Река жизни

Молодой инженер, выпускник Ростовского инженерно-строительного института Лема Сардалов, работавший тогда, в 1970 году, в отделе архитектуры при Ачхой-Мартановском райисполкоме, прогуливался по центру села, когда случайно увидел молоденькую девушку с томиком Пушкина в руках. Она стояла у огромной лужи и, кажется, решала непростую задачу: перейти по ней или обойти ее? Он подошел и спросил, не может ли он чем-либо помочь, но она вежливо отказалась от помощи. Она сразу ему понравилась, и он попросил разрешения проводить ее домой.

По дороге разговорились. Он был человеком начитанным и интересным собеседником, но вскоре заметил, что, несмотря на юный возраст, она тоже не лыком шита. Он рассказывал про годы учебы в институте, а она читала ему стихи Пушкина. Как оказалось, она ходила в кружок выразительного чтения в районный Дом культуры, а отделом культуры заведовал ее отец Бауди Сакаев. Лема знал его — да и кто не знал его: ветерана, героя Великой Отечественной войны! — и очень уважал.

Дочь его звали Яхитой (в буквальном переводе – «Да будет жить»). В те годы в ее возрасте чуть ли не все девчонки мечтали стать летчицами или артистками. Была мечта и у нашей героини – она грезила о сцене. В том году на республику пришло три направления для поступления в ГИТИС. Одно из них для своей дочери «выбил» Бауди. Но старший его брат воспротивился тому, чтобы молодая девушка ехала учиться в Москву. Бауди не стал ему перечить. Но девчонке не хотелось так просто расстаться со своей мечтой. «Я буду помогать отцу», – сказала она. И действительно помогала, выступая на сцене сельского клуба. Тогда ни один праздник не обходился без участников художественной самодеятельности. Особенно ярко отмечались День Советской Армии, День рождения комсомола и другие. Тогда от командования частей, где служили наши земляки (а они служили во всех уголках нашей необъятной Родины), в адрес их родителей приходили благодарственные письма за хорошее воспитание сыновей. Работники Домов культуры чествовали таких родителей. На вечера собиралось столько сельчан, что яблоку негде было упасть. И вот Яхита в черной юбке и белоснежной кофточке с комсомольским значком на груди выходила на сцену и звонким, хорошо поставленным голосом читала эти письма. Мамы не могли сдержать слез, а Яхита, ощущая тепло их благодарных сердец, чувствовала себя вполне счастливой. Ее никогда не отпускали без цветов.

Впервые на сцену она пришла в восьмом классе и чувствовала себя здесь в своей стихии. Она много читала, была записана в трех библиотеках – ведь тогда не было такого обилия книг в книжных магазинах. В каждый ее визит библиотекарь Зарган Раисова, прекрасно ориентировавшаяся в мире книг, интересовалась, что ей понравилось, что нет. Завязывалась интереснейшая беседа о прочитанных произведениях, и девушка любила эти минуты не меньше, чем само чтение.

Но настоящим праздником души для нее были вечера, когда приезжали со спектаклями артисты республиканских драмтеатров имени Х. Нурадилова и М. Лермонтова. Яхита со своими родственниками ходила на все представления. Там, в кабинете своего отца, она знакомилась с артистами. Ее кумиром была Зулай Багалова. Если Яхита почему-то не приходила на спектакль (а иногда случалось, что ее мать просто не отпускала), Зулай звонила из кабинета Бауди его супруге, и вопрос решался практически без проблем. Вскоре девчонка в сопровождении брата или кого-то из родственников почти летела в сторону клуба.

Как стать артисткой? Этот вопрос долго занимал ее. Она даже написала письмо М. Давлетмурзаеву, исполнителю роли Бож-Али. А его ответ с рекомендациями она долго хранила как какую-то реликвию. Теперь она вспоминает обо всем этом с улыбкой, – грустной и светлой одновременно. Шутит, что не только ЧИАССР, но и СССР потерял в ее лице большую актрису.

 – Конец 60-х, 70-е, 80-е – по-моему, очень счастливые годы, – размышляет она вслух. – На рубль можно было купить 50 ученических тетрадей или 100 пачек спичек. Мы носили высокие прически, и помыслы у нас были высокими. Мы были большими романтиками. Нам не так уж много надо было для счастья, хотя требования и к себе, и к другим у нас были ого-го какими. Тогда невозможно было «выкупить сессию» или «откупиться от армии», в вузы мы поступали, как правило, за счет своих мозговых извилин – диапазон знаний у нас был достаточно широким. Мы не знали, что такое безработица, что такое война и зачистки. Люди больше доверяли друг другу, были добрее и чище…

Как добрую, доверчивую и чистосердечную девушку знали ее родные и близкие. Хотя отец ее был большим демократом, мать была известна как воспитатель очень строгих правил. Хотя Бауди старался смягчить нрав жены, Алпату придерживалась старых и самых суровых традиций. На них и растила она своих детей.

…С Лемой Яхита продолжала встречаться. Встречи, как правило, проходили на берегу реки Мартанка: здесь вдоль бережка пролегала длинная насыпь – дорога для пешеходов – вот по ней они и прогуливались. Она делилась с ним своими планами и находила полное понимание – это было для нее очень важно. Он говорил, что разрешит своей будущей жене учиться в институте: тогда это разрешали далеко не все родители и не все мужья. Это импонировало ей, ведь теперь, когда она рассталась с мечтой о сцене, институт был для нее потолком счастья. Лема рассказывал ей о своей работе, приносил журналы, интересные книги. Полгода длился их «букетно-конфетный» роман, как она со смехом теперь называет период ненавязчивого, но настойчивого ухаживания. Потом они решили соединить свои судьбы. Семья получилась на редкость дружной и крепкой. Супружеская чета построила дом, вырастила замечательных детей. Яхита работала в библиотеке Ачхой-Мартановской средней школы №1, а, стало быть, она по-прежнему была среди своих любимых книг. Но с переменой места жительства пришлось изменить и работу – на школу-интернат №12. В интернате жили и учились дети со всей республики. Она была воспитательницей и, значит, по ее понятиям, должна была заменить им мать. Вот когда сполна пригодились ее прекрасные душевные качества: доброта, готовность прийти на помощь, чувство справедливости, щедрость. Она воспитывала и своих, и этих детей – сирот, полусирот, детей из неблагополучных семей – разных. Она привязывалась к ним, любила их, и они отвечали ей тем же. Они до сих пор (прошло более 30 лет!) приезжают к ней, делятся новостями. Это ее любимцы – братья Асланбек и Аслан Мартнукаевы, Сулейман Сапарбиев из с. Урус-Мартан, Муслим Идрисов из с. Гехи, Ильяс Алиев из Алхан-Юрта, Ахмед Тимербулатов из Катар-Юрта, Малика Эльжаева из с. Ачхой-Мартан, Руслан Боков из г. Назрань, Шарпудди и Марьям Джугустовы из Слепцовской и многие другие. Они все обзавелись семьями, нашли свои профессии, свою дорогу в жизни. Но самое главное, что ее особенно радует, не свернули с правильного пути. Теперь они называют ее «Яхита-мама».

С теплотой вспоминает она своих бывших коллег – директоров школы Ю.К. Каимова, А.Ф. Долатова, Х.М. Гакуева, завучей Н.Н. Кудрявцеву, Р.А Долатову, учителей А.Д. Умалатову, З.А. Гелагаеву, А.С. Нахаеву, Е.А. Эльдарханову, Е.М. Бояркину и др. Наверное, в них было много

Тогда, во время работы в интернате, в свободное время Яхита готовилась в институт. Когда ее младшему сыну Рустаму исполнилось шесть лет, его отдали в нулевой класс. И в этом же году она осуществила свою заветную мечту: пройдя жесткий отборочный конкурс после успешной сдачи экзаменов она поступила в ЧИГУ им. Л. Толстого на филологический факультет. Она крутилась, как белка в колесе: успевала готовиться к сессиям и успешно сдавать их, быть примером на работе, управляться с домом, детьми, огородом. Надо было носить воду, топить печь, готовить, стирать и т.д. Конечно, было трудно. Но молодость брала свое – она никогда не жаловалась и не унывала. В школе ни один праздник не обходился без ее участия, она была душой и заводилой всех мероприятий.

Когда Яхита училась на шестом курсе, в семье появился еще один ребенок – дочь Милана. Как говорится, их река жизни стала полноводнее. Теперь у Сардаловых было пятеро прекрасных детей. Они все получили хорошее воспитание, основанное на исламе, имане, вековых чеченских традициях. Супружеская чета сумела дать высшее образование не только всем своим детям, но и снохам! Старший сын Асланбек закончил Чеченский государственный университет, он экономист. Его жена Лиза – выпускница Московской современной гуманитарной академии, специальность – юриспруденция. У них трое детей: Селима, Самира, Магомед. А вот дочка четы Сардаловых Малика пошла по стопам матери, избрав профессию педагога. Она работает в той же школе, где когда-то работала мать. Малика трудится здесь уже более 20 лет, в ее трудовой книжке всего одна запись. Она на хорошем счету в коллективе, у нее немало благодарностей и почетных грамот от администрации школы и района. Когда ей предложили перейти на работу в районо, она все хорошенько обдумала и… – осталась в школе со «своими детьми». У Малики и Альбека Эскиевых растут сын Абдул-Малик и дочь Элиза.

Второй сын Сардаловых Рустам закончил вуз в Тюменской области, ныне работает там же в МЧС. Его любят и уважают коллеги, он – единственный чеченец в их большом коллективе. Его жена Альбина закончила пединститут. В семье растут двое малышей: дочь Алина и сын Артур, который мечтает стать пожарником, как и его отец, – а обмундирование у него уже есть.

У дочери Сардаловых Мадины – два образования. Она закончила Грозненский техникум по информатике и вычислительной технике (специалист по налогообложению) и факультет ЧГУ «Государственное и муниципальное управление» (специальность – менеджер).

А младшая дочь Сардаловых на отлично закончила школу, а потом – техникум в г. Владикавказ. Ее первая специальность – бухгалтер, вторая – экспертиза и управление недвижимостью, она – выпускница ГГНИ.

Все дети Сардаловых всего в жизни добиваются сами, как и их родители, своим трудом. Ни один из сыновей не имел дурных привычек – пошли в отца. А у него было чему поучиться. У Лемы было тяжелое детство: высылка в сорок четвертом, в 1945 году потерял отца. Рано овдовевшая мать осталась с пятью малолетними детьми, выплакала все слезы и вскоре совсем ослепла. Им было очень трудно. Но когда пришли забрать детей в детский дом, мать не отдала их – она боялась потерять их. Это были страшные годы испытаний, но они чудом выжили.

– Единственное, что я вынес из жизни в Казахстане, – вспоминает Лема, – это знания, учеба в школе. Учителя вкладывали в нас все, что знали сами. Тогда во всем были порядок и дисциплина. Кто не хотел учиться, того оставляли на второй год, а могли и исключить из школы. Это было страшное наказание, потому что без знаний, без профессии мы могли быть только чернорабочими. Нашими учителями были спецпереселенцы с Украины, Поволжья, по национальности – немцы. Директор школы – бывший капитан дальнего плавания, участник войны Ф.Ф. Михайленко, учителя Г.М. Крохмаль, Г.Я. Франц, М.А. Шульц, Е.Е. Мюллер и другие – все они были Учителями с большой буквы. Они пользовались большим авторитетом и учили нас не только предметам, но и ответственности, жизни. Без тех знаний, что они дали, я бы не стал инженером.

В 1958 году после возвращения на родину Лема начал работать в винсовхозе «Новосельский» помощником бухгалтера. Бухгалтер был русским по национальности, старым и опытным человеком, который «сводил дебет с кредитом» еще в царское время. Он по-отечески относился к своему помощнику, называл его «сынок» и даже подарил ему на день рождения велосипед, о котором тот мечтал еще с детства. Три года Лема проработал здесь, а потом его перевел инструктором РИК тогдашний председатель райисполкома Асхаб Ойшаев. Многие чеченцы в годы войны, высылки не доучились, недополучили знаний и теперь наверстывали упущенное. Создавались школы ликвидации безграмотности (ликбезы), вечерние школы, учились экстерном. А. Ойшаев, участник ВОВ, тоже учился, сдавал экзамены, а Лема, будучи «силен в математике», помогал ему.

Инструктором Сардалов проработал всего год. В 1962 году успешно сдав экзамены и пройдя отбор, Лема поступил в Ростовский инженерно-строительный институт на очное отделение и уехал из родного села аж на пять с половиной лет. Все годы студенчества он прожил в комнате общежития с Геной Лифаревым из г. Краснодара и Иваном Костенко из-под Ростова-на-Дону. Лему они звали Левой (в дипломе так и записано – Лева Исаевич). Тогда ребята не знали, да и не спрашивали, кто какой национальности. Стипендия первые два года была 30, а позже – 35 рублей. Ее вечно не хватало, особенно когда приезжали друзья или односельчане. Гена и Иван на каникулах ездили домой и привозили продукты, которые ели все вместе, из одной большой миски. Когда кончались и деньги, и продукты, шли на Дон и подрабатывали грузчиками, разгружали баржи с овощами и фруктами до глубокой ночи, утром бежали на занятия. На летних каникулах уезжали на реку Ишим в Петропавловскую область строить квартирные дома. В те годы здесь выросли улицы Европейская, Ростовская, Студенческая. Тогда Лема зарабатывал хорошие деньги и мог помогать матери. Он всему выучился «от А до Я». Студенческие годы были хорошей школой жизни, дали прочные знания – такие, что даже сегодня он помогает младшей дочери преодолевать трудности в высшей математике, по сопромату и т.д.

– Тогда прилавки магазинов не были, как сейчас, завалены товаром, – рассказывает Лема. – Многие из нас даже лекции писали карандашами – ручки были не у всех, они были в дефиците. Мне ручку привезла однокурсница из г. Шахты. А в первый год у нас в коридоре стоял большой самовар с кипятком, а на столе рядом лежал хлеб – бесплатный. Но потом эта замечательная акция прекратилась.

Трудно было, очень трудно, но молодость делала свое. Он с теплотой вспоминает день, когда сдал последний экзамен, защитил диплом и с ромбиком на груди вышел в последний раз на прогулку по ставшему родным городу. Здесь, на проспекте Северный, 5 в комнате 419 общежития прошли-пролетели незабываемые годы, которые навсегда останутся в благодарной памяти. Вернувшись домой, Лема некоторое время проработал в Грозном, потом – в родном селе в должности районного архитектора. Его наставником стал Мовлид Бакриев – заместитель председателя райисполкома. С его сыном Сайд-Ахмедом Лема был дружен, они и поступать в институт уехали одновременно, хотя и в разные вузы. Мовлид был немногословным, знающим свою работу специалистом, очень интеллигентным человеком, истинным мусульманином.

– Жизнь постоянно показывает нам, что мы связаны невидимыми нитями друг с другом, – делится Лема сокровенным, – живем в одно и то же время, сталкиваемся друг с другом – на работе, на улице, в гостях, переживаем друг за друга, болеем, хоть часто и не осознаем этого…

Он очень тяжело пережил уход из жизни сперва своего наставника, а годы спустя – его сына, своего друга Сайд-Ахмеда. Дала гечдойла царна!

Все последующие годы Лема проработал в местном ПМК прорабом, по совместительству преподавал в СПТУ-16, где вел строительное дело. Где бы он ни работал, какую бы должность ни занимал, он всегда остается в высшей степени порядочным, глубоко интеллигентным человеком, классным специалистом, истинным мусульманином. У сельчан он пользуется авторитетом и заслуженным уважением. Под стать ему и Яхита, о которой и соседи, и коллеги отзываются с большой любовью. А я вспоминаю, как в войну, собрав столы, перетащив школьные парты и поставив их в три ряда под навесом в своем дворе, Яхита на добровольных началах обучала сельских ребятишек грамоте – всех, кто пожелал учиться. К слову, некоторые из них через несколько месяцев обучения пошли во второй класс – Белка Эльмурзаева, Луиза Анзорова, хотя им было только по шесть лет.

В настоящее время любимая тема разговора Яхиты – о внуках, как, впрочем, у многих бабушек.

– Моя внучка Селима, – рассказывает она, – когда воспитательница в садике спросила, как нужно вести себя со злым человеком, ответила: «Вежливо. Если с ним быть вежливым, и он станет добрым». Ей всего шесть лет, а она уже знает, как победить зло. Нам всем нужно учиться добру, быть вежливыми друг с другом, быть добрее и терпимее. Ведь не зря говорят: устами детей глаголит истина…

Умиша Идрисова

№152 (2836)

г-та "Вести республики"

checheninfo.ru