ЧЕЧНЯ. Было это давным-давно, когда вон виднеющиеся ледниковые горы были выше, чем сейчас, когда на их вершинах не было снега и льда, а были разные цветы, приятно пахнущие травы, когда в глубоких ущельях, на горных склонах были никогда не тающие снега и ледники. Я расскажу тебе, с каких пор вон на той вершине Башлама снег лежит, я расскажу тебе, с каких пор на ровных полях, на горных склонах показались приятно пахнущие травы, разные цветы.
В то время наши предки, нарты, населяли глубокие ущелья, высокие башни и пещеры. Они были большого роста, этим горным скалам подобны. Их кони тоже были крупные. Подобно медведям, сильные были нарты, подобно волкам, смелые были они, подобно тиграм, ловкие были они, подобно лисам, хитрые были нарты. Они рукой легко отрывали куски горных скал и бросали их, криком своим они заставляли дрожать небеса, тем не менее они были немощны – огня не было у них. А могучий Села был безжалостен, был беспощаден. Он был хозяином неба, и огонь был его собственностью. На что сила, когда от нее людям нет прока? Какая польза от силы, когда от нее страдают люди? Чтобы показать свою силу нартам, садился Села на огненные колесницы и над небесными высями прокатывался, поднимая страшный грохот, как будто разламываясь на куски, обрушивался небесный свод.
О-о! Как он удивлял людей! О-о! Какой страх он наводил на землю!
Небесное обиталище Селы было вечно окутано черными тучами. Наполняя дождем, тучи низвергал на землю Села. А дождь в виде града-льда шел на землю, нагоняя на людей еще больше горя и бедствия. Из огня-радуги сделанного лука начинал он метать на землю молнии, сокрушая все. И добро, и зло были во власти Селы: на зло щедр был Села, а на добро был скуп он.
Добро люди брали у него с горечью, зло Села давал. Между небом и землею была вечная вражда! Между Селой и человеком шла вечная борьба! Чем больше нарты были удручены горем и несчастьем, тем больше злорадствовал Села, тем печальнее была Сата, возлюбленная Селы, мать нартов. Сата очень хотела помочь им, но боялась Селы.
В то время жил в горах могучий нарт Пхармат. Отличный кузнец был Пхармат. За доброе слово он ковал нартам мечи и кольчуги из бронзы. А доброе слово высоко ценится в горах: Да будет тебе счастье! Да будет тебе удача! Победа да будет за тобой! Будь ты свободен!
Пхармат был скромным, щедрым, сильным нартом. Он мало говорил, много думал. Думал он, как и чем помочь людскому горю, как бы достать огонь из ада. Ведь Села добром не давал его. С тех пор как он появился на свет, собирал он все, что было лучшее в людях: силу, ловкость, острый ум, сноровку, терпение. Конь его Турпал ходил в горах на воле. «Конь закаляется под седлом и всадником, а мужчина – в труде и борьбе! Так почему твой Турпал всегда ходит на свободе?» — говорили нарты. Пхармат же отвечал: «Конь мой закален. Придет время, и мой конь принесет тлеющее полено из ада!» Нарты чистосердечно смеялись над словами Пхармата. А Пхармат же думал о том, как бы помочь людскому горю.
И однажды крикнул Пхармат своего Турпала. И от этого крика загремело ущелье Аргуна, задрожали горы, а могучий Села, проснувшись, перевернулся на другой бок. Турпал, пасшийся далеко в горах, заслышав зов своего хозяина, заржал в ответ. И от этого, как волны Аргуна, забились горы, а воды Аргуна вылились из своих мраморных берегов, звери в горных отрогах от перепуга застыли на месте, как вкопанные. Со скоростью молнии примчался Турпал к своему хозяину.
Взял в руки булаву, прикрепил к локтю из буланой кожи сделанный щит, повесил на шею лук (божий пращ), подпоясал сбоку полный стрел колчан, облек свой стан в кольчугу, подпоясал меч. Оседлав своего Турпала-коня, выпил полный турий рог пива; приговаривая: «Чтобы как на смоле нога держалась, чтобы как на тесте рука держалась», – сел на коня и отправился туда, куда никто не ездил и откуда никто не возвращался. Нарты посыпали просо на дорогу, по которой должен был ехать Пхармат, чтобы ему счастье сопутствовало, и поставили наполненный просом морк, «чтобы уходил легким – пустым, возвращался тяжелым – наполненным!».
Долго ехал Пхармат: семь дней, семь ночей пробыл он в пути. Семь ущелий, семь гор прошел он и подошел, наконец, к подножию самой высокой горы Башлам, которая подпирает небесный свод, на котором живет Села. Долгий и трудный путь проделал Пхармат, поднимаясь на вершину горы по ее тяжелым уступам. На вершине горы были приятно пахнущие травы, разные цветы и красиво поющие птицы. Изредка на вершину горы спускалась отдыхать солнцеликая Сата, Села-Сата, жена Селы, мать нартов. Обернувшись белой птицей, вышла она навстречу Пхармату. Человеческим голосом заговорила она:
– Эй, могучий нарт, ты неспроста поднялся на эту вершину Башлама.
– Правда это, щедрая птица, я неспроста поднялся на вершину Башлама. Я приехал за горящим поленом из ада и без него не возвращусь, — ответил Пхармат.
– Тому, кто с добрым намерением вышел, тому не может не сопутствовать счастье. Я помогу тебе. Конь скорый ли у тебя? – спросила Села-Сата.
Быстрее ветра мой конь.
– Силен ли твой конь?
– Силен мой конь. Где конь мой ударяет копытом, там родник образуется.
– Силен ли ты сам?
В моих руках холодная бронза мягче смолы и воска, – ответил Пхармат Села-Сате. И рассказала Села-Сата Пхармату, как, каким путем можно добраться до ада и как из него достать горящее полено.
– Села теперь спит. Как ветер, быстро помчавшись, пусть твой конь перепрыгнет через ад. А ты в это время нагнись, хватай полено и гони своего коня прямо на вершину Башлама. Берегись! Страшен Села, жесток Села! Если он проснется, живым не уйдешь и горящее полено не донесешь. Пхармат так и поступил, как советовала Сата. Быстро разогнавшись, над адом пронесся конь Пхармата
В это время, нагнувшись, выхватив из ада полено, на вершину Башлама мчался Пхармат. От быстроты Турпала-коня от полена поднялись языки пламени, будто длинный хвост потянулся за Пхарматом. И проснулся Села оттого, что попали ему в ноздри эти огненные языки. Увидел он, как смелый нарт полено с огнем на землю несет людям.
Очень перепугался Села, зная, что человек, если ему в руки попадет огонь, сделается сильным и смелым и попытается восстать против него. Грозную погоню предпринял он за смелым нартом. Развязал Села бурдюк с темной ночью. И стало так темно, что Пхармат не видел пальцев своих рук и ушей коня. Перестали видеть и нарт, и его конь. Вот-вот сорвутся в пропасть. Но чудесная птица Села-Сата полетела впереди их и своим чудесным пением указывала им дорогу. Видит Села, что темная ночь не в силах остановить Пхармата и его коня. И он развязал свой второй бурдюк со страшной бурей. Сильная буря и темная ночь чуть было не погубили смелого нарта и его коня. Но чудесная птица указывала им дорогу своим прекрасным пением.
Смелый нарт увидел, что буря гасит его полено, и он, не задумываясь, спрятал его за пазуху. От сильного волнения воды Аргуна расплескались из каменной теснины, большие дубы, вырванные с корнями из земли, носились в небе, как соломинки. Видит Села, что ни темная ночь, ни сильная буря не в силах остановить ни нарта, ни его коня, что он целым и невредимым уходит от небесной погони. И открыл он свой третий бурдюк со жгучим морозом. От жгучего мороза со страшным шумом трескались скалы и съеживались горы. Но бесстрашный нарт Пхармат, его Турпал-конь продолжали идти вперед.
Не в меру перепугался Села. Он видел, как смелый нарт и его конь уже подходят к подножию Башлама, и они вот-вот могут скрыться в пещере. Тут он с яростью схватил свой из огня и луча сделанный лук и начал метать молнии вслед нарту. От молнии содрогнулись горы, замерзшие родники растаяли, а волны Аргуна как отара кутана, разбежались по горным склонам, высокие горные кручи задрожали, точно живые. Ни жгучий мороз, ни сильная буря, ни темная ночь, ни молнии не смогли остановить и сбить с пути бесстрашного нарта Пхармата и его коня Турпала. Они пришли в ту самую пещеру, где их ждали нарты.
– Берите! Вот вам огонь! – сказал Пхармат, обращаясь к удивленным нартам. – В каждой башне, в каждой пещере, в каждом доме разожгите пламя! Да будет в каждом доме много огня, тепла и света! Да будет вам счастье!
В горах в это время был великий гул. Небо заявляло земле о своей вечной вражде. Люди же заявляли небу о своей вечной борьбе.
– Будьте счастливы! – крикнул бесстрашный нарт еще раз. В горах в это время стоял страшный шум от небесного грома и вспышек молнии.
– Будьте счастливы, люди! Я должен предаться вечной муке! Я предамся муке, чтобы избавить вас от гнева Селы! Не грустите по мне! – и, выйдя из пещеры, направился бесстрашный нарт Пхармат сквозь молнии, холод, темную ночь и бурю на гору Башлам. Над его головой вспыхивали молнии, буря бросала его в разные стороны, его руки и ноги закоченели от холода, кромешная тьма ночи окутала его. Это Села, разгневавшись, изрыгал злость. Увидев смелого нарта Пхармата, идущего к небесному своду, на вершину Башлама, не спеша, затянул Села в свои бурдюки бурю, холод и ночь. Постепенно на равнинах, ущельях и горных склонах снизу вверх, вслед за Пхарматом, тая, все выше до самой вершины Башлама поднимались снег и мерзлота.
Вершину Башлама сковали снег и лед, она навечно надела на свою голову белый, снежный башлык. И крикнул Села: «Да будешь ты вечно жаждать огня, который ты унес с неба. Будешь вечно жаждать тепла!». И послал Села навстречу Пхармату своего верного слугу, одноглазого Ужу, с бронзовыми цепями. Приковал одноглазый Ужу Пхармата бронзовыми цепями к ледяной вершине Башлама. Села проклял его. С тех пор так завелось: между человеком и Селой происходит вечная борьба! Каждое утро прилетает к прикованному Пхармату князь всех птиц Ида. Присаживаясь на колени Пхармата, задает он каждый раз один и тот же вопрос:
– Эй, несчастный Пхармат! Эй, жалкий Пхармат! Каешься ты в том, что совершил? Если ты раскаялся, я не трону тебя, если не раскаялся, я буду клевать твою печень. Пренебрегая страшными муками, которым он будет подвергаться, всегда один и тот же ответ, говорят, дает Пхармат: «Нет-нет! Я не раскаялся. Я дал людям тепло и свет! Нельзя раскаиваться в совершенном добром поступке».
А Ида, наточив тот же час о кремнистую скалу свой стальной клюв, принимается клевать печень Пхармата. Пхармат-нарт не издает ни звука. Его глаза никогда не увлажняются. С большим мужеством и терпением переносит он эту великую пытку и боль. С того времени, говорят, у чеченцев мужчине плакать не положено. С этого времени лежат на вершине Башлама снег и лед. На вершину Башлама, где прикован Пхармат, собрал Села с равнин и ущелий, с горных склонов весь снег, весь лед назло Пхармату, чтобы увеличить его жажду к теплу, огню.
С этого времени на склонах гор, в ущельях, на равнинах тепло. И это тепло от огня, привезенного Пхарматом с неба. С этого времени у подножия горы, на равнинах растут приятно пахнущие травы, разные цветы, красивые, чудесные птицы поселились в них, а на вершинах Башлама – мерзлота, вечная буря, никогда не тающий, затвердевший ледник. Там же прикован Пхармат. Он будет пребывать в вечной муке. Но никогда не умрет он.
Перевод с чеченского К.З. Чокаева
checheninfo.ru
