Газета «Терец»

В начале ХХ века в Чечне интенсивно развивались капиталистические отношения. Они оказывали большое влияние на развитие экономики Грозного. Город развивался, росло его население. В Грозном строились новые здания и объекты промышленности. Появлялись учреждения культуры, просвещения, искусства. Открылось училище. В Грозном появилась общественная библиотека, а при ней - и читальный зал.

В окрестностях Грозного строились крупные предприятия, новые скважины, появлялись кадры рабочих. Это были, в основном, выходцы из чеченских сел и переселенцы из других губерний России. Они активно включались в общественно-политические процессы. Среди рабочих грозненских нефтяных промыслов распространялись идеи новой жизни, а листовки, в которых они излагались, печатались в местных типографиях. В них печатались также частные газеты "Грозненский торгово-промышленный бюлетень" (1902), "Грозненский листок" (1906), "Грозненская новость" (1907) и "Грозненский курьер" (1909).

В декабре 1911 года в Грозном стала выходить еще одна частная газета «Терец». Ее владельцем был грозненский дворянин Мичеслав Станиславович Лембич. В юности М. С. Лембич был репортером, он начинал свою литературную деятельность в московских газетах «Русское слово» и «Голос Москвы».

В свидетельстве за №18169 от 1 декабря 1911 года, выданном на его имя Начальником Терской области, изложена программа нового издания. Она включает в себя следующие пункты: «1) телеграммы Петербургского телеграфного агентства; 2) заграничная жизнь; 3) хроника местной жизни; 4) фельетоны как на местные, так и на общие темы; 5) обзор печати; 6) статьи по местным и краевым вопросам; 7) перепечатки из различных повременных разрешенных изданий; 8) корреспонденции из сел, станиц и городов края; 9) справочный отдел: приказы по области, назначения и отрешения от должности, справки о торгах и куплях, на поставку товаров и проч.; 10) объявления отдельных лиц и фирм».

Редактором газеты «Терец» стал Данилбек Джамалдинович Шерипов – брат героя Гражданской войны Асланбека Шерипова. Первый номер газеты «Терец» вышел в свет 19 декабря 1911 года, последний номер – 29 июля 1912 года.

Жизнь газеты «Терец» оказалась короткой. Она выходила всего восемь месяцев. За это время вышло 24 номера. Исследователи В. Дыхаев и Э. Исаев в книге «Пресса, рожденная Октябрем» (Грозный, 1975) пишут: «В августе 1912 года газета «Терец» была закрыта полицией». Однако, это не так. Газету никто принудительно не закрывал. 1 августа 1912 года произошло слияние газеты «Терец» с другим грозненским изданием – с газетой «Терский край».

В журналистской среде бытует мнение, что газета «Терец» является родоначальницей чеченской прессы. Это тоже не соответствует исторической правде, как не соответствует реальности утверждение Д. Ахмедова, который пишет, что в 1906 г. был создан первый на территории Чечено-Ингушетии печатный орган, получивший название «Грозненский листок». (Д. Ахмедов. «Национальная печать Северного Кавказа (1917-1937 гг.). Махачкала, 1989). Самая первая газета в Чечне вышла в свет 4 августа 1902 года. Она называлась «Грозненский торгово-промышленный бюллетень». Именно день ее выхода в свет и следует считать датой начала истории чеченской прессы. (М. Магомадов. «Первая газета в Чечне» // «Вести республики». 2011. №№ 171,172,173,174,175, а также его же «Первая газета Чечни» // Российский исторический журнал «Родина». 2006. № 12. С. 48-49).

Однако вернемся к газете «Терец». Об основных направлениях своей деятельности «Терец» заявила в статье «От редакции», опубликованной в первом номере. В ней Д. Шерипов пишет:

«В основание угла нашей работы мы ставим борьбу против всех видов порабощения, против эксплуатации трудящихся слоев населения в частности. Поддерживая все прогрессивные начинания…, мы особенное старание положим на то, чтобы уничтожить следы той национальной розни, которая к глубокому нашему прискорбию, появилась и окрепла в последнее время среди населения Северного Кавказа. По нашему искреннему убеждению, только дружная работа всего населения Кавказа, только согласованные усилия всех народностей, населяющих нашу окраину могут вывести его из того тупика, единственно доступным выходом из которого для многих представляется в настоящее время путь репрессий во что бы то ни стало. Не репрессии, по нашему мнению, направят жизнь Кавказа в ее правильное русло, а только лишь культурная работа, направленная ко благу всех без исключения. Борясь за свой идеал, мы, считаясь с существующим положением вещей, принуждены будем, быть может, молчать тогда, когда по совести нельзя было бы оставаться безмолвным зрителем происходящего, но, читатель…, считаясь с существующим положением вещей, нас, вероятно, поймет».

Как указано в первом номере, «Терец» - это «ежедневная литературно-общественная и политико-экономическая газета». Здесь же отмечается, что редакция и главная контора газеты будут располагаться по адресу: Грозный, улица Граничная, дом Шерстобитова. Однако, на самом деле, как указано в объявлении, напечатанном в №4 за 1911 год, контора и редакция газеты располагались по адресу: Грозный, ул. Дундуковская, дом Часовшиковой, №17.

Печаталась газета «Терец» в коммерческой типографии Н. С. Тюкова, которая располагалась в г. Грозном на улице Муравьевская.

В первом номере газеты «Терец» редактор Д. Шерипов знакомил читателей с требованиями, которым должны были отвечать присылаемые в газету материалы. Так, в информации «К сведению авторов» он пишет: «Статьи, присылаемые для печатания должны быть написаны разборчиво, четко, изложены сжато, кратко, и, в случае надобности, могут быть исправлены и сокращены по усмотрению редакции. Рукописи должны быть подписаны полным именем сотрудника и с обозначением его адреса, в газете же сотрудники могут по желанию ставить условное имя (псевдоним). Статьи, в которых не обозначена цена, считаются бесплатными. Рукописи не возвращаются».

В этом же номере газета сообщает о том, что «по техническим причинам очередной номер газеты «Терец» выйдет в среду 21 декабря. С 1-го января 1912 г. газета начнет выходить ежедневно». И, действительно, № 2 газеты «Терец» вышел в среду, 21 декабря 1911 г. Вся первая полоса отведена под коммерческие объявления. Их - 12. Своих – о подписке – 2, и, поступившие от читателей и владельцев фирм и магазинов, - 10. На второй полосе 3 объявления.

В объявлении о подписке на новый 1912 год вновь подчеркивается, что газета «Терец» - газета прогрессивная и беспартийная. Девиз «Терца», подчеркивается в сообщении, - полное беспристрастие и широкая осведомленность. Все, что заслуживает внимания «всякого интеллигентного человека, найдет себе отклик в «Терце». В каждом номере - злободневные фельетоны на грозненские темы», пишет газета. Данный текст преследует коммерческий интерес и призван привлечь внимание как можно больше читателей, но, тем не менее, редактор Д. Шерипов свое слово держит – он наполняет газету интересными и разнообразными материалами.

Газета «Терец» широко освещала социально-экономические проблемы края. Она имела различные рубрики, которые позволяли широко освещать все стороны жизни. Так, в № 1 за 1911 год имеются следующие рубрики: «Грозненская жизнь», «Жизнь на промыслах», «По Кавказу», «По России», «Иностранные известия», «Из газет», «Телеграммы», «За границей», «Восстание в Китае», «В пользу голодающих» и другие.

К сожалению, настоящие имена многих сотрудников, выступавших в газете «Терец», неизвестны. Авторы в основном писали под псевдонимами. Самыми распространенными из них являются: Дедушка Мазай, Борис Петров, Меч Разящий, Горели, Нохчо и другие.

Среди них, вероятно, были рабочие местных предприятий и представители чеченской интеллигенции. Официальная газета царской власти «Терские ведомости», издававшаяся в административном центре Терской области во Владикавказе, писала, что в «грошовую газетку «Терец»» ворвалась улица в лице своих самых неприятных представителей». Отвечая на критику официальной прессы, журналистка А. Анненская, являвшаяся сотрудницей газеты, назвала «Терец» «бродилом» революции. В статье «Новая газета», опубликованной в № 13 от 15 июля 1912 года, она пишет: «Для чего открывать такие газеты?», - спрашивает автор статьи. Для того самого, для чего их нужно открывать – для правды. Чтобы слишком спокойно не спали Иван Иванович и Петр Петрович. Вот для чего. А еще – знаете ли вы о бродильном начале? Без него ничего не всходит. Так и маленькие, грошовые газетки. Они – бродила».

То, что «Терец» была намерена критиковать социальные порядки царской России видно из того, что она объявляла «борьбу против всех видов порабощения, против эксплуатации трудящихся слоев населения». Это позволяет говорить о социал-демократическом характере газеты, но не будем забывать, что владелец издания М. С. Лембич, являвшийся грозненским дворянином, был ярким представителем мелкой буржуазии. Следовательно, газета должна была высказывать идеи буржуазно-демократического свойства. Редактору Д. Шерипову удалось, на мой взгляд, совместить в направлении газеты и то, и другое. Он определял характер и содержание газетных материалов. И, видимо, предвидя, что цензурные предписания и административные меры властей против прессы будут заметно ограничивать свободу печати, он предупреждает читателя о том, что «иногда придется молчать, когда совести нельзя было бы оставаться безмолвным зрителем происходящего». Однако, чтобы обойти цензурные запреты, газета в дальнейшем широко применяла т.н. «эзоповский язык». 

Газета пытается быть широко информированной. Она не только информирует читателей о происходящих событиях, но и комментирует иногда то, что делается органами царской власти. «Терец» выражает свое отношение к событиям - спорит, когда это уместно, оценивает, когда это необходимо. Однако, критика, как правило, направлена против отдельных недостатков, а не существующей системы. Такой пример. В Грозном идет освоение новых средств связи – телефона и телеграфа. Вводится в действие новая номерная система. По этому поводу газета «Терец» пишет: «Раньше телефонисты абонентов вызывали по фамилии, сейчас только по номеру». По мнению газеты, это плохо, потому что происходят недоразумения из-за того, что не называется конкретный абонент.

Не вся информация газеты оперативна. Так, в № 1 «Терец» сообщает о том, что «17 декабря в общественном собрании состоится спектакль при участии известного артиста Гаттен-Калинского в пользу голодающих. Спектакль будет дан на трех языках: русском, армянском и чеченском». Номер газеты, в котором напечатано объявление, вышел в свет 19 декабря, и сообщение о предстоящем спектакле запоздало на два дня. Понятно, что появление такого объявления не является для «Терца» положительным фактом. 

Стремление показать истинное положение дел в царской России видно из публиковавшихся в газете сведений о голоде, эпидемиях, фактах социальной несправедливости. Так, знакомя читателей с неутешительными итогами аграрной реформы Столыпина, 21 декабря 1911 года газета пишет о том, что «за неуплату срочных платежей местное отделение Крестьянского банка в Симбирске назначило продажу земли 48 крестьянских обществ, 48 товариществ и 168 хуторян, о переполнении губернской больницы в Ярославле заболевшими скарлатиной детьми бедняков.

Газета «Терец» откликнулась также на годовщину смерти «певца народного горя и муки» поэта Н. А. Некрасова. В конце стихотворения газета выражала надежду на то, что «забитый народ пробудится».

Наряду с литературными очерками и заметками газета «Терец» печатала произведения писателей, представлявших демократическое направление в русской литературе. В июле 1912 года она публикует очерк В.Гиляровского «На волжском пароходе». Публикует бунтарские стихи Б. Петрова. Лишенная возможности открыто рассказать о революции 1905-1907 годов и последовавшей после нее реакции, газета «Терец» писала о тех кровавых событиях намеками, без ссылок на конкретные факты и имена. Критиковала газета и представителей местной буржуазии, нефтяных и мануфактурных дельцов, «швыряющих деньги на разврат и шампанское», чьих фамилий, как писала «Терец», «никогда не видно в списках жертвующих для голодающих». Критиковались грязь и антисанитария в Грозном. Сообщала газета и о том, как плохо живется на нефтяных промыслах рабочим.

Редактор Д. Шерипов не превратил газету «Терец» в узкопросветителькое, буржуазное издание. На ее страницах нередко публиковались материалы, призывающие к революционному выступлению. Таковы, например, произведения Б.Петрова. Его стихи и рассказы являлись завуалированным призывом к вооруженной борьбе против царского самодержавия. Д. Шерипов не был революционером, но идеям большевиков он, видимо, сочувствовал, так как тема социальной борьбы регулярно появлялась на страницах «Терца» под рубрикой «Революция в Китае». В стихотворении «В бурю», напечатанном № 2 газеты «Терец», Б.Петров страстно призывает:

В челны, товарищи, в челны...

Душно без бури могучей, 

Давит бездействие грудь... 

В стойкой борьбе с непогодой, 

Путь освещая огнем - 

К яркому солнцу, к восходу

С песней победной пойдем. 

Несмотря на недостатки художественного плана, произведения поэта подкупают искренностью, сочувствием трудовому народу, страстной верой в грядущее освобождение от социального гнета. Б.Петров публиковал в «Терце» не только стихи, но и рассказы. В них он остается верен своей главной теме - теме социальных преобразований. Таков его рассказ «Четыре встречи», опубликованный в №1 за 1911 год. Рассказ состоит из нескольких миниатюрных глав. В первой главе вчерашние гимназисты встречают Новый год. Они беспечны. Поют «гимны красоте и веселью».

Во второй главе снова встречаются спустя год все те же люди. «...И опять громким «ура» встретили мы Новый год, но в этом крике было уже не желание безмятежного счастья и веселья, а было страстное желание борьбы и опасностей, был грозный вызов чему-то темному…».

В следующей главе повествуется о том, что спустя год «снова собрались мы встречать Новый год. Но уже многих в наших рядах недоставало. События, пронесшиеся бурным потоком, смели их с жизненного пути. Обидно было, и со дна души поднималось тяжелое чувство за крушение мечтаний и гибель товарищей. ...Всякий думал о тех товарищах, которые в прошлом году со всеми с нами весело, с надеждой встречали Новый год, а теперь уже были: кто за порогом жизни, кто за крепостными решетками мрачных казематов, кто в далеких снежных пустынях Сибири. Вспоминали о тех, кто был сражен в неравной борьбе, пересчитывали и переоценивали те и другие события: победы и поражения и страстно желали возврата товарищей, чтобы опять рука об руку с ними кинуться в бой и завоевать намеченную цель и, если нужно, опять испытать все невзгоды минувшего. И каждому представлялось: то мрачные казематы, то снежные вьюги Сибири и далекие, дорогие лица товарищей».

Здесь, видимо, речь о революции 1905-1907 годов и наступившей после ее поражения тяжелой реакции. Но герои рассказа не сломлены, они полны желания добиться своей высокой цели. В последней, четвертой главе снова встречают Новый год испытанные товарищи. Но встречают в темной камере. «...Посреди камеры, под лампой стоит стол, покрытый вместо скатерти сырым одеялом. Вокруг стола разместилось 12 человек заключенных; перед каждым стоит стакан наполненный, вместо вина, крепким чаем... Вспоминаются товарищи, перенесшие на своих молодых плечах еще большие невзгоды, чем мы...». Б. Петров в этом маленьком рассказе показал путь молодежи в революцию. Автор предупреждает: революционная деятельность не романтическое приключение, а полная опасностей и лишений борьба.

О революции «Терец» повествовала и средствами публицистики. Примечательна в этом плане опубликованная в № 2 за 1912 год газеты «Терец» статья «Грозный, 4-го января». Речь в ней идет о китайской революции. Эта тема была крайне актуальной и для России. В частности газета писала: «В то время как в наиболее культурных нациях царит погоня за развратцем, обогащением правдами и неправдами, в то время китайцы, испанцы, португальцы, проснувшись от вековой спячки, быстрым шагом двинулись по пути прогресса, выказав необычную энергию и национальную силу духа. 

Особенно важна для мировой истории революция в Китае. …Идет переоценка нравственных, моральных и политических ценностей, и китайцы показывают, что они шагнули таким большим шагом, каким не шагал ни один народ. Пожелаем китайцам в Новом году успешно двигаться по пути прогресса». Выражая поддержку китайской революции, газета «Терец» явно сожалеет о том, что, в так называемых «культурных нациях» в настоящий момент не проявляется такая же «сила национального духа». Революция в Китае вызвала в те годы сочувствие всей передовой России.

В этом же номере в обзоре прессы «Терец» рассказывает о том, как поступает царская администрация с теми, в ком проявилась «сила национального духа». В статье рассказывается о политическом ссыльном, который был арестован в связи с протестом против экзекуций на каторге: «У Липаева были конфискованы все книги. Часть ему возвратили, а часть якобы сожгли, среди таковых оказались 24 книжки «Вестника знаний», 3 тома сочинений Л. Н. Толстого, книга по агрономии Пархоменко «Как улучшить крестьянское хозяйство». Липаев обратился к министру внутренних дел с просьбой разъяснить, почему книги, находившиеся в свободной продаже, конфискованы и сожжены и просит разрешения предъявить иск к архангельскому охранному отделению. Министр ответил, что книги в руках Липаева были орудием пропаганды, вопрос об иске остается без ответа».

Газета в этой небольшой статье скупыми словами высмеивает тупое самодовольство и глупость царских чиновников. В ней слышится протест против драконовских методов царской охранки, которая во всем готова усмотреть крамолу. Тут же «Терец» поместил в последний раз стихотворение Б. Петрова:

Если же сломленный трудным путем, 

Не дойдешь до конца, упадешь 

- Верь! Ты счастье в сознанье найдешь, 

Что сражен на посту боевом.

Негативное отношение к существующему политическому строю проявляется и в литературно-историческом экскурсе «Терца» (№ 16, 22 июля 1912 г.), посвященном декабристу А. А. Бестужеву-Марлинскому. В статье «Забытый писатель» рассказывается о жизни писателя и отмечается, что «...в 1825 году его блестящая военная карьера была прервана арестом за участие в заговоре декабристов». Далее газета повествует о вкладе Бестужева-Марлинского в исследование быта и нравов северокавказских народов, о его литературном творчестве. Она пишет: «И благословенная Грузия, и жаркий безлюдный Дагестан, и воинственная Чечня, и Кавказское побережье – все увидел после суровых сибирских снегов талантливый поэт, и эти картины южной жизни производили на него чарующее впечатление. Именно здесь, на Кавказе, талант и слава его достигли высшей степени развития». Таких людей нельзя забывать – делает вывод газета.

«Терец» постоянно помещает на своих страницах обзоры событий в Терской области. Значительное место при этом отводится сельской жизни. Причем критикуется и весьма остро администрация аулов и станиц. В фельетоне «Нечистый попутал» (№ 1¸1912) высмеиваются старосты некоторых станиц, которые ничуть не заботятся о благоустройстве улиц, благополучии станичников, а только думают о том, как бы половчее провернуть свои темные дела. Вина за такое положение дел возлагается на администрацию Терской области.

Вместе с тем, нельзя не отметить тот факт, что газета «Терец» мало рассказывала о состоянии дел на грозненских промыслах. Материалы, которые были посвящены этой проблеме, носили только информативный характер. Хотя «Терец» и выражала сочувствие рабочим нефтяных промыслов, принципиальных выступлений в защиту их интересов на ее страницах не было. Например, заметка «На промыслах» (№ 13, 15 июля 1912 г.), начинается так: «Плохо живется рабочему на промыслах. Работает всю неделю, копается в грязи и нефти, придет суббота и хочется рабочему очистить свое тело от грязи и пота, но...». Такое начало обещало социально наполненную критику. Но все ограничилось тем, что было высказано глубокое сожаление по поводу отсутствия элементарной гигиены в грозненских банях: вода грязная, отдает нефтью. Впрочем, о положении грозненских нефтяников «Терец» вообще старалась не упоминать именно с точки зрения классовой борьбы.

Деятельность как официальной, так и частной журналистики в начале ХХ века регламентировалась «временным» Уставом о цензуре и печати 1865 года. Он представлял собой свод законодательных мер, направленных на охрану монархии, церкви и собственности. Запрету подлежали любые произведения, в которых даже в завуалированной форме утверждалась мысль о несправедливости деления людей на богатых и бедных, пропагандировались идеи классовой борьбы.

Устав постоянно дополнялся новыми, более строгими запретительными мерами. В августе 1882 года Высочайшим повелением было утверждено положение «О временных мерах относительно периодической печати». Как следует из этого документа, за малейшую провинность издатели и редакторы могли лишиться не только издаваемой газеты или журнала, но и права впредь заниматься журналистской деятельностью. Это вынуждало редакторов и издателей быть более придирчивыми к содержанию и направлению публикаций.

Однако и этих карательных мер царскому правительству вскоре показалось недостаточно, чтобы успешно бороться с прогрессивной журналистикой. Оно принимает ряд дополнительных мер, воспрещающих редакторам и издателям касаться в своих изданиях отношений между землевладельцами и крестьянами, писать о хлебных тарифах (1889 и 1890 гг.), о голоде и холере (1891 г.). Затем оно издает указание, характеризующееся еще более категоричной формой предъявляемых требований: «На основании статьи 140 Устава цензуры Свода законов (т. ХIV, изд. 1886 г.) признано..., чтобы в печати не появлялось решительно никаких сведений и известий об аресте по политическим делам, равно как и сведений о государственных преступниках».

28 июня 1893 года появляется циркуляр Главного управления по делам печати в России, в котором запрещалось обсуждать вопросы, связанные с состоянием фабрик и заводов, с отношениями рабочих и хозяев. Через три года, 4 января 1897 г., в связи с 30-тысячной стачкой петербургских рабочих (8 июня 1896 г.) последовал приказ министра внутренних дел с требованием не допускать публикации «никаких статей, заметок и рассуждений по рабочему вопросу». Таковы были рамки деятельности журналистики в свете законодательных актов в начале ХХ века.

Еще более жесткими цензурными ограничениями была отмечена деятельность провинциальной печати. Она «находилась в полной зависимости от местных цензоров, губернаторов. Разрешение же цензора могло не иметь никакого значения, если в канцелярии губернатора кто-либо из столоначальников, а тем паче сам губернатор, находил в газете или журнале что-либо злонамеренное».

О неограниченных властных полномочиях местных государственных органов решать вопросы, касающиеся в том числе и деятельности печатных изданий, свидетельствует следующий документ (РГИА. Ф.776. Оп.15. 1905. Ед. хр. 120. Л. 2.), хранящийся в Российском государственном историческом архиве. В нем, ссылаясь на статью 17 закона об учреждении управления Кавказским и Закавказским краем, изданным 1876 году, сказано: "Наместник имеет право разрешать все случаи в порядке исполнительном, не требующем нового закона или постановления. Сверх того, он, когда найдет нужным, вправе принимать на месте все меры, обстоятельствами требуемые, донося прямо Его Императорскому Величеству как о действиях своих, так и о причинах, к ним побудивших его».

Положение грозненской прессы осложнялось еще и тем, что на территории Терской области фактически было объявлено военное правление из-за сложных межнациональных противоречий, и царизм, стремясь обезопасить себя от выражения общественного мнения, установил за всеми общественными организациями и частными изданиями строгий полицейский надзор. 

Гнет цензуры, сопряженный с постоянными штрафами и арестами как тиражей газет, так и сотрудников, пагубно сказывались на содержании и финансах прессы. Но поскольку принципы беспартийности и объективности предполагали некоторую оппозиционность властям - городским и полицейским – газета «Терец» старалась убедить в наличии такой оппозиции, довольно усердно критикуя городскую думу: членов управы и гласных. Действительно, если изучить материалы газет «Терец», «Терский край», «Терское эхо», выходивших в Грозном в 1910-1912 годы, то видно, что большое место на их полосах занимают публикации, посвященные городской жизни.

Грозненские газеты стараются держать своих читателей в курсе всех более или менее важных шагов городской думы. При этом «Терец» постоянно критикует как деятельность «отцов города», так и промышленных и финансовых дельцов, которые не хотят раскошеливаться, чтобы помочь в благоустройстве города, в решении других важных проблем. 

Газета «Терец» часто критикует городскую думу за грязь и антисанитарию на улицах Грозного. Так, в заметке «Грозный цветет» (№ 15, 20 июля 1912 г.) газета писала: «Чуть ли не по главным улицам города то там, то здесь веселят глаза обывателя большие зеленые лужи… По ночам раздаются неумолчные серенады лягушек. Чудный, милый город. Крупный нефтепромышленный центр Северного Кавказа, столица богатого терского казачества и Чечни. Плоды «цветущего» состояния Грозного уже сказываются. Начались в большом количестве малярийные заболевания».

В отличие от других газет «Терец» в своих выступлениях против «отцов города» делает и кое-какие социальные выводы. Газета утверждает, что люди являющиеся гласными и членами управы думы вообще некомпетентны в управлении городским хозяйством, и попали они туда не в силу своих способностей и организаторских талантов, а в силу своего общественного положения, которое определяется весом кошелька. Вот цитата из фельетона «Наброски» (№ 2,1912): «Гласных винят в том, что они лезут туда, куда голова их не влезает... Э, господа, ведь это одни только придирки. Надо быть прежде всего человеком. Мало ли среди нас людей, которые не сеют, не жнут, а в житницы собирают?». 

«Терец» считает, что городская дума в том составе, в котором она функционирует, не приносит Грозному абсолютно никакой пользы и является совершенно лишним органом. В частности такая мысль высказывается в фельетоне «Сон в ночь под Новый год» (№ 1, 1912). Автор рассказывает, что ему снилось будто «умерли великие мужи земли Грозный». 

Далее перечисляются фамилии гласных и членов управы. Но вот герой фельетона просыпается и в ужасе узнает, что столь приятные события всего лишь сон, что гласные думы на самом деле живы, здоровы и бездеятельны, как раньше.

Сочувствие национально-освободительным движениям, симпатии к китайским повстанцам, революционные призывы, постоянное обращение к национальному вопросу, критика городской думы – все это не могло не беспокоить полицию. Документов, прямо подтверждающих нашу мысль о цензурных, полицейских преследованиях газеты "Терец" обнаружить в архивах не удалось. Однако есть много архивных материалов, свидетельствующих о наложении штрафов на другие грозненские газеты – например, на газету «Терский край», которая была менее критичной, чем «Терец».

Так, в фельетоне «Кто чем дышит?» «Терец» описывает новогоднюю елку, которую называет «положением современной грозненской прессы» (№ 4, 1911). Газета изображает редактора «Терского края» В.Парамонова, который пытается сорвать с новогодней елки 3 сторублевки для уплаты штрафов на газету.

Большое внимание на страницах газеты «Терец» уделялось также национальному вопросу. Наместники царизма на Кавказе считали чеченцев преступниками по своей натуре. Чтобы сломить сопротивление чеченцев, подчинить их своей воле, были пущены в ход такие методы, как экзекуции, репрессии и даже переселение в Турцию. Приписывая чеченскому народу отрицательные качества отдельных людей, реакционные историки и журналисты игнорировали объективные социальные условия, которые порождали эти пороки. Так, социальной основой абречества были порабощение и эксплуатация горцев царскими наместниками и местной знатью. Подавляющее большинство местного населения было неграмотно. В селах отсутствовала самая элементарная медицинская помощь. Уже с первых шагов установления царской администрации на Кавказе, и в том числе в Чечне, взаимоотношения горцев с носителями колониальной политики царизма – казаками - стали одной из самых острых и злободневных проблем общественной жизни этого края.

Царское самодержавие действовало по принципу «разделяй и властвуй». Чеченцев и ингушей, с одной стороны, и русских, особенно терских казаков, с другой стороны, натравливали друг на друга, усиленно разжигая национальную рознь.

Представители передовой чеченской интеллигенции Т. Эльдарханов, А. Мутушев, И. Мутушев, И. Саракаев, Д. Шерипов и другие выступали в защиту угнетенных горских народов, оберегая их от клеветы отдельных официальных журналов и газет. Поэтому не удивительно, что в газете «Терец», редактором которой являлся представитель прогрессивной чеченской интеллигенции Данилбек Шерипов, часто публиковались статьи и обзоры, касающиеся бедственного положения народов Северного Кавказа. «Терец» живо откликалась на несправедливость по отношению к любым народам, которые испытывали национальный гнет. Так, в обзоре печати газета (№ 1, 1911) пишет о событиях в Киеве, где черносотенцы устроили еврейские погромы. «Терец» подвергает резкой критике статью, которая появилась печатном в органе Союза русского народа «Русское знамя». «Терец» пишет: «В «Русском знамени», в № 275 напечатана шаблонная статья на обычную тему «Бей жидов». Газета никак не может отрешиться от своей основной идеи». 

Далее приводится текст из «Русского знамени» об имевших, якобы, место убийствах христиан «жидами» на религиозной почве. «Терец» осуждает такой подход к освещению национального вопроса. Возмущение «Терца» вызывает требование «Русского знамени» относиться к евреям так же как к населению горной Чечни. «Русское знамя», - пишет «Терец» - говорит о необходимости применять к евреям те же методы устрашения, которые имеют место в отношении горцев Чечни. Вот какими данными газета старается убедить правительство в необходимости стать на путь репрессий: «Среди сосланных в Сибирь, оштрафованных и разоренных (за укрывательство Зелимхана) имеются и много невинных горцев. Однако кто же решится отвергать разумность этой меры, неоднократно дававшей хорошие результаты?».

Выступления, подобные публикации в органе Союза русского народа, были в то время не единичны. Не только реакционные, но и умеренно-буржуазные газеты выступали за усиление репрессий против мирных горцев, объясняя неуловимость знаменитого абрека Зелимхана укрывательством местного населения. Некоторые издания в своих выступлениях шли еще дальше. В очередном обзоре печати «Терец» (№ 4, 1911) пишет: «Неуловимость легендарного Зелимхана наводит газету («Новое время» - М. М.) на мысль о том, существует ли в действительности этот разбойник? Вот что пишет по этому поводу «Новое время»: «Быть может, Зелимхана, каким мы его себе представляем, на самом деле нет? Быть может, под этим именем промышляет разбоями несколько лихих чеченцев? Быть может, имя Зелимхана чисто нарицательное: все чеченцы Зелимханы? Лишь при наличности этих предположений можно поверить в бессилие местных властей в борьбе с разбойником». Значит, если следовать «Новому времени» все чеченцы разбойники?», задается вопросом газета «Терец». «Терец» всеми средствами пытается разоблачать провокационный характер подобных предположений.

Многие прогрессивно мыслящие представители других народов понимали, что абречество и его главный представитель – Зелимхан - это не символ чеченского образа жизни, а результат социальной неустроенности горцев. Произведения таких авторов «Терец» охотно публикует на своих страницах. Так, в очерке «Зелимхан» (№№ 12,13, 1912) В. Беренштам пишет: «Одни ненавидят туземное население Кавказа, ненавидят чеченцев, ингушей, кумыков, грузин, считают их врагами России, не верят ни одному из них, и такой именно ненавистью самим себе в душе своей объясняют те противозакония, которые творят или в которых, умывая руки, участвуют! Другие видят все это, бессильно негодуют и сочувствуют человеку (т.е. Зелимхану), пришедшему с протестом, с необузданным разбойничьим протестом. И страшно жить на Кавказе!». Очерк пронизан сочувствием к незавидному социальному положению горцев, тяжелой судьбе Зелимхана.

Мансур МАГОМАДОВ, доцент кафедры «Журналистика» Чеченского госуниверситета, кандидат философских наук

checheninfo.ru