«Что бы спросить у папы римского?» Семь белорусских ликвидаторов встретятся с понтификом

naviny.by— Про дресс-код для встречи нас не предупреждали. Но мероприятие это серьезное, поэтому я как женщина обязательно надену платье, — с улыбкой рассказывает, что положила в чемодан, Клавдия Воронец. — А мужу выбрали брюки и тенниску на случай жары. Ну, а если холодно — пиджак и галстук.

Клавдия Иосифовна и Адам Адамович — жители деревни Уть Добрушского района. Вместе они уже 38 лет, на аудиенцию с понтификом тоже летят семьей.

Оба педагоги, оба ликвидаторы. И подарок для папы у них один на двоих: вышитое на черном фоне лицо ребенка, что смотрит в будущее.

— Знаю, папа всегда обращает внимание на экологию и вопросы окружающей среды, мой сувенир — это как напоминание: все зависит не только от нас, — поясняет собеседница.

Она-то это точно знает. В апреле 1986-го, когда случился взрыв, семья Воронец работала школе в Брагинского района.

— 9 мая нас предупредили: будем эвакуировать школьников, а в шесть вечера обрадовали: все закончилось, радиации больше нет. Мы сидели и плакали от счастья, потому что для нас это как второй День Победы, — рассказывает Клавдия Иосифовна. — Но уже 11-го директор сказал, обойти деревни и предупредить родителей, чтобы завтра утром все дети явились в школу. Ребят эвакуировали в пионерлагерь в Кленки. Мы же, взрослые, остались и снимали верхние пласты земли, мыли крыши и верили — вернемся. А потом в какой-то момент нам сообщили, что эта территория загрязнена, и 90 лет проживать здесь нельзя. Я помню, как за нами приехали машины, а я сидела на крылечке и плакала, просила: забирайте других, а за мной последней приедете.

Отсюда семья Воронец попала в Уть, уже здесь Клавдия Иосифовна выучила итальянский.

— С 1995 года я сопровождала детей на оздоровление в Италию, так и появилась мысль изучить язык, — объясняет она. — Сейчас же читаю в интернете, как вести себя в присутствии папы. Например, если понтифик идет, верующим нужно встать. А если целуешь ему руки, обязательно чуть присесть на колено.

В подарок — два глиняных колокольчика и карта радиационного загрязнения

— Лет мне очень немало, поэтому приглашению, как ребенок, не радовался. Воспринял спокойно, по-деловому, — рассуждает минчанин Владимир Громадских. Сейчас он работает инженером по охране труда на одном из крупных предприятий. В 1986-м ему было 36. Отправляясь в сентябре звании майора на загрязненную территорию, он «выполнял приказ командования». В разных населенных пунктах «зоны» военнослужащий объяснял специалистам, как работать с аппаратурой. Учил, например, обслуживать паровые котлы, которые использовал передвижной полигон, где стирали одежду тем, кто работал в Чернобыле.

— В 1986—1987 годах по три-пять дней я провел во многих загрязненных населенных пунктах, — продолжает он. — Страха тогда не было. Скорее, ты не понимал, что происходит. Как сейчас помню, приехали мы в деревню Пирки, а там большое озеро, сидит на берегу мужик рыбу ловит и отпускает, потому что есть ее нельзя. И урожай в тот год был хороший, яблоки граммов по 200–300 — висят, никто их не трогает.

Получится ли поговорить с понтификом, Владимир Ильич не знает, но тема для обсуждения у него есть. Хотел бы обсудить взаимоотношения между православными и католиками.

Михаил Образов— Две ветви христианства должны отбросить разночтения и объединиться перед угрозой духовного Чернобыля, — делится мыслями еще один участник встречи, ликвидатор Михаил Образов. — Ведь главный постулат христианства — любовь. Любовь к ближнему, к родине, к очагу.

К папе он едет с подарками — два глиняных колокольчика с символикой минского общественного фонда «26 апреля» и карта радиационного загрязнения Беларуси, информацию для которой Михаил Евгеньевич с коллегами собирали в том далеком 1986 году.

— На тот момент я работал в Белгидромете, — рассказывает он. — 29 апреля нам под большим секретом сообщили, что на метеостанции в Наровле зафиксировали превышение уровней радиации. После ускоренных летных курсов меня отправили в Мозырь бортнаблюдателем. На вертолете «К-26» мы исследовали территорию зоны и создавали карту радиационных загрязнений.

Сейчас Михаил Образов глава фонда «26 апреля», что объединяет ликвидаторов.

— На загрязненной территории я пробыл три месяца в 1986-м и столько же в 1987-м годах, — продолжает он. — Из той жизни я хорошо помню момент, когда в каком-то из населенных пунктов к нашему самолету подбежал котенок. Он жалобно мурлыкал, просился с нами, поднесли к нему прибор — он светится, а значит, забрать его с собой мы не можем. В такие моменты чувствуешь себя совершенно бессильным.

«Настроена больше слушать, чем говорить»

София Синило— Мы были хорошими специалистами, но специалистами мирного времени, — не скрывает ликвидатор София Синило. — Когда случилась авария на станции, мне было 29 лет и я работала хирургом в Брагинской районной больнице. Ночью 9 мая я прооперировала парня, а на утро нашу больницу и пациентов начали переводить в Калинковичи. У нас, врачей, появилась новая задача: в группах по четыре человека мы исследовали население в 50-километровой зоне. Людей с высоким уровнем радиации привозили в бани, мыли по нескольку раз, но это уже ничего не давало. Потому что радиоактивный йод, который попал на щитовидную железу, водой не уберешь.

С загрязненной территории семья Синило выехала только в 1992 году. Сейчас София Брониславовна — доцент кафедры хирургии в Белорусского медицинского университета, по вероисповеданию — католичка.

— Что бы я хотела спросить у понтифика? Это, наверное, самый сложный вопрос, который я слышала в последнее время, — не скрывает София Синило. — Наверное, я настроена больше слушать, чем говорить.

checheninfo.ru