – лицо, гIиллакх – этикет; «радующие сердце», т.е. менее демонстративные: кIинхетам – милосердие, нийсо – справедливость, иэхь (бехк, иэс) –стыд, оъздангалла – благородство; «невидимые», «корни»: ларам – почтительность, бакъо –правдивость, сий – честь, собар – выдержка, терпение.
Именно «невидимые» ценности ученый считает базовыми для ценностной шкалы и присущими прежде всего къонаху. При этом основополагающей категорией ценностной системы чеченской этики и кодекса «Къонахалла» является «адамалла – человечность, гуманность». Она не просто занимает первое место в структуре ценностной шкалы, а является ее вершиной и фундаментом одновременно. Она трансцендентна для чеченской этической системы, пронизывает ее от основания до вершины, определяет качество и характер других нравственных ценностей.
«Адамалла» в чеченской этической системе определяется не только категориями гуманности (милосердие, сострадание, сопереживание, великодушие), но и мудростью. В чеченской этике отношение к разуму как критерию морали неоднозначное. Чеченцы не доверяют разуму, если он не сопряжен с сердцем, с интуицией. Поэтому в ценностной шкале разум не выделяется в качестве отдельной категории, в отличие, к примеру, от адыгской этики, в которой Б.Х. Бгажноков отмечает пять постоянных принципов: человечность, почтительность, разум, мужество, честь. Мудрость, представляющая собой гармонию разума и сердца, является не только основой человечности, но и критерием нравственности вообще.
Не менее важным критерием человечности является великодушие, прежде всего великодушие к побежденному врагу. Эта нравственная ценность была настолько важной для чеченцев, находившихся в состоянии перманентных оборонительных войн, что сохранилась легенда, посвященная ей. Она была записана С.-М. Хасиевым в конце 60-х годов ХХ века в одном из горных районов Чечни. Согласно легенде, «души благородных воинов Бог обратил в белых лебедей. Поэтому они спокойны и величественны. А души воинов, давших на войне волю чувству гнева и озлобления, не соблюдавших меру дозволенного по отношению к врагу, прокляты и помещены Создателем под корни самых высоких гор. Но им было обещано, что наступит время, когда они будут освобождены. И если погубленные ими души простят их, то жестокие воины будут прощены Богом и обращены в белых лебедей. А вначале Всевышний превратил души жестоких воинов в журавлей. Поэтому стаи журавлей, улетая каждой весной на север, громко плачут и просят прощения у погубленных ими душ. Лебеди же проделывают весь этот путь добровольно, из-за сострадания к своим согрешившим собратьям, и молятся за них в стране теней».
Жестокость по отношению к побежденному или раненному врагу, по отношению к слабому или беззащитному считается категорически неприемлемой не только в кодексе «Къонахалла», но и в чеченской этике вообще.
В поэме А.С. Пушкина «Тазит» главный герой – молодой адыгский князь, воспитанный чеченцем, вступает в конфликт с отцом, отказываясь следовать его морали. Старик-чеченец, возвращая сына князю, горд плодами своих усилий:
«Прошло тому тринадцать лет, Как ты в аул чужой пришед, Вручил мне слабого младенца, Чтоб воспитаньем из него Я сделал храброго чеченца. Сегодня сына одного Ты преждевременно хоронишь. Гасуб, покорен будь судьбе. Другого я привел тебе. Вот он. Ты голову преклонишь К его могучему плечу. Твою потерю им заменишь - Труды мои ты сам оценишь, Хвалиться ими не хочу».
Но старый князь недоволен сыном:
«Где ж, – мыслит он, в нем плод наук, Отважность, хитрость и проворство, Лукавый ум и сила рук? В нем только лень и непокорство. Иль сына взор мой не проник, Иль обманул меня старик»
К удивлению и гневу отца, юноша отказывается напасть на безоружного купца, схватить беглого раба. На вопрос князя, почему он не убил встретившегося ему убийцу брата, Тазит отвечает, что тот «был один, изранен, безоружен…».
Многие исследователи творчества поэта считают, что эти поступки он совершает под влиянием христианской морали. На самом же деле герой поступает как настоящий къонах. Ведь къонах не может напасть на слабого и беззащитного человека. Он не только не может убить раненного и безоружного кровника, но и согласно чеченскому кодексу, должен оказать ему посильную помощь.
Великий русский поэт был лично знаком с Бей-Булатом Таймиевым, знаменитым чеченским военачальником, мудрым политиком, блестящим дипломатом, настоящим къонахом. А.С. Пушкин писал о нем в «Путешествии в Арзрум»: «Славный Бей-Булат, гроза Кавказа… Приезд его в Арзрум меня очень обрадовал: он был уже мне порукой в безопасном переезде через горы и Кабарду.». Конечно же, поэт имел представление о кодексе «Къонахалла» и это отразилось в образе и поступках главного героя поэмы.
Основой категории «адамалла – человечность» является гуманность, человеколюбие, милосердие, сострадание, но сострадание в активной форме. Ведь къонах – это прежде всего защитник слабых и беззащитных, их последняя надежда на справедливость в этом несправедливом мире.
Понятие человечности включает в себя также бережное, трепетное отношение к природе, ко всему, что окружает къонаха. Он ощущает себя частью этого огромного мира, в котором все равны перед Вечностью, будь то человек, муравей или дерево. Къонах не может осознанно причинить вред живому существу или растению. Поэтому он очень бережно пользуется благами природы, придерживаясь принципа умеренной необходимости.
Следующей по значимости категорией в кодексе къонаха является «нийсо – справедливость», ею определяются взаимоотношения къонаха с людьми. Некоторыми учеными она трактуется как «равенство», но это связано с тем, что сами носители языка в слове «нийсо – справедливость» улавливают оттенок равенства.
Справедливость, так же как и человечность – одно из важнейших качеств къонаха, так как она выводит его отношение к миру на высокий социальный и духовный, можно сказать, мессианский уровень. Справедливость, как и свобода, была одной из самых востребованных этических ценностей в чеченском обществе во все времена. Если свобода – абсолютна, то справедливость– ограничение ее на уровне общества. Ее отсутствие в социальных отношениях приводило к кровопролитным внутренним конфликтам, к гражданским войнам. При этом первостепенными в их возникновении были не экономические причины, а нравственные диспропорции в человеческих взаимоотношениях. Тем более справедливостью должен был обладать человек, священной миссией которого было служение Отечеству.
«ЦIано – духовная чистота» – одно из важнейших качеств къонаха, так как без него он не может быть по-настоящему человечным и справедливым. Чистота помыслов и устремлений, внутренняя отстраненность от надежды на вознаграждение в земной и небесной жизни – основные составляющие высокой миссии къонаха. С этой категорией связано отношение къонаха к религии. Религиозная культура къонаха определяется прежде всего – влиянием суфизма, так как чеченцы исповедуют ислам в его суфийской форме. Отсюда предпочтение внутренней сути религии перед ее внешней формой, скромность в отправлении религиозных ритуалов, осмысление веры как личной, интимной сферы человека, высокая степень религиозной толерантности.
Для къонаха характерно трепетное отношение к человеческой жизни как к высшей ценности, уважение личного достоинства человека, независимо от его социального статуса, национальной и конфессиональной принадлежности. Именно поэтому эталоном нравственности для него является сам человек, получивший от Всевышнего возможность свободного морального выбора между добром и злом, человек, «способный к совершенствованию на пути самопознания и обретения своего истинного “я”».
С «цIано – духовной чистотой» непосредственно связаны такие этические категории как «оьздангалла – благородство» и «гIилакх – этикет». «Оьздангалла – благородство» является универсальной нравственной категорией. Она сопряжена также с человечностью исправедливостью. «Благородство» является признаком хорошего происхождения, высокой внутренней культуры и духовности. Оно придает человечности возвышенность, чистоту и утонченность. Этикет является внешним выражением благородства. У чеченцев этикет был не просто набором утонченных манер, а одухотворенным ритуалом, системой социальных знаков, благодаря которой социальная структура оставалась стабильной. Так же как ритуал – «ли» у Конфуция, традиционный этикет в чеченском обществе сглаживал социальные противоречия, подчеркивал формальное равенство всех его членов, способствовал гармонизации человеческих взаимоотношений внутри общества. Поэтому къонах ни при каких обстоятельствах не мог нарушить этикет.
Основополагающими этическими категориями кодекса къонаха также являются «ларам –почтительность, уважение» и «сий – честь». «Ларам» – это почтительное отношение къонаха к миру, к людям, к человеческой личности. Оно не зависит от внешних обстоятельств, а присуще ему изначально, существует постольку, поскольку существует сам къонах. «Сий – честь» – это, с одной стороны, внутреннее осознание человеком собственного достоинства, с другой – отношение к этому достоинству общества и отдельных людей. Честь – единственное достояние, которым къонах дорожит больше жизни. Возможно, это связано с тем, что «честь своей последней основой имеет убеждение в неизменности нравственного характера, в силу которой единственный дурной поступок ручается за такой же моральный характер всех последующих, вследствие чего утраченную честь никогда нельзя восстановить».
Трепетное отношение къонаха к чести и личному достоинству связано не с индивидуализмом и эгоцентризмом, а с нравственной высотой его общественной миссии, которая состоится лишь в том случае, если и цель, и средства, и личность будут соответствовать ее абсолюту.
Некоторые исследователи чеченской этики смешивают с честью категорию «яхь» – соперничество в добрых делах и мужественных поступках. Но это – качество, более свойственное для «кIанта – доброго молодца», героя чеченских эпических песен – илли, чем для къонаха. КIант обладает всеми качествами эпического героя: физической силой, мужеством, миролюбием, справедливостью, но нравственная цель его поступков более приземленная, чем миссия къонаха. Поступки кIанта более ориентированы на публичное одобрение и похвалу. Къонаху «яхь» как этическая ценность не противопоказана, но она не должна бросаться в глаза. По отношению к близким людям, друзьям она совершенно неуместна. По всей видимости, первоначально она была уместна только по отношению к врагу, который вызывал к себе уважение. Старинная притча, которая отражает принципиальное отличие в народном сознании къонаха от кIанта-удальца, была записана С.-М. Хасиевым в одном из горных районов Чечни:
«На самой вершине утеса стояла боевая башня, которая защищала вход в ущелье, а также с нее передавали сигналы о приближающейся опасности в другие районы гор. Кровлю ее завершал остроугольный камень – цурку. Однажды сокол, пролетая над утесом, сел на этот камень и очень довольный собой, стал оглядывать окрестные горы.
– Чем же ты так доволен? – спросил у него камень.
– Как же мне не быть довольным, если у меня так все хорошо, – ответил сокол, – Всевышний дает нам три года жизни на этой земле. Я уже два года прожил, но чувствую себя словно мне один год, и прилетел я сюда, поклевав живой печени. Мне подвластны крылья и небо.
– Я же стою на вершине этой башни уже девятьсот лет для того, чтобы она не разрушилась, – сказал камень, – За это время я увидел столько, что, начни я рассказывать об этом даже со времени твоего сотого предка, не хватило бы твоей жизни. Разница между мной и тобой в том, что ты создан для того, чтобы насыщать свой желудок и любоваться своей силой и удалью, я же здесь для того, чтобы не разрушилась эта башня и охраняла мир людей, живущих вокруг».
«Собар – выдержка, терпение» – это особая категория в ценностной системе кодекса. Ее значимость подчеркивается чеченской пословицей: «Къонах собарца вевза – къонах познается по выдержке». «Собар» обладает целым рядом значений, пересекающихся друг с другом. В духовном аспекте – это жертвенность, восхождение на Голгофу ради блага людей.
Кроме того, это – самообладание, выдержка, терпение, мужество. «Къонахчун майралла – собар. – Мужество къонаха – выдержка» – гласит чеченская поговорка. «Собар» – это фундамент, на котором держится ценностная система кодекса «Къонахалла». Именно с этой категорией связано отношение къонаха к смерти и судьбе. Къонах сдержанно и с достоинством принимает все удары судьбы, но, ясно осознавая свое право выбирать между добром и злом, между истиной и ложью, между жизнью и существованием, он чувствует себя хозяином своей судьбы. Къонах понимает неизбежность, фатальность смерти, и, соответственно, свою обреченность, но не испытывая страха перед ней, он ощущает свое превосходство и над судьбой, и над смертью. Это чувство очень глубоко и проникновенно передается в старинной чеченской песне:
«Ты, горячая пуля, коварна и зла, Но моею рабою не ты ли была? Ты безжалостна, смерть, твой ужасен предел, Но не ты ль мне служила, когда я хотел? Ты, сырая земля, успокоишь меня, Но топтал не тебя ль я ногами коня? Ты укроешь меня, успокоишь, а все ж Только тело мое, а не душу возьмешь!»
Человечность, справедливость, духовная чистота, благородство, почтительность, честь, выдержка – основные категории, составляющие ценностную систему кодекса «Къонахалла». Как система нравственных ценностей она идеальна так же, как и универсальна. Народ, создавший такую систему, не может не иметь в нравственном отношении великого будущего.
Чеченский этический кодекс «Къонахалла» является уникальным памятником нравственной мысли человечества. И, несомненно, он сыграет историческую роль в духовном и нравственном возрождении чеченского народа.
