Кавказ – дело тонкое…

Мы спускались вниз по ущелью. Дорога от снежных завалов была почти не проходимой, да и погода в тот день, как нарочно, выдалась скверной: ветер грозно выл, свободно буйствуя по всему ущелью, а хлопья снега гонимые им с высоких горных утесов оседали на наши ресницах. Небо, леса, скалы будто грозились навсегда заточить нас в этой неистовой теснине…

Уже смеркалось, и ночная мгла мало помалу воцарялась по всей окрестности. Но мы кое-как продвигались далее, пока перед глазами не предстала иная картина: вдали, где горы уже не давили так своей громадностью, мелькали тусклые огоньки забытого современной цивилизацией аула, такого желанного и так манящего к себе на ночлег. Почувствовав прилив сил, мы добрели до него, наконец.

Улицы его были безлюдны, лишь изредка до нас доносились то блеяние голодных овец, то мычание одинокого бычка, то лай, озабоченного нашим внезапным визитом, собак. Мы постучали в дверь одной сакли, из окна которой отрадно блестел редкий в этих местах предмет цивилизации – керосиновая лампа. Видимо уже привыкший к нежданным гостям, старик – хозяин сакли, радушно просил нас на ночлег. Не обремененные лишними вопросами, мы скоро согрелись, наслаждаясь ароматами черного чая. Ужин наш состоял из нескольких куриных яиц, кислого айрана и лепешки из кукурузной муки.

Попотчевав нас скромным горским ужином, старик ненавязчиво поинтересовался – кто мы, откуда и затем разрешил идти в кунацкую, где хозяйка уже постелила для нас постель.

Завершив ночной намаз, я подкинул в печь немного дров из тех, что были небрежно сложены в углу, и молча лег спать. Щеки уже покрылись алыми румянами, а уши горели, словно угольки из печки. Очень скоро я стал ощущать сладкое чувство похожее на дремоту. Но длилось оно не долго. Обиженный тем, что я так быстро задремал, мой товарищ – журналист из российской провинции, дернул меня за локоть и напомнил, что я обещал ему помочь в написании очередного материала о Кавказе.

Я знал, что в своих предыдущих публикациях он часто приводил факты «свидетельствующие» о суровом, подчас ненормальном положении вещей на Кавказе. Перечитывая его материалы, обыватель не просвещенный в дела Кавказа, начинал в буквальном смысле осязать суровость внутренних процессов, происходящих в этом гордом и беспокойном крае.

- «Кровная месть, многоженство, угнетенное положение женщины, калым за невесту… Сколько еще перьев нужно сломать и чернил вылить, чтобы перечислить все социальные явления, столь чуждые для человека с современным мышлением?» – как из пушки выстрелил мой товарищ.

Пришлось начинать по порядку…

Кровная месть… Врожденная ли это кровожадность горцев, вызванная их буйным нравом? Отнюдь. Скорее принцип, согласно которого мужчине легче умереть, нежели отдать свою честь на поругание. Более того, закон неотвратимого возмездия веками охранял жизнь, достоинство и общественную безопасность горцев, так как его отсутствие непременно развязало бы руки жестокосердечным людям и поставило бы под угрозу жизни остальных членов общества.

Обычай кровной мести спасал и самих потенциальных убийц, заставляя задуматься, прежде чем совершить роковой поступок. Убивая сегодня, убийца знал, что сам будет убит завтра. Прежде чем оплакивать убитого, горцы оплакивали убийцу! Справедливость данного обычая подтверждалась и ветхозаветной заповедью – «око за око, зуб за зуб», а на Кавказе еще и усиливалась аятами из Корана: «О вы, которые уверовали! Предписано вам возмездие за убитых!». Сегодня опыт стран, отменивших закон «справедливого возмездия», показал, что его отсутствие уже привело к значительному росту числа преступлений.

Но что там кровная месть, когда речь зашла о многоженстве…

- Говорят многоженство у вас до сих пор, и живут, говорят, сотню лет дети гор» – иронизировал мой друг с современным мышлением, – или ты не согласишься с тем, что ваши кавказские обычаи – реакционны по отношения к женщине?».

Помимо многоженства он начал на пальцах руки приводить примеры, доказывающие дискриминацию горской женщины, ее рабское положение в семье, затворничество и беспрекословное подчинение мужу.

Да! На этот раз обвинений было действительно много. Мой друг довольно потер руки, ехидно улыбнулся скаля зубы и сверкнул глазами ожидая, что я покорно выброшу белый флаг и сдамся на милость приведенных им обвинений.

Чтобы остудить его пыл я пошел на хитрость и отчасти с ним согласился. Мало ли, мол, старых дураков на Кавказе, держащих в одной руке замызганные четки, а в другой – хлесткую плеть, которой погоняют своих многочисленных жен и с пеной у рта доказывающих, что все «по божески»… Однако вряд ли поступки этих аксакалов можно увязать с морально-этическими установками горцев.

Что касается прав мужчины иметь несколько жен, то это дозволенность, мудрость которого можно легко саргументировать. Так из-за постоянных войн, несчастных случаев и более активного образа жизни – мужчины во все времена гибли чаще женщин, вследствие чего женская половина человечества стала преобладать над мужской. Следовательно, росло число вдов и незамужних женщин. Возникает вопрос: каким образом их уберечь от прелюбодеяния, которое быстро приводит к разложению моральных устоев общества? В таком случае, не лучше ли женщине быть второй, третьей, четвертой – но законной, полноправной женой, а не подпольной сожительницей и всеми призираемой любовницей?

Мой друг притих и, воспользовавшись его временной растерянностью, я решил «добить» его резонным вопросом: разве в эмансипированной Европе, в мире распутства и вседозволенности положение женщины лучше, когда мужчина формально состоит в браке лишь с одной, а внебрачные отношения поддерживает с десятками?

В ответ вновь последовала тишина… Я понял, что в нашем диспуте настал благоприятный момент, когда оппонента можно задавить своими аргументами. Но друг меня опередил, хотя тональность его вопроса была уже менее категоричной:

- «Разве это нормально, что женщина и так обремененная своими домашними обязанностями, еще и полностью подчиняет себя воле супруга?».

Я понял, что проблема моего друга заключается в том, что он видит лишь то, что лежит на поверхности. Поэтому пришлось начинать издалека и обращаться к следующим бесспорным фактам: правят, изобретают, строят, издают законы, присутствуют там, где нужна сила духа, крепость мускулов, твердость характера – только мужчины. Суть этого – мужчины «главенствуют» над женщинами в силу своих природных качеств, складу ума, выносливости, психологии. Именно поэтому не только на Кавказе, но и во всем мире женщина-правитель это редкий случай. Потому что сама природа отвела женщине другую, не менее важную и почетную роль – воспитание детей и хранение домашнего очага! Это значит, что самое почетное место для женщины – это ее дом!!!

Какое из нижеследующих положений лучше: когда женщина загружена общественными обязанностями, а ее дети находятся на попечении нянек и в детских садах, или же когда она постоянно при детях и всецело отдает себя их воспитанию? Ответ очевиден! Ну и, наконец, стоит ли напоминать о том, что сегодня во всем «цивилизованном мире» девушка, выходя замуж, обременяет свою семью хлопотами, связанными с приобретением ей приданного, в то время как на Северном Кавказе истинный джигит считает для себя позором – брать приданное с невесты, и более того, сам обязан выплатить ее семье калым… Не говорят ли все эти факты о поистине высоком доверии к женщине на Кавказе, где ей поручают самое святое, самое ценное, самое сокровенное – воспитание человека и хранение домашнего очага! Разве это дискриминация?

В очередной раз за этот вечер я увидел в глазах своего собеседника озеро растерянности, окутанное густым туманом сомнения. Он не мог больше выдавить из себя ни слова, а ведь, как «резал глаголом» сначала. В начале нашего спора, он был готов гусиным пером «вышибать кровь» из всех кавказцев, но все что ему удалось – это лишь выкопать яму под своими ветреными убеждениями. Спустя некоторое время, эту яму он уже не сможет засыпать своим несостоятельными аргументами.  С этими мыслями я уснул… Что снилось в ту ночь моему другу я не знаю…

Гапур ГАЙСУЛАЕВ

checheninfo.ru