Мученики за веру

Каждая эпоха рождает своих героев, делающих историю. Но лишь изредка идеи ушедших героев находят продолжателей в последующие времена. И не всегда продолжателями идеи бывают потомки далеких предков, которые так же, как их отцы, жертвуют своими жизнями ради торжества мира и справедливости. Один из таких редких примеров из истории чеченского народа мы представляем вашему вниманию.

Новая религиозная идея, получившая название «зикризм», зародилась в Чечне к концу 50-х годов XIX века, как одна из форм протеста против губительной и бессмысленной войны чеченцев с Россией. С этой идеей, во имя спасения своего народа, изнуренного затяжной, кровопролитной  и зашедшей в тупик Кавказской войной, в нужный момент выступил чеченский святой Кунта-Хаджи Кишиев. Одним из соратников, живо поддержавших шайха из Илисхан-Юрта в этом благом деле, был Ильяс, сын Арсангири из Центороя – прадед первого Президента Чеченской Республики, Героя России Ахмат-Хаджи Абдулхамидовича Кадырова и прапрадед нынешнего Главы Чеченской Республики Рамзана Ахматовича Кадырова. Об этом стало известно из книги Хож-Ахмада-Хаджи Кадырова и Масхуда Заурбекова «На светлом пути Ислама» (Грозный, 2008, с.с. 13-14).

Но история становится более достоверной, если ее подкрепить неоспоримыми документальными фактами. Поэтому в ходе дальнейшего своего исследования, мы вместе углубимся в ворох запыленных архивных документов и постараемся узнать, о чем свидетельствуют старинные источники…

14 июня 1863 года, начальник Чеченского округа князь Александр Туманов пишет доклад на имя командующего войсками Терской области генерал-лейтенанта Михаила Тариеловича Лорис-Меликова, в котором сообщает, что «учение Зикра» первоначально появилось в 1861 году в Ичкеринском округе и распространялось «выселившимся из Ичкерии… Кунтою». Далее Туманов дает нам сведения о том, что «последователи этого учения считали Кунту устазом (сноска из документа: Устаз – учитель не погрешающий, проповедующий всегда истину) и признавали за человека, советам которого они обязаны следовать и веровать в заступничество его за них в будущей жизни.» (РГВИА, ф. 14719, оп. 3, д. 756, л. 2).

Кунта-Хаджи Кишиев проповедовал, «что надо молиться Богу, жить мирно, трудиться и помогать бедным и, подавая собою этому пример, привлекал к себе все более и более приверженцев.» (РГВИА, ф. 14719, оп. 3, д. 756, л. 2 об.). Но, к сожалению, во все времена партия войны строила козни, чтобы любыми путями устранить таких миротворцев, призывающих к миру с Россией. В случае с Кунтой-Хаджи сторонники продолжения конфликта в Чечне оклеветали его в том, что он быстро набирает авторитет среди народа и в скором времени может объявить себя очередным имамом, чтобы возглавить восстание против России. Поэтому, уже 25 июля 1863 года от начальника Главного Штаба Кавказской армии на имя Лорис-Меликова приходит секретная директива, согласно которой наместник Кавказа считает целесообразным воспользоваться предстоящей осенью или зимой, чтобы «сделать безопасным» чеченское население. «Первою мерою, какую нужно принять, Его Высочество полагает арестование и ссылку Кунты со всем его семейством.» (РГВИА, ф. 14719, оп. 3, д. 756, л. 15 об).

3 января 1864 года Кунта-Хаджи Кишиев и его брат Мовсар были арестованы. Адъютант Лорис-Меликова – штабс-капитан Фон-Шак, 6 января доставил их во Владикавказ. Кунте было объявлено, что он высылается в Россию, но «срок пребывания и содержания его там зависеть будет от последующего поведения чеченцев». (АУП ЧР, ф. 236, оп. 2, д. 283// ЦГА РСО-А, ф.12, оп. 6, д. 1246, лл. 2-3).

6 января 1864 года за № 37, начальник Терской области пишет рапорт наказному атаману Войска Донского следующего содержания: «Признав необходимым немедленно удалить из вверенной мне области уроженца Чечни Ших-Кунту, я сделал распоряжение об отправлении его на почтовых в сопровождении двух благонадежных урядников, в Новочеркаск, где он и имеет быть представлен в штаб вверенного Вашему Высокопревосходительству войск.

Входя вместе с сим с представлением к Его Императорскому Высочеству командующему армиею о дальнейшем отправлении Кунты в одну из внутренних губерний, я покорнейше прошу распоряжения Вашего Высокопревосходительства, дабы впредь до получения особого о нем уведомления, Ших-Кунта содержался под строжайшим караулом, не подвергая его ни закованию в кандалы, ни тесному тюремному заключению, так как человек этот не принадлежит к разряду обыкновенных преступников и удаление его с Кавказа вызвано только крайнею степенью религиозного фанатизма, распространяемого им в мусульманском населении под видом особых религиозных обрядов и угрожающего принять политическое направление. Если во время пребывания своего в Новочеркаске Кунта пожелал бы писать на родину, то покорнейше прошу Ваше Высокопревосходительство приказать доставлять письма его в Штаб вверенных мне войск». (АУП ЧР, ф. 236, оп. 2, д. 283// ЦГА РСО-А, ф.12, оп. 6, д. 1246, л. 5).

Обратите внимание на слова – «человек этот не принадлежит к разряду обыкновенных преступников и удаление его с Кавказа вызвано только крайнею степенью религиозного фанатизма». Этим заключением сам начальник Терской области сознавал, что Кунта-Хаджи был наказан без какой-либо вины, а только лишь из-за своей глубокой набожности, в которой администрация края сочла увидеть религиозный фанатизм. Если сказать иными словами, он был мучеником за веру.

Кунта-Хаджи и Мовсар в сопровождении штабс-капитана Фон-Шака, урядников Линейного казачьего войска 2-го Сунженского полка Афанасия Зайцева и Селкна Киргизова при переводчике из Владикавказа были отправлены в Новочеркасск (ныне город в Ростовской области). Этап их лежал через станицы Змейскую, Пришибскую… 8 января их доставили в станицу Прохладную, а 12 января – на почтовых, в сопровождении урядников Зайцева и Киргизова, а также переводчика, этап уже тронулся из Ставрополя в Новочеркасск, куда доставил арестантов 19 января 1864 года. (АУП ЧР, ф. 236, оп. 2, д. 283// ЦГА РСО-А, ф.12, оп. 6, д. 1246, лл. 6, 10,13, 15).

В начале января 1864 года также были арестованы пять видных векилей Кишиева: Гуш Музуко Хаджи и Тарко Вагапов из Гойтинского аула, Абду-Салам Тутгиреев из Алхан-Юрта, Корнай (Коврнук) Телебов из Гехи и Телип Дагоби из Старых-Атагов. 8 января 1864 г. группа эта прибыла в Екатериноград.

На свободе еще оставалось немало соратников Кунта-Хаджи, за каждым из которых стояли сотни приверженцев. Согласно документам, у Кишиева было 5 наибов, 44 векилей и 3000 мюридов. (АУП ЧР, ф. 236, оп. 2, д. 283// ЦГА РСО-А, ф.12, оп. 6, д. 1246, лл. 60-61 с об.). За номером один среди векилей зикристов приведен Центороевского аула Ильяс из Беноевской фамилии, то есть из тайпа Беной. Он и является предком Кадыровых.

Учитывая то обстоятельство, что большая часть зикристских лидеров была на свободе и они в любой момент могли организовать волнения в народе по поводу ареста их духовного наставника, царская администрация стянула в Чечню военное подкрепление. Их опасения подтвердились. «Известие об арестовании Шейха Кунты, брата его Мавсура и пяти главных его векилей взволновало всю партию зикра», - гласит документ. (РГВИА, ф. 14719, оп. 3, д. 756, л. 25). 

14 января 1864 года со всей Чечни в Герменчук собралось не менее 3 тысяч приверженцев Кунты. Они требуют освобождения шайха и других арестованных соратников. Генерал-майор князь Туманов двинул туда три батальона при двух орудиях, надеясь на то, что при виде войск люди разойдутся. Зикристы просто отошли из Герменчука к аулу Шали. Тогда Туманов 16 января стянул остальные войска из Грозного к Шали. Несмотря на переговоры, стороны не пришли к общему соглашению и противостояние кончилось кровавым исходом. «Произошло дело, едва ли виданное в Чечне, - пишет командующий войсками Терской области в своем рапорте. – Три тысячи фанатиков, без выстрела, с кинжалами и шашками, шли как исступленные, на отряд из шести батальонов». (РГВИА, ф. 14719, оп. 3, д. 756, л.л. 28-28 об.). В этом столкновении полегло более 150 чеченцев, среди которых 5 женщин.

26 января 1864 года командующий войсками Терской области генерал-лейтенант М. Т. Лорис-Меликов собрал в Грозном почетных старейшин и всех чеченских наибов, поставленных царской администрацией. Генерал докладывает наместнику Кавказа, что «при общем их сборе, объявлено им что они, как стоящие в главе народа, должны первые способствовать к восстановлению порядка, нарушенного зикристами, для чего необходимо захватить и выдать мне всех еще прежде назначенных к высылке, а также и главных зачинщиков и подстрекателей в Шалинском деле». Исполнение обряда зикра было запрещено по всей Чечне. Для выполнения этих требований Лорис-Меликов назначил окончательный срок до 1 февраля. При этом в ультимативной форме было заявлено, что «если к этому времени они не доставят всех указанных мною лиц, то я двину войска к аулам и буду брать их оттуда силою, или вместо них возьму заложников, хотя бы в этом случае пришлось нам иметь дело с целым населением». (РГВИА, ф. 14719, оп. 3, д. 756, лл. 18 об.-19).

Далее в том же рапорте № 40, датированном 4 февраля 1864 года, Лорис-Меликов пишет: «Все эти распоряжения произвели на представителей чеченского народа ожидаемого действия. Наибы и старшины, после напрасных попыток склонить меня к прощению обвиненных и отговорок в невозможности выдать остававшихся еще среди их зачинщиков, отправились по аулам, для передачи народу всего ими слышанного… По возвращении из Грозной в свои аулы, наибы и старшины приступили к арестованию указанных мною лиц. Из числа 12 векилей и последователей Кунты, восемь уже представлены и только трое из главных подстрекателей зикристов, Салам, Мулла Мачик и Гамзат-Хан, укрываются еще до сих пор. Семейства их и родственники в числе 15 душ задержаны и находятся в Грозной. Я имею в виду сослать их вместе с прочими, если Салам, Мачик и Гамзат-Хан не будут отысканы и выданы жителями… Донося о всем изложенном Вашему Императорскому Высочеству, имею счастие испрашивать соизволения Вашего на высылку теперь же всех арестованных мною в Новочеркаск, к Наказному атаману Войска Донского, откуда они, по представлении мною должных сведений, будут отправлены в назначенные места в ссылку». (РГВИА, ф. 14719, оп. 3, д. 756, лл. 19 об.-20, 22).

Хотя Лорис-Меликов 4 февраля 1864 года писал о восьми арестованных векилях, «главных зачинщиках Шалинского дела», спустя ровно десять дней их число уже стало девять человек. 14-15 февраля в Грозненском военном госпитале все они получили медицинские свидетельства. Вот их список: Истисинского аула Джантемир Джамбиев – 49 лет от роду, Гельдигенского аула Чин Мирза (Ченмурза) Таумурзаев – 52 года, Шалажинского аула Чага (Дога) Ций (Хамаев) – 56 лет, Урус-Мартановского аула мулла Эльмурза Салтымурзаев (Султамирзаев) – 45 лет, Бачи-Юртовского аула Лата (Лота, Люта) Гайтбека (Айтбегов, Айкбиков) – 33 года, Цонтороевского аула Ильяс Арсангиреев – 40 лет и трое из Шалинского аула Эдыш Беецы – 28 лет, Хасай Джанхотов – 28 лет и Ахтахан Хамзаев (Хамзатов) – 30 лет. 

В качестве образца почитаем Свидетельство № 145, в котором приводится медицинское освидетельствование предка Кадыровых: «Вследствие предписания конторы Грозненского военного госпиталя, от 14 февраля 1864 года, за № 109, того же числа, месяца и года, свидетельствовал я, в присутствии воинского начальника кр. Грозной, состояние здоровья содержащегося под присмотром Цонтороевского аула Ильяса Арсангиреева и способен ли он к крепостным работам, причем, оказалось следующее:

Чеченец Арсангиреев 40 лет от роду, крепкого телосложения, в настоящее время не имеет никаких болезненных припадков и органических пороков, а потому, я заключаю, что чеченец Арсангиреев к крепостным работам способен. В чем подписом моим удостоверяю. 1864 года февраля 14 дня. Кр. Грозная.

Подлинный подписали:

Прикомандированный к Грозненскому военному госпиталю лекарь, Коллежский Асессор Рымша и

Воинский начальник крепости Грозной, майор Алабин.

С подлинным верно:

Лекарь Рымша». (АУП ЧР, ф. 236, оп. 2, д. 283// ЦГА РСО-А, ф.12, оп. 6, д. 1246, л. 93).

Согласно другому документу Джантемиру Джанбиеву – 45 лет, Ченмурзе Таумурзаеву – 50 лет, Чага Цию – 54 года, Эльмурзе Султамирзаеву – 45 лет, Лота Айкбикову – 25 лет, Ильясу Арсангирееву – 30 лет, Эдыш Беецы – 26 лет, Хасай Джанхотову – 25 лет, Ахтахану Хамзатову – 35 лет. (АУП ЧР, ф. 236, оп. 2,  д. 285 //ЦГА РСО-А, ф. 12, оп. 6, д. 1247, л. 56).

Согласно медицинским свидетельствам, составленным 1 февраля 1864 года в станице Екатериноградской, содержащимся там под надзором зикристам Корнаю (Коврнук) Телебову было 36 лет, Абду-Саламу Тутгирееву – 36 лет, Телипу – 35 лет. (АУП ЧР, ф. 236, оп. 2, д. 283// ЦГА РСО-А, ф.12, оп. 6, д. 1246, лл. 34-36). Эти трое, Гушмазуко-Хаджи и Тарко Вагапов 16 февраля 1864 года из Екатеринограда этапным порядком были отправлены в Новочеркасск. (ЦГА РСО-А, ф.12, оп. 6, д. 1246, л. 82).

20 февраля 1864 года Джантемир Джанбиев, Ченмурза Таумурзаев, Чага Ций, Эльмурза Султамирзаев, Лота Айкбиков, Ильяс Арсангиреев, Эдыш Беецы, Хасай Джанхотов и Ахтахан Хамзатов из Грозненской гауптвахты были отправлены в Екатериноград. Начальник находившегося в крепости Грозная Управления Среднего военного отдела Терской области, генерал-майор князь Туманов того же числа рапортует Лорису-Меликову по этому поводу: «Доношу Вашему Превосходительству, что девять человек из приверженцев Кунты… в сопровождении урядника 2-го сунженского казачьего полка Болдырева, на обывательских подводах отправлены к командиру Горского казачьего полка для содержания под строжайщим надзором на Екатериноградской гауптвахте, впредь до особого распоряжения, на путевое довольствие которых от кр. Грозной до места прибытия выдано из сумм управления вверенного мне округа на руки упомянутому уряднику примерно десять руб. серебром с приказанием выдавать каждому по 6 коп. в сутки, согласно табели приложенной при отзыве начальника Главного управления наместника Кавказского от 30 июня-8 июля прошлого, 1863 года за № 4548, препровожденной ко мне при надписи управляющего Канцеляриею майора Красницкого от 20 июля за № 3501». (ЦГА РСО-А, ф. 12, оп. 6, д. 1247, лл. 55-55 об).

Документ о расходе на арестантов, датированный 20 февраля, сообщает: «Выписаны в расход деньги согласно предписания Командира Горского полка от 20 сего февраля № 194, 9-ти политическим преступникам, Джантемира Джанбиева, Ченмурза Таумурзаева, Чага Ции, Эльмурза Султамирзаева, Лота Айкбикова, Ильяса Арсангиреева, Эдыш Беецы, Хасай Джанхотова и Ахтахан Хамзатова, с 20 февраля по 1 марта на десять дней по 6 коп. в сутки всего пять руб. сорок коп. серебром. Получил караульный офицер, хорунжий Медведев». (ЦГА РСО-А, ф. 12, оп. 6, д. 1247, л. 9). Есть еще документы, согласно которым с 1 марта по 1 апреля разные караульные казаки получали деньги на неделю или десять дней, для выдачи арестантам по 6 копеек в сутки.

Генерал-майор князь Туманов 28 февраля 1864 года пишет рапорт командующему войсками Терской области о том, «что 3 семейства приверженцев Кунты из 14 душ обоего пола и 9 политических преступников… доставлены благополучно в ст. Екатериноградскую, за исключением ребенка 1 года сына чеченца Валерикского аула Гасыма (он же Мачик) умершего 11 февраля на пути следования из ст. Мекенской в Наурскую». (АУП ЧР, ф. 236, оп. 2, д. 283, лл. 117-118 // ЦГА РСО-А, ф.12, оп. 6, д. 1246, лл. 86-86 об).

26 марта 1864 года командир Горского казачьего полка из Екатеринограда докладывает начальнику Терской области, что 9 векилей Кунта-Хаджи, в том числе Ильяс Арсангиреев, «сего числа переданы на Прохладенский этап, для отправления в г. Новочеркаск». (АУП ЧР, ф. 236, оп. 2, д. 283, лл. 137-138 // ЦГА РСО-А, ф.12, оп. 6, д. 1246, лл. 101-101 об). По дороге многие арестанты простудились и заболели. Только представьте себе путь, который они проделали на этапах в сырую зимнюю и весеннюю погоду на продуваемых ветром почтовых подводах. Доехав до Новочеркасска, в тюремном замке этого города они соединились со своим устазом Кунтой-Хаджи, Мовсаром и остальными пятью соратниками, ранее высланными туда и в жутких, холодных бетонных камерах переживших зиму, ожидая в какое захолустье российской глубинки их закинет злая судьба. Но Ильясу Арсангирееву не посчастливилось долго оставаться в обществе святого наставника. Скоро по прибытии в Новочеркасский тюремный замок, он слег в больницу.

Из-за массовых болезней заключенных, врачи не успевали оказывать им медицинскую помощь. Поэтому, в отношении Новочеркасского попечительского комитета о тюрьмах, от 11 марта 1864 года за № 92, сообщается о прикомандировании фельдшера Ивана Полякова к больнице войскового тюремного замка «с тем, чтобы он находился там дотоле, покуда число арестантов и переселенных горцев уменшидся до обыкновенного их состояния». (ГАРО, ф. 446, оп. 1, д. 50, лл. 161-161 об).

Несмотря на тяжелое состояние здоровья заключенных горцев, царская администрация каждому из них определила место ссылки. Ильяс Арсангиреев был приговорен на четыре года каторжных работ в городе Динабург (ныне город Даугавпилс (Двинск) в Латвии). Его соратники: Джантемир Джанбиев – на пять лет в Кронштадт, Чемурза Таумурзаев – на пять лет в Свеаборг (ныне Суоменлинна в Финляндии), Чага Ций – на пять лет в Выборг, Эльмурза Султамирзаев – на четыре года в Ригу, Лота Айкбиков – на четыре года в Динаминд (Даугавгрива, Усть-Двинск – Латвия), Эдыш Беецы – на четыре года в Бобруйск, Хасай Джанхотов – на четыре года в Брест-Литовск, Ахтахан Хамзатов – на пять лет в Бендеры.

Но планы царских палачей, готовивших к ссылке Ильяса Арсангиреева в Динабург не осуществились. Он ушел из жизни 20 апреля 1864 года, до конца оставшись верным религиозной идее, которой посвятил себя, так же, как спустя ровно 140 лет, 9 мая 2004 года, за мир в Чечне и укрепление религиозной традиции своих отцов пожертвует собой выдающийся его потомок Ахмат-Хаджи Кадыров.

Документ от 24 апреля 1868 года сообщает об этом тревожном событии: «Чеченцы: Чага Ций и Тарко Вагапов, как видно из уведомления Начальника среднего военного отдела от 27 прошлого марта за № 1168, из войскового тюремного замка войска Донского в 1864 году отправлены по назначению в кр. Выборг, Ильяс же Арсангиреев /Арсанукаев/ в больнице Новочеркаского тюремного замка 20 апреля того же года умер». (ЦГА РСО-А, ф. 12, оп. 6, д. 1248, л. 77 // АУП ЧР, ф. 236, оп. 2, д. 295, л. 120).

Соратники Ильяса в письмах домой, в адрес своих родственников, тоже сообщают о факте его смерти. Цитируем два таких письма ссыльных мюридов Кунты-Хаджи:

«От Джантемира (А.Д. – читайте «Джанмурза», так по-арабски писалось имя Чиммирзы) Тавмурзаева, Чаго Циева, Люта Айтбегова и Джантемира Джанбиева к их семействам и родным жителям их деревни и всем. Привет. Не печальтесь о нас, мы живы. Ильяс умер в прошлом Рамазане месяце. (А.Д. – выделено мной. Месяц Рамадан 1280 года по Хиджре начался 9 февраля 1864 года и длился до 9 марта того же года. Авторы письма допустили неточность. В феврале и марте Ильяс еще был жив). Если Бог даст, то мы, может быть, встретимся. Приобретайте себе пропитание честным путем и не гневайтесь ни на кого из за нас, ибо то, что с нами случилось, есть Божие определение. Мы нашли людей живущих и узнали, что власть русского Государя и Его справедливость настолько обильны, что подобны каплям морским. Мы боимся умереть и быть похороненными здесь, без омовения (по обряду мусульман) и молитвы. Джангирей из деревни Чермой умер, Яндырхан из деревни Арал также умер еще прежде его, Салгирей из деревни Мартан тоже умер.

Мы не знаем о положении тех наших товарищей, которые с нами разлучились, как например, о Хаджи Кунте, его брате Мавсуре и о других. Просите Бога, чтобы он дал нам освободиться от такого несчастия, постигшего нас.

От Люта Айтбегова к старшему брату его Бота Шамурзаеву и младшему Куни Цамакову, к наибу Хасау и сыну брата матери его Талхи. Привет. Я надеюсь, что вы, по получении сего письма, будете стараться о моем освобождении. Пришлите мне кинжал обделанный, приличный для мальчика, а также пришлите каждому из нас по рубашке, если только русское начальство позволит вам.

От Джантемира к женам его: Тота и Бал. Приказывайте Аюбу и Хадису учиться читать, может быть, они будут молить Бога о нас, после нашей кончины. Завещаю вам, семейство мое, жить вместе, союзно и без ссоры. Дай Бог, чтобы вы прислали мне письмо с дозволения начальства, с надписью на мое имя.

Джамурзе Шадиеву и брату его по матери Мухаммаду Дотову. Привет. Я видел вашего брата, он отправился в Сибирь и просил вас похлопотать о его освобождении. Прошу тебя, Мухаммад, сходи к князю Турло и попроси написать бумагу князю Туманову, с просьбою об исходатайствовании мне прощения. Сыну моего брата Эльмурзе и всем моим детям советую учиться читать. Прошу вас, жители аула Гельдыген, рассмотреть внимательно то, что напишет Турло князю Туманову обо мне. Это письмо посылается мулле Грозненского аула.

Переводил сотник (подпись – Голубев). 2/VII. 65 г.» (ЦГА РСО-А, ф. 12, оп. 6, д. 1248, лл. 86 об., 95, 95 об., Письмо № 4 // АУП ЧР, ф. 236, оп. 2, д. 295, лл. 131, 143-144);

«От Люта Айтбегова к братьям его: Булатуко и Булатхану, к сестре его Сапи, племяннику Ахмаду и Махмуду; к старшему брату Давлят Шамурзаеву, сыну его Булатию наибу Хасау, брату его меньшому Куни Цамакову, к Басихан, Далхи, Чанки, родственнику Дада Аскаеву да будет привет.

Уведомляю вас, что мы боимся того, что если воскресение наше в последний день будет не между мусульманами. Я жив и проживаю в Каменской ст. при Донце. Проживаю здесь я с месяца Джумадил-ахира и до настоящего месяца Мухаррама и нас не отправляют ни дальше, ни назад. Нам как то сказывали здесь русские, что мы будем возвращены домой, но однако мы теперь не знаем куда мы отправимся. Поэтому просим вас изыскать способ к нашему освобождению и просите об этом высшее начальство, так как мы не имеем помощника кроме Бога и вас. Я молю за вас Бога день и ночь, а вы молите Бога обо мне и не забывайте меня.

О, семейство мое, приобретайте себе пропитание честными трудами несмотря ни на что, и до самой смерти исполняйте магометанскую веру. Не гневайтесь за нас ни на кого. Я прощаю всем, кто говорил что либо про меня. По получении сего письма, которое дай Бог вам получить, вы уведомьте меня о себе на этом же и пришлите мне кинжал, приличный для маленького мальчика. У присматривающего за нами есть сын – мальчик, ласковый ко мне, которому я сказал, что пришлю ему кинжал.

О, брат мой Билатука, если ты услышишь о моей смерти в этой стороне, то завещаю тебе принести три жертвы обо мне (Богу) и утвердить камень (памятник) на кладбище, где была война с неверными при проходе дороги чрез реку Гонсул, против деревни Маертуп. Завещаю тебе также смотреть за семейством покойного брата нашего.

Пришлите мне уведомление о том, кто из больных лиц нашей деревни умер; я буду за тех молить Бога. Ильяс Арсагиреев умер в прошлом Мухарраме месяце и мы похоронили его по обряду нашей веры. (А.Д. – выделено мной. Месяц Мухаррам 1281 года по Хиджре начался 6 июня 1864 года и закончился 4 июля 1864 года. Тут тоже допущена неточность в дате смерти И. Арсангиреева). Яндырхан из деревни Арджихай умер. Не печальтесь о нем никто. Пришлите мне шапку и рубаху, с уведомлением на сем же, адресуя письмо на мое имя, дабы можно быть уверену в получении вами этого письма.

О положении Хаджи Кунты и брата его Мансура мы ничего не знаем, а только встретили мы одного мусульманина, шедшего из Сибири, который на спрос наш сказал, что они отправились в Москву. У этого азиатца было от них письмо, но караульные наши отобрали оное у меня.

Переводил сотник (подпись – Голубев). 2/VII. 65 г.» (ЦГА РСО-А, ф. 12, оп. 6, д. 1248, лл. 87, 96-97, Письмо № 5 // АУП ЧР, ф. 236, оп. 2, д. 295, лл. 132, 145-147).

Из второго письма мы узнаем, что Ильяс Арсангиреев похоронен его соратниками по обряду мусульманской веры. А теперь посмотрим, как в книге «На светлом пути Ислама» описывает это событие потомок Ильяса –Хож-Ахмад-Хаджи Кадыров: «Я слышал от своего дяди Шахада, что Коврнака рассказывал следующее: Кунта-Хаджи и его брат Мовсар были в одной камере, а через стену в другой камере находились остальные мюриды. Перегородка имела трещину, и они могли свободно общаться между собой. Ильяс заболел и его перевезли в гарнизонный лазарет. Через месяц после этого поздней ночью из-за перегородки раздался голос Кунта-Хаджи. Он сообщил: «Наш товарищ Ильяс скончался в лазарете, взбодритесь, совершайте омовение, утром попросим разрешение и похороним его».

На рассвете Хаджи постучал в дверь, подозвал надзирателя и сказал ему: «Нам сообщили о том, что в лазарете скончался наш сподвижник, мы просим разрешить нам похоронить его согласно нашим религиозным предписаниям». Надзиратель ответил: «Нам ничего неизвестно о смерти вашего товарища. Мы рассмотрим вашу просьбу, и если он действительно скончался, будем ходатайствовать о разрешении вам похорон».

Вскоре двери камеры открылись и нас вывели. В длинном коридоре уже стояли Хаджи и Мовсар. Под их началом мы пришли в лазарет, забрали оттуда тело Ильяса, сложили свои сбережения и купили у местных татар большого барана, принесли его в жертву и достойно похоронили вашего отца Ильяса. При этом укладывали тело в нишу могилы Хаджи и Мовсар, - так поведал Коврнака брату моего деда Адсаламу о судьбе моего прадеда Ильяса». (Кадыров Х-А. Ж., Заурбеков М.Д. На светлом пути Ислама, Грозный, 2008, С. 13-14).

Как мы видим, все, что процитировано нами из книги, сходится с архивными документами. Ильяс Арсангиреев действительно заболел, около месяца лежал в больнице Новочеркасского тюремного замка и скончался 20 апреля 1864 года. Был похоронен по мусульманским обычаям. Кунта-Хаджи и Мовсар в момент его смерти еще находились в Новочеркасске и вполне могли возглавить церемонию погребения Арсангиреева. Их отправили оттуда в места ссылки только 23 июня 1864 года: Кунту Кишиева – через Тамбов, в Новгородскую губернию, уездный город Устюжна, а Мовсара – в город Выборг. (ЦГА РСО-А, ф. 12, оп. 6, д. 1248, л. 141 // АУП ЧР, ф. 236, оп. 2, д. 296, л. 64). Во время конвоирования в Выборг, Мовсар Кишиев бежал из этапа и переселился в Турцию, где недавно нашли его могилу. Карнай (Коврнака) Талебов отбывал срок ссылки в уездном городе Юхнове нынешней Калужской области. В документе от 30 апреля 1870 года сообщается, что «Государь Император, по ходатайству Его Высочества Главнокомандующего, всемилостивейше соизволил повелеть: чеченца Карная Талебова переслать в Трапезунд, чрез Одессу». (ЦГА РСО-А, ф. 12, оп. 6, д. 1248, л. 40 // АУП ЧР, ф. 236, оп. 2, д. 295, л. 58). Следует предполагать, что из Турции Коврнака в скором времени вернулся домой и рассказал Абдусаламу Ильясову о судьбе его отца.

Так ушел из жизни в самом расцвете лет Ильяс Арсангиреев, испытав все муки царских застенков, но не изменив вере, своему устазу Кунте-Хаджи и Зикру. Несмотря на сковавшую его болезнь в холодных тюремных камерах, он показал твердость духа и силу воли, присущую их роду. В том, что это чистая правда, в наши дни мы убеждаемся на примерах героических подвигов и достоинствах семьи Кадыровых, ведущих свое происхождение от Абдулкадыра – сына Ильяса Арсангиреева, и остающихся верными религиозному пути, которого до конца придерживался их далекий предок.

А.И. ДУХАЕВ, начальник отдела научно-исследовательской работы и информационно-поисковых систем Архивного управления Правительства ЧР

checheninfo.ru