Кубанский сепаратизм и его ресурсная база

Андрей Кошик, журналист

Одним из главных политических трендов 2012 года в Краснодарском крае стал региональный национализм, в котором некоторые аналитики увидели оттенок сепаратизма. Так, в июне по инициативе краевых властей создано движение «За Веру, Кубань и Отечество», ставшее местным аналогом «Народного фронта», в начале августа губернатор Александр Ткачев выступил со скандальной речью о «выдавливании» кавказцев, а уже 1 сентября вместе с полицейскими на уличные рейды вышли казаки, получающие за обязанности дружинников приличную для региона зарплату (порядка 25 тысяч).

О том, существует ли кубанский сепаратизм, кто составляет его ресурсную базу и что мы можем ожидать в ближайшее время от «самостийников» Краснодарского края, мы беседуем с членом Союза писателей и журналистов России, автором исследований в области профессионального фольклора журналистов Иваном Карасёвым:

- Иван Владимирович, тема нашего интервью – прошлое и настоящее сепаратизма в Краснодарском крае. На ваш взгляд, Кубань отличается в этом отношении от соседних регионов? Ведь казаки есть в той же Ростовской области, Астрахани, на Тереке, а в ряде кавказских республик желающие отделения от России силы более активны, чем у нас. В чем главное отличие кубанского сепаратизма от идей независимости, например, адыгов или чеченцев?

- От соседних регионов Кубань отличается уникальным геополитическим положением – выходом к теплым морям и общей границей с рядом независимых государств. Кроме того, она находится на так называемой «дуге напряженности» Приднестровье – Крым – Абхазия. Неспокойная ситуация в соседних регионах и сепаратистские настроения в сопредельных государствах накладывают неповторимый отпечаток на кубанскую политику. Сравнить эту ситуацию можно, разве что, с процессами, идущими в Приморском крае, Калининградской области и, отчасти, Архангельской области.

Еще одно отличие, о котором редко вспоминают – в наименовании субъекта федерации. С 1937 года Кубань была выделена как несколько привилегированная территория и получила статус края, поскольку включала в себя автономную область (аналогично другим краям – Красноярскому, Приморскому, Хабаровскому, Алтайскому и Ставропольскому). По советской Конституции, автономная область могла входить в состав союзной республики или края, тем самым статус «край» стоял ближе к республиканскому. Уже давно в состав региона никакая автономная область не входит, но название «край» сохраняется.

- Кстати, не так уж много российских регионов имеют два равнозначно упоминаемых в разговорной речи и даже официальных выступлениях названия – и Краснодарский край, и Кубань…

- Как фактор особости – существование специфического названия для жителей Краснодарского края – «кубанцы», а также широкое употребление, в том числе и в местной прессе, второго, неофициального названия региона – Кубань. Если и есть аналогичные феномены (донцы, сибиряки, уральцы, поморы), то они вряд ли столь тесно связаны с каким-то конкретным субъектом федерации. Более того, в постперестроечную эпоху в ход пошел канцелярит «граждане Кубани» (здесь существует невольная подмена другого устойчивого оборота – «жители Кубани»). Двусмысленность, конечно, неявная, но все-таки – разве есть кубанское гражданство? Трудно себе представить, чтобы глава региона обращался к своему электорату – «граждане Дона» или «граждане Урала».

Само слово «сепаратизм» на Кубани воспринимается как что-то страшное (Уставом Краснодарского края в редакции 2008 года, раздел I., ст.1, п.2 «Пропаганда сепаратизма и агитация за выход края из состава РФ запрещены»). Поэтому считаю, что корректнее говорить о кубанском регионализме как части малоизученного явления – русского субэтнического сепаратизма. Тем более, что процессы находятся сейчас в латентной фазе. Ошибочно думать, что подавление и высмеивание непрестижности региональных диалектов (кубанского, сибирского, поморского) и поддержка единообразного литературного языка может уберечь страну от сепаратизма и экстремизма. Наглядный пример – Беларусь, Восточная Украина, Северный Казахстан, Приднестровье, где нет четкого соответствия «язык – нация». Ирландцы, те вообще говорят преимущественно по-английски, что, тем не менее, не избавило страну от появления террористических организаций типа ИРА.

- Кто является основным костяком, базой, на которую опираются сепаратистские настроения в Краснодарском крае? Как менялось отношение этой группы к идеям независимости в прошлом?

- Росту сепаратистских настроений в российских краях и областях способствует сужение полномочий этих регионов на фоне повышенного внимания государства к национальным республикам. Особенно к тем, где часты разного рода конфликты. О спокойных субъектах федерации, как правило, редко вспоминают.

Как-то читал статью про сибирский регионализм, где была фраза, что в Сибири сепаратизм есть, а вот сепаратистов нет. Идеи обособления, как отмечалось в одном из недавних исследований Центра стратегических разработок, возникают из ощущения ущербности ряда регионов в сравнении с российской столицей. Провинция воспринимает себя, как дойную корову, которой с каждым годом урезают корма.

База сепаратизма, на мой взгляд, весьма разношерстна. Было бы неправильно все сводить к казачьей специфике и украинскому субстрату. Хотя в прошлом веке был прецедент, когда именно эти два фактора оказали значительное влияние на кубанских самостийников.

Трудно спорить с тем, что колыбель черноморского казачества – украиноязычная Запорожская Сечь, равно как и с тем, что в провозглашении Кубанской Народной Республики (1918 – 1920 годы) существенную роль сыграла проукраинская партия. Интересно, что с приходом советской власти на Кубани была развязана политика насильственной украинизации. Мне рассказывал известный кубанский краевед Виталий Бардадым, что в паспорте у него было записано «украинец», хотя таковым он себя не считал.

Что касается современного состояния кубанского сепаратизма, то вспомнился такой случай. Не так давно в Краснодар приезжал столичный журналист писать на эту же тему, но он не нашел ни одного интересного персонажа, хоть как-то связанного с идеей самостийности региона.

- В истории Кубани были моменты, когда регион стоял в шаге от провозглашения независимости. Что тогда помешало осуществлению этого?

- Я уже упоминал, что в прошлом веке Кубанская Народная Республика около двух лет считалась государством, правда, с неопределенным статусом. Историки отмечают, что быстрому краху способствовали неверно выстроенные союзы – иллюзии по отношению к монархистам, а потом и коммунистам. Но самое главное – это позиция международного сообщества. Когда Кубанская Республика послала самостоятельную делегацию на Парижскую мирную конференцию и подала заявку на вступление в Лигу Наций, за границей это вызвало лишь удивление. Ибо, как пишут в мемуарах очевидцы тех событий, о  «кубанском народе в Париже никто ничего не слыхал».

- С новой силой сепаратистские настроения стали распространяться в начале 90-х годов, с развалом Советского Союза. И в Краснодарском крае одной из движущих сил движения стало казачество. Сегодня казачество, наоборот, официально стоит на строго государственных интересах. Что изменилось за 20 лет возрождения Кубанского войска?

- Если проанализировать историю Кубани, то сепаратизм принимал разные формы мимикрии – то в виде некоей вольницы, то защитника монархии, то последнего бастиона социализма. Конечно, казачество в этой цепи перерождений проходит красной нитью. Мне кажется, главное изменение состоит в том, что казаки почти вплотную приблизились к тому моменту, когда именно на Кубани они будут считаться народом, а не сословием. Об этих тенденциях свидетельствуют и высказывания регионального руководства.

- Кстати, о региональном руководстве. В разные годы и предшествующий губернатор Николай Кондратенко, и действующий Александр Ткачев, говорят, высказывали сепаратистские идеи. Отличается ли сепаратизм Кондратенко от ткачевского? Чем?

- Сепаратистские идеи никто из кубанских губернаторов не высказывал! По крайней мере, прямых цитат мне отыскать не удалось. Другое дело, что некоторыми аналитиками те или иные высказывания могут рассматриваться как «на грани фола» (политолог Сергей Маркедонов рассматривал «кубанский сепаратизм» в рамках «доктрины созидательного сопротивления» времен Кондратенко). Корректнее будет говорить о регионализме и идее большей самостоятельности Кубани от центра.

Годы губернаторства Кондратенко я бы назвал «социал-самостийной фрондой». Он часто спорил с Москвой, был против конфликта с Украиной из-за острова Тузла, был за мирные переговоры с Ичкерией… Все это сочеталось с патриотическими и антикапиталистическими лозунгами. Интересно, что много лет назад Антон Деникин дал четкий термин кубанского сепаратизма – «казачий социализм». «Нет шпагата, дорога мануфактура – виновата блокада Кубани, – с иронией писал Деникин в мемуарах. – Кубанцы босы и голы, тогда как даже пленные большевики ходят в отличном английском обмундировании».

Кондратенко предвосхитил многие идеи, которые будут продвигать в пост-ельцинскую политическую жизнь страны: например, создание Патриотического союза молодежи (патсомола) – это предтеча «Наших». Вспомним также его неуемную энергию по пиару «Союза России и Беларуси», а также название регионального партийного блока «Отечество» (создано в 1992 году), которое через семь лет было неожиданно присвоено блоком Юрия Лужкова в парламентские выборы и стало своеобразным прототипом «Единой России».

При Ткачеве отношения с Москвой стали ровными, однако идеи регионализма начали приходить в упадок. Только два символических момента, связанных с приходом нового губернатора – упразднялось «правительство Кубани», существовавшее при Кондратенко и напоминавшее по названию орган власти Кубанской Народной Республики (вместо председателя правительства появилась должность первого вице-губернатора); существенно, до неузнаваемости, был подправлен кубанский исторический герб.

Хотя обоих политиков объединяет тонкое чутье ситуации. Как только вертикаль власти наполнилась скрипом, Александр Ткачев появился на параде в казачьей форме. В неспокойные 90-е Кондратенко поступал точно также.

Вообще, на мой взгляд, не совсем верно думать, что идеи регионализма связаны с Кондратенко и Ткачевым. Символические основы «Кубани, подошедшей к черте самостийности», были заложены  Николаем Харитоновым (губернатор в 1994-96 годах). В свое время он настоял на скорейшем вступлении в силу договора Российской Федерации и Краснодарского края «О разграничении предметов ведения и полномочий между органами государственной власти РФ и органами государственной власти Краснодарского края» (аналогичный договор Москва впервые подписала с Татарстаном, объявившем о суверенитете). Харитонов надеялся с помощью этого «охранного документа» приобрести для Кубани некий «суверенитет», дававший право и на льготное финансирование, и на независимость в развитии международных экономических связей. При Харитонове состоялись первые выборы, со времен Кубанской Народной Республики, в несоветский парламент региона – Законодательное собрание (название похоже на Законодательную Раду КНР). В 1995 году в администрации края при активной поддержке Харитонова был создан координационный орган – комитет по делам казачества.

Именно при Харитонове 24 марта 1995 года Законодательное собрание приняло краевой закон о символах Кубани – гербе, флаге и гимне. В законе, в частности, сказано, что «герб Краснодарского края в основе имеет изображение исторического герба Кубанской области». Тем самым косвенно признавалось, что установившаяся с этого момента власть – преемница дореволюционной, несоветской. Такой прием с символикой тогда был характерен в основном для бывших национальных республик, но, за редким исключением, не для русскоязычных российских регионов.

- С чем, на ваш взгляд, связано возвращение губернатора Ткачева к националистической риторике, воплотившееся в движении «За Веру, Кубань и Отечество» и скандально известной речи 2 августа о «выдавливании» кавказцев? Ведь почти десять лет Александр Николаевич, как говорится, держал себя в руках…

- Я думаю, Александр Николаевич сделал правильные выводы из недавнего доклада Центра стратегических разработок, где говорится о скорой смене центростремительных трендов. Вертикальные связи сейчас практически задавили не менее важные – горизонтальные. Их отсутствие маскируется декоративными и подчас экзотическими элементами. Похоже на то, что скоро услышим и балакающих чиновников, и увидим чиновниц со шлычками (это головной убор казачек в виде накосницы) на головах.

В других регионах власти создают аналогичные движения за региональную самобытность. В Екатеринбурге, например, «Бажовское общество». На Кубани, правда, могли что-нибудь пооригинальней придумать, чем переделывать монархический девиз столетней давности.

- Кубанский сепаратизм, на ваш взгляд, вызывает ответную реакцию от сепаратистов-соседей, в той же Адыгее? К чему может привести столкновение двух движений?

- Скорее наоборот, русский субэтнический сепаратизм – это ответная реакция на суверенизацию Татарстана и Чечни. В меньшей степени это относится к Адыгее. Интересный момент – роль адыгов в провозглашении Кубанской Народной Республики в 1918 году. После убийства монархистами МиколыРябовола Кубанскую Законодательную Раду возглавил Султан Шахим Гирей, потомок крымских ханов, происходивший из Кургоковского аула Баталпашинского отдела. В значительной степени он помог наладить между горцами и казаками добрососедские отношения. Кстати сказать, диктатор Антон Деникин при разгроме Рады арестовал его вместе с другим горским представителем Кубанской Рады – Муратом Готагогу и приказал ему выехать за границу. Известны были и другие черкесы, видные деятели Рады и кубанские самостийники:  АйтечНамитоков (годы жизни – 1885-1963, он заведовал делами юстиции в кубанском правительстве, участник Парижской конференции) и К. Натырбов. Эти взаимоотношения весьма поучительные и требуют более внимательного рассмотрения.

- Может ли так произойти, что пригретое властью казачество выйдет из-под контроля краевой администрации и даже станет его противником? Что для этого нужно?

- Казачество – самостоятельная сила и, как учит история, не всякая власть ей указ. Основная часть казачества Кубани прошла сложный путь: от позиции благожелательного и вооруженного нейтралитета в 1917 году, вооруженных выступлений на стороне советской власти весной 1918 года и против нее летом 1918 – осенью 1919 годов, до капитуляции перед Красной Армией и примирения с большевиками (весна 1920 года) с последующим антисоветским бело-зеленым движением.

Немало казаков под началом атамана Петра Краснова воевала против советских войск на стороне Германии. О том, что это не простой зигзаг истории, говорит и недавний факт торжественного открытия в донской станице Еланской мемориального комплекса «Донские казаки в борьбе с большевиками». Мемориал увековечил память семи главных административных и военных вождей Тихого Дона во время гражданской войны, а атаман Всевеликого Войска Донского, генерал Петр Краснов отлит в четырехметровой бронзовой статуе с атаманским перначом в руках. Так что, мне кажется, не стоит ничего исключать, если говорить о взаимоотношении властей и казачества.

Как один из примеров можно вспомнить противостояние казаков первому кубанскому губернатору Василию Дьяконову. 18 декабря 1991 года, если верить тогдашним СМИ, была пресечена попытка военного переворота с участием руководства Краснодарского гарнизона и казаков Кубанской Рады. Якобы заговорщики хотели выйти из состава России, образовав самостийную казачью республику. Переворот должен был пройти под прикрытием встречи казаков-избирателей с депутатами крайсовета, рассматривавших обращение Совета стариков и атаманов Кубани по реализации в крае федерального закона «О реабилитации репрессированных народов». Казаки Кубанской Рады пикетировали тогда заседания Малого совета Краснодара. После инцидента из вооруженных сил были уволены генерал-майор Белоусов (начальник гарнизона) и старший преподаватель Краснодарского высшего командно-инженерного училища РВСН Мужиков.

- Небольшой прогноз: при каких условиях кубанский сепаратизм в будущем сможет набрать силу, а при каких – сойти на нет?

- Наивно было бы предполагать, что Центр не предпримет никаких шагов для того, чтобы максимально нивелировать как сепаратистские рудименты, так и пресечь новые поползновения в будущем. Десуверенизация регионов началась в 2000-е годы, первые попытки на этом направлении – создание федеральных округов и укрупнение регионов. Еще можно вспомнить предложение Владимира Жириновского упразднить республики, края и области, превратив их все в ничем не отличающиеся губернии.

В последнее время появилась новая тенденция – разукрупнение. Первая ласточка – разделение Южного федерального округа на Южный и Северо-Кавказский. Среди последних и, к счастью, не осуществленных инициатив – предложение экспертов Фонда эффективной политики вычленить из состава Краснодарского края новый субъект федерации – Черноморский край, куда бы вошли практически все приморские территории региона. На мой взгляд, все эти предложения (объединение с Адыгеей, отделение «субтропического пояса», упразднение республик) крайне вредны. Выигрыш может быть в тактике, но в дальнейшем последствия будут непредсказуемы. Сепаратизм принимает жесткие формы национально-освободительной борьбы тогда, когда начинают закручивать гайки и забирать ранее завоеванные привилегии. Некоторые исследователи считают, что поражение белого движения предопределила боязнь федеративного устройства государства. А большевики умело использовали национальную политику в пропагандистских целях и победили.

Как правило, в регионах, подверженных сепаратистским настроениям, устанавливаются авторитарные режимы. За примерами далеко ходить не надо. И наоборот, демократизация, отход от унитаристских тенденций, наполнение провозглашенных принципов федерализма реальным содержимым способны сгладить противоречия, которые в недалеком будущем могут обостриться между регионами и Центром.

checheninfo.ru