Русско-кабардинский военно-политический союз, сложившийся в XVI–XVII веках, стал одной из самых ярких страниц в истории Северного Кавказа. Его можно смело назвать триумфом кабардинской дипломатии — доказательством зрелости и политического веса Кабарды, которая в ту эпоху переживала расцвет феодализма, достигла значительного могущества и стала центром притяжения для соседних народов. Как отмечал выдающийся кавказовед В. И. Абаев, эпитет «кабардинский» в то время был синонимом аристократической изысканности, политической осмотрительности и дипломатического мастерства. Однако за этим внешним блеском скрывалась внутренняя хрупкость: Кабарда, несмотря на свою репутацию сильного государства, на деле представляла собой объединение множества удельных княжеств, между которыми не прекращались разногласия и борьба за влияние. В отличие от централизованного Московского царства, Кабарда не обладала единым механизмом власти, что делало её уязвимой в долгосрочной перспективе.
С течением времени разрыв в социально-экономическом и политическом развитии между Россией и Кабардой становился всё более очевидным. Пока Москва наращивала военную мощь, развивала административную систему и расширяла свои границы, Кабарда оставалась в рамках традиционного феодального уклада. Этот дисбаланс, по мнению многих историков, включая дореволюционных, и стал причиной того, что в 1763 году Россия, разорвав союз, начала прямую колонизацию Кабарды. Считалось, что Кавказская война была неизбежной, а планы завоевания — давними и продуманными. Однако более тщательный анализ источников показывает иную картину: вплоть до 1760-х годов Россия последовательно придерживалась договорённостей, заложенных ещё в XVI веке. Союз воспринимался как партнёрство — Москва обеспечивала защиту, а кабардинские владетели отвечали верностью и военной поддержкой. При этом Кабарда не испытывала прямого давления и сохраняла статус свободного, де-факто независимого образования. Даже княжество Идарей, вступившее в отношения протектората, делало это добровольно и без принуждения.
На самом деле, реальная угроза независимости Кабарды исходила не от России, а от Османской империи и Крымского ханства, которые настойчиво претендовали на её территорию, требуя безоговорочного подчинения. В этом контексте альянс с Москвой выглядел для кабардинцев разумной стратегией выживания. Однако к середине XVIII века геополитическая ситуация изменилась. Ослабление внутренней структуры Кабарды, усиление внешнего давления и рост интереса России к Кавказу как стратегическому региону привели к пересмотру подходов. Разрыв союза и начало завоевательной политики стали, увы, следствием не изначального заговора, а закономерного хода истории, в котором доминировал закон неравномерного развития народов.
Особую сложность представляет и интерпретация отношений между Кабардой и Балкарией. Исследования показывают, что балкарские таубии (вельможи) долгое время стремились к сближению с Россией, руководствуясь прагматическими соображениями. Однако даже в условиях обострения русско-кабардинских отношений балкарцы сохраняли традиции братства и соседства с кабардинским народом. Лишь в разгар Кавказской войны, видя грядущие потрясения, балкарские владельцы сделали осознанный выбор — войти в состав Российской империи, чтобы сохранить свой народ, культуру и будущее. Этот путь был не предательством, а попыткой выжить в эпоху огня и перемен.
checheninfo.ru
