АРХИВЫ. Дело Хамида Хидаева. От росписи отказался …

В единственном, чудом сохранившемся архивном фонде нашего ведомства, после двух прошедших разрушительных войн в нашей республике, есть документы (личные дела спецпереселенцев) с интересными судьбами людей. В процессе обработки этих документов, создании электронной базы по этим делам, нашему отделу научно-исследовательских работ из другого отдела выборочно приносят дела спецпереселенцев-фронтовиков в целях извлечения из этих дел информации об участниках ВОВ для второго тома книги «Память». И вот среди очередных документов, принесенных на днях, я обратил внимание на дела братьев Хидаевых из села Дуба-Юрт Шалинского района (фонд № Р-1094, опись 8, дела 16987 и 16988).

Подробной информации о Хидаевых в этих делах, как ни странно, мало, хотя братья являлись воинами-фронтовиками и служили до начала Великой Отечественной войны в Брестской крепости в разных полках: Хамид - в 125 стрелковом, а Ваха - в 131 артиллерийском. В начале войны Хамид защищал Брестскую крепость, а его брат Ваха так называемый 7-й форт, который находился за пределами Крепости. Пока известный писатель С.С. Смирнов не написал книгу о защитниках Бреста, многие и не знали о героической защите Крепости советскими воинами, потому что эта тема была закрыта для печати с целью сокрытия неоправданных жертв и стратегических просчетов политического и военного руководства страны в начальный период Великой Отечественной войны.

Выборочная информация из анкеты личного дела спецпоселенца Хамида Хидаева: «Хидаев Хамид Шидаевич, 1918 г.р., уроженец с. Дуба-Юрт Атагинского района ЧИАССР, беспартийный, образование 6 классов, профессия – учитель родного языка. Место работы и занимаемая должность в выселении: отдел капитального строительства, бригадир 2 участка. Женат, состав семьи: Хидаева Бикату, 1929 г.р. – жена, Хидаева Лиза, 1939 г.р. – дочь, Хидаев Хамзат, 1947 г.р. – сын, Хидаева Роза, 1949 г.р. – дочь. Во время войны служил в 131 арт. полку 6-й Краснознаменной дивизии. В плену не был, на оккупированной территории не проживал, за границей не был, не судим. Выслан из села Дуба-Юрт Атагинского района ЧИАССР в 1944 году. Адрес проживания в выселении: Казахская ССР, Талды-Курганская область, Талды-Курганский район, станция Текели, улица Каратальская, дом № 101».

Информация из материалов для второго тома книги «Память» о Хамиде Хидаеве: «Хидаев Хамид Шидаевич, урож. с. Дуба-Юрт Шалинского р-на ЧИАССР. Призван в армию (вместе с братом Вахой) 23.02.40 года. Служил в 125 стрелковом полку 6-й дивизии Брестского гарнизона. Воевал в гарнизоне Брестской крепости. Умер в 1977 г. (см. В.Ш. Хидаев. «В 131 артиллерийском…»).

Выборочная информация из анкеты личного дела спецпоселенца Вахи Хидаева: «Хидаев Ваха Шидаевич, 1915 г.р., уроженец с. Дуба-Юрт Атагинского района ЧИАССР, беспартийный, образование 7 классов, профессия – учитель. Место работы и занимаемая должность в выселении: отдел капитального строительства, экспедитор 3 участка. Женат, состав семьи: Хидаева (Царнаева) Ану, 1925 г.р. – жена, Хидаева Зулай, 1948 г.р. – дочь, Хидаева Люба, 1950 г.р. – дочь. Служба в Советской Армии и последняя занимаемая должность: гор. Сталинград, батальонный писарь. В плену не был, на оккупированной территории не проживал, за границей не был, не судим. Выслан из села Дуба-Юрт Атагинского района ЧИАССР в 1944 году. Адрес проживания в выселении: Казахская ССР, Талды-Курганская область, Талды-Курганский район, станция Текели, улица Каратальская, дом № 101».

Сведения из материала для второго тома книги «Память» на Ваху Хидаева: «Хидаев Ваха Шидаевич, уроженец с. Дуба-Юрт Шалинского р-на ЧИАССР. Служил в 131 артполку 6-й дивизии, входившем в Брестский гарнизон (см. В.Ш. Хидаев. «В 131 артиллерийском…»).

Меня заинтересовали расписки в личных делах братьев Хидаевых, где вместо утвердительной подписи стоят штампики с надписями: «Объявлено, от росписи отказался». Эти штампики характерны для многих дел материалов последнего потока. Чтобы читатель, незнакомый с этим документом, разобрался, что он из себя представляет, приведу его текст. Такого типа документы ссыльные подписывали несколько раз: до ужесточения режима спецпереселенцев в 1948 году, в последующие годы и в 1956 году, после выхода Указа Президиума Верховного Совета Союза ССР от 16 июля 1956 года о снятии ограничений со спецпереселенцев и реабилитации чеченцев и ингушей. Вот текст этого документа:

Расписка

20 августа 1956 года мне, Хидаеву Хамиду Шидаевичу, объявлено, что я снят с учета спецпоселения и освобожден из-под административного надзора органов МВД на основании Указа Президиума Верховного Совета Союза ССР от 16 июля1956 года.

Мне также объявлено, что снятие с меня ограничений по спецпоселению не влечет за собой возвращения мне имущества, конфискованного при выселении, и что я не имею права возвращаться в места, откуда был выселен. В чем и расписываюсь.

ОБЪЯВЛЕНО, ОТ РОСПИСИ ОТКАЗАЛСЯ.

Расписку отобрал: комендант с/к Чуйского РОМ МВД (подпись) Акишин.

20 августа 1956 года.

В деле Вахи Шидаева в расписке тоже стоит штампик с надписью: «Объявлено, от росписи отказался».

Отказаться от подписи в этом документе в те суровые годы было большим гражданским мужеством. Правда, для многих чеченцев содержание такого документа было не столь важно по сравнению с возвращением на Родину. В такой ситуации для чеченцев любая материальная сторона дела отходила на второй план. До сих пор Россия не выплатила тем немногим оставшимся в живых репрессированным чеченцам даже эту смехотворную сумму в 10 тысяч рублей, которые никогда не компенсируют чеченскому народу все моральные и материальные издержки той ужасной трагедии. Хотя во время выселения и геноцида над всем нашим народом воины-чеченцы показывали чудеса героизма и храбрости на полях сражений с фашизмом.

Каким же безнравственным и коварным должно быть государство, предлагающее своим безвинно потерпевшим гражданам подписывать подобного типа документы! Добровольный отказ от насильно конфискованного имущества при выселении и …возвращения на Родину. Я считаю, что это издевательство и кощунство над памятью людей, безвинно погибших при выселении и в местах выселения от голода, холода, болезней, оставшихся в живых, но потерявших все – здоровье, имущество и близких.

Вот что написано об истории братьев Хидаевых в статье «В 131 артиллерийском…» в книге Халида Ошаева «Брест - орешек огненный», зарисанной автором по воспоминаниям Вахи Хидаева.

«Хидаев Ваха Шидаевич. Селение Дуба-Юрт Шалинского района ЧИАССР. Год рождения 1920-й. Женат. Беспартийный. Образование – среднее специальное (окончил педучилище). Работал учителем сельской школы. В Брестской крепости служил артиллеристом в 131 полку 6-й дивизии.

На военную службу меня призвали с братом в один и тот же день 23 февраля 1940 года. До армии мы, как и сейчас, работали учителями сельской школы в нашем родном селе Дуба-Юрт. В тот год из нашего села в армию взяли еще нескольких молодых людей. Но уехали они на десять дней раньше меня и брата. Привезли нас в Брестскую крепость и зачислили в разные полки: меня – в 131-й легкий артиллерийский полк 6-й дивизии, а Хамида – в 125-й стрелковый полк той же дивизии. В тот же день были зачислены в 125-й полк прибывшие в Брест за десять дней до нас наши односельчане Мухадинов Сайд-Али, Усманов Ахмат, Магомадов Элибек, Магомадов Амхад, Таймасханов Большевик, Эльдаров Сахаб, Шадиев Баби.

Командиром нашего 131-го полка был майор Губанов. Полковник Любимов (действительно любимый всеми бойцами) был начальником артиллерии дивизии. Других командиров не помню. В самой крепости служить мне не приходилось. Я там только прожил карантинный срок. Но так как в ней служил мой брат Хамид, то бывать мне там приходилось часто, главным образом по воскресным дням. Полк наш был расквартирован недалеко от железнодорожного моста через Буг, около старого кладбища. Именовалось это место 7-м фортом.

Во всех полках, стоявших в Бресте, были земляки из нашей республики. По-видимому, молодых красноармейцев из Чечено-Ингушетии в Брест направляли по особому указанию. С какой целью?

В день нападения фашистов я находился в шести километрах от Крепости на артиллерийском полигоне, где в этот день должны были состояться учебно-показательные стрельбы из 765-миллиметровых пушек. Это убойная, умная, послушная и отличная пушка. В первый момент, когда на Крепость обрушились сотни снарядов и авиабомб, командиры наши не поверили, что началась война. С полигона мы прекрасно видели, как над цитаделью поднялось зарево пожаров и небо затянулось густыми тучами дыма. Но через несколько минут из-за Буга фашисты дали по полигону мощный орудийный залп. Не дожидаясь сигнала тревоги, артиллеристы выскакивали из палаток и бежали к своим орудиям. Тут только и хватились командиры. Не потому хватились поздно, что они были нерасторопными, а потому, что сверху шли приказы: «Войны не будет, на провокации не поддаваться». А попробовал бы кто ослушаться!

Орудия быстро подготовили к бою. Накануне были привезены ящики со снарядами. Но снарядов в них не оказалось ни одного! Нашлись они только в старых ящиках. Была ли это служебная халатность или умышленное вредительство – сказать трудно. Но на наших глазах малый артиллерийский склад боеприпасов, расположенный около полигона, огнем немецкой артиллерии был взорван. Мы отвечали фашистам беглым орудийным огнем. Однако снаряды таяли с каждой минутой.

А снаряды фашистов уже рвались у самых стволов наших орудий. Полковник Любимов отдал приказ немедленно отступать. Отходя по шоссе, полк к вечеру прибыл в Кобрин. Стали готовиться к отражению натиска немцев. И что же? В Кобрине на весь полк выдали 200 снарядов. Для артполка – это на десять минут боя…

Орудия, оставшиеся на месте постоянного расквартирования 131-го полка, были уничтожены гитлеровцами прямо в парке, в рядах, там, где они стояли. И какому умнику пришло в голову расположить артполк прямо на берегу Буга, на расстоянии броска ручной гранаты от вражеской территории? Почему-то случилось так, что у половины наших пушек панорамы прицела за несколько дней до начала войны были сняты якобы для замены на новые. Я думаю, что это было сделано сознательно. Но как можно быть таким беспечным у самой границы страны! Весь следующий день, 23 июня, наш полк отбивал атаки немцев. Артиллеристы чуть не плача экономили снаряды. Открывали огонь только в крайнем случае. Кажется, к вечеру следующего дня мы стали отступать от Кобрина в направлении Барановичей, ведя сильные арьергардные бои. 28-й стрелковый корпус был вынужден оставить сражающийся Брест, в котором насмерть бились батальоны его же дивизий.

Помню еще один момент. Около места расположения казарм нашего полка – 7-й форт – находилось кладбище. С разрешения нашего командования накануне начала войны на кладбище прибыла группа немецких солдат во главе с офицером. Они раскапывали и увозили в Германию останки своих солдат времен Первой мировой войны. Потом будто бы они разыскивали могилы солдат, погибших во время захвата гитлеровцами Польши. На деле этих немцев интересовали не могилы своих солдат, а сбор шпионских сведений. Целыми днями они крутились на кладбище, что-то рисовали, писали, фотографировали, рассматривали местность в бинокль. Красноармейцы роптали по этому поводу совершенно открыто. И опять всплывали слова: «С Германией у нас дружеские отношения». И на немецкие фокусы смотрели сквозь пальцы.

Брат мой (мы с ним близнецы) остался в осажденной Крепости. О его судьбе до самого конца войны я ничего не знал. В Крепости он защищался до последней возможности, был ранен и при окончательном захвате Крепости попал в плен. От Кобрина наша 6-я дивизия отступала в сторону Могилева. Особо упорное сопротивление фашистам наша дивизия стала оказывать на Днепре. Чем дальше на восток – тем яростнее становилось сопротивление Красной Армии. Не пришлось фашистам пить воду из Волги. В Сталинграде они выдохлись. Вблизи Ростова я был ранен. После выздоровления меня направили в 33-й стрелковый полк, оборонявший Сталинград. Войну закончил на территории Германии».

В приведенных мною выше документах есть некоторые нестыковки. Ваха Хидаев пишет в своих воспоминаниях в статье «В 131-м артиллерийском» из книги «Брест – орешек огненный», что они с братом Хамидом близнецы, а даты рождения в анкетах их личных дел спецвыселенцев расходятся. Возникает вопрос: почему в анкете личного дела спецвыселенца Хамида Хидаева местом службы записан 131-й артполк, а не 125-й стрелковый, и почему в деле не отражен факт пленения Хамида Хидаева, который мы узнаем из воспоминаний его брата Вахи Хидаева? Неизвестно, почему Ваха Хидаев в своей анкете личного дела спецвыселенца не указал 131-й артполк, а только Сталинград. Я склонен считать, что это не недоработки писарей, которые заполняли эти документы, а суть того, что оба брата служили и воевали в Брестской крепости. Я просто уверен в этом.

В воспоминаниях Вахи Хидаева восхищает его аналитический склад ума, понимание им просчетов военного руководства 131 артполка, в котором он служил, состояния боеготовности Красной Армии на начало войны. Хамид пережил участь военнопленного, а Ваха дошел до Германии.

Братья Хамид и Ваха Хидаевы своим ратным трудом заслужили увековечивания их памяти. И мы гордимся ими, их мужеством, проявленным в защите нашего Отечества от фашизма.

checheninfo.ru