АРМЕНИЯ. 22 июня – день начала Великой Отечественной войны 1941-45 гг. Историки не перестают спорить о количестве миллионов советских людей, погибших в Вов. О том, как работала с имуществом тех, кто был эвакуирован в Армянскую ССР, Чрезвычайная государственная комиссия по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков и их сообщников и причинённого ими ущерба гражданам, колхозам, общественным организациям, государственным предприятиям и учреждениям СССР (ЧГК), образованная указом Президиума Верховного Совета СССР от 2 ноября 1942 года, наш материал.
В Комиссию, возглавляемую секретарем ВЦСПС Николаем Шверником, вошли видные государственные и общественные деятели: член Политбюро ЦК ВКП(б) Андрей Жданов, писатель Алексей Толстой, академики Николай Бурденко, Евгений Тарле, Борис Веденеев, Трофим Лысенко, Илья Трайнин, митрополит Киевский и Галицкий Николай (Ярушевич), летчица Валентина Гризодубова.
В ГАРФ (Государственном архиве РФ) хранятся Акты и заявления на ущерб, причиненный немецко-фашистскими захватчиками эвакуированным в том числе и в Армянскую ССР. Дел несколько: в одну папку вошли документы 1945-1946 гг (38 листов), во вторую 1948 года (31 лист), в третью – 1945-1947 гг (117 листов).
В эвакуацию в Армению ехали как этнические армяне, так и представители других национальностей. И, напротив, не всегда армяне в силу обстоятельств сразу могли вернуться на историческую родину, а ехали, например, в Тбилиси или Ташкент.
Допускаем, что Чрезвычайная комиссия не могла в полной мере заниматься заявлениями всех пострадавших граждан, тут свои привилегии имели ветераны войны, особенно офицеры в высоком звании, начиная с майоров, их вдовы.
Что входило в принудительно изъятое, поврежденное или уничтоженное имущество?Жилые дома, надворные постройки, машины и с/х орудия, лошади, быки-производители, коровы, волы рабочие, молодняк КРС, свиньи, овцы, козы, птица, пчелы. А также многолетние насаждения, зерно, мука. Картофель и овощи, прочие с/х продукты, фураж, золотые и серебряные вещи, книги, другие культурные ценности. Акт мог содержать детализированную информацию, например, сколько лет из-за оккупации человек не мог собирать урожай со своего фруктового сада. Он мог перечислить сорта и количество фруктовых деревьев. Кто находился на его иждивении до и после войны.
Примечательно, что жилые здания и надворные постройки оценивались по государственным ценам. Все остальное имущество – по местным рыночным ценам в момент составления акта. Процедура была следующая: сначала пострадавший от оккупации писал заявление на имя Управляющего Делами Совета Министров Армянской ССР А. Ашхарумова, его заместителя Я.Князчяна, а онив свою очередь обращались в Чрезвычайную комиссию, подкрепляя запрос приложением с описью, на имя Ответственного Секретаря тов. П. Богоявленскому.
Дела велись на основании постановления СНК СССР от 17 июня 1943 года за № 667 «Об утверждении инструкции о порядке определения ущерба нанесенного гражданам СССР и их имуществу вторжением разбойничьих действий немецких захватчиков». В делопроизводство были включены и члены Комиссии по оценке имущества, утраченного гражданами ССР в связи с немецкой оккупацией, действовавшая во исполнение Постановления Исполкома Ергорсовета от 19 октября 1948 года. Председателем комиссии была Л. Степанян, членами М.А. Мнацаканян и М.Т. Асатурян.
Когда свидетель сам являлся пострадавшимРассмотрим документы в первой папке, касающихся Чуракова С.А., Гюрджяна С.А., Азатяна А.М., Тер-Захарян Н.Е.
До войны полковник Арташес Мартиросович Азатян проживал в Киеве, в 1943 приехал в Ереван и поселился на проспекте им. Сталина, в доме №41 -кв. 5. Вместе с семьей он был вынужден оставить украинскую квартиру – всю домашнюю обстановку, мебель, часть вещей и вместе со своей частью «Курсы усовершенствования командного состава» в Броварах, где он работал в качестве руководителя тактики КУКС, эвакуировался в Алтайский край, в г. Рубцовск (до 1943 года), в последующем в Рубцовское пехотное училище.
Очень интересно, каким же был быт этого кадрового офицера? В киевской служебной квартире, которая после отъезда полковника была опечатана и ключи вручены коменданту домоуправления, находились 2 никелированных полутораспальных кровати, 2 железных кровати, гардероб, буфетный шкаф, 2 письменных стола, стол обеденный, диван мягкий, 2 кресла, библиотечный шкаф, кухонный шкаф, стол кухонный, 3 тумбочки, 6 стульев, 4 картины в рамах, настенные часы, патефон, 5 занавес с гардинами, абажур, настольная лампа, кухонная посуда, чайная посуда, 2 комплекта настольного прибора и письменных принадлежностей, постельная принадлежность (4 матраца, 2 одеяла, 2 подушки и проч.) Классическая и учебная литература, радиоприемник. Итого: на 183.300 рублей. Вся процедура описания проходила в присутствии трех свидетелей. Среди них – партийная Назик Ефремовна Тер-Закарян, она и сама была пострадавшей от оккупации. С 1935 по 1941 год она жила в Крыму, в Евпатории по адресу Санаторская №8-14. Она и сейчас сохранила свое название. Перед переездом сначала в Ташкент, а потом и в Ереван Назик оставила пианино «Красный Октябрь» (стоимостью 30 тысяч рублей), дубовый зеркальный шифанер, буфет, никелированную кровать с английской сеткой, кровати,диван,столы, книжный шкаф. Дубовые стулья, ковры персидский и текинский (туркменский), простые азиатские ковры, тюлевые занавесы, постельные принадлежности, одежду на 5 душ, посуду, техническую и художественную литературу, письменные приборы, фотоаппарат «Лейку», итого на 210 000 рублей. В Ереване она поселилась на улице Шаумяна, №11, в квартире, видимо, сестры (сходство отчества)Араксии Ефремовны Агасян. Очевидно, что Назик Ефремовна была женщиной образованной и с хорошим послужным списком, в Ереване она была принята на работу в ЦККП (б) Армении в финхозсектор.
В папке№ 1 хранится заявления подполковника Лапшина и его жены от 30 мая 1945 года (Ереван). Они знали семью майора тов. Чуракова по совместной службе на западной границе в Ломжинском пограничном отряде войск НКВД с 1940 года. Как и миллионы сограждан, с началом войны имущество Чураковы полностью потеряли, он сумел спасти только семью, которая из Ломжи Белостокской области БССР (теперь северо-восток Польши) эвакуировалась и сумела взять только то, что было надето на себя. Как пишет супруга фронтовика погранвойск лейтенанта Иванова, у Чураковых было 5 детей, которые в состоянии испуга одели на себя разные случайные вещи. При себе ничего не было, даже паспорта. В следствии этого Лапшин считает обоснованной претензию майора о возмещении убытков на сумму 264.300 рублей. Быт этого офицера был намного комфортнее, чем предшественников. По тем временам имущество на 200.000 принадлежало уже зажиточным людям. В момент нападения фашистов Чураковыми было брошены мужское кожаное пальто, кожаная тужурка, дамское меховое пальто, фетровые боты, детские шерстяные костюмы, платья, валенки и галоши, драповые, шелковые и крепдешиновые отрезы, облигации государственных займов, советская валюта, велосипед «Метро», двуствольное бельгийское ружье, патронтаж с 50 патронами, швейная машинка, самовар белой меди, патефон с 60-ю пластинками, кушетка-диван. Ручные швейцарские часы, оцинкованное корыто, стиральная доска, воротник к пальто (лиса), фуражку офицерскую (пограничную) – всего не перечесть…Помогал возвращать компенсацию майору Чуракову Сергею Лукичу и Городской Совет депутатов трудящихся Сталинского района г. Еревана. Только 29 мая 1945 года он получил от Управления пограничных войск Армянского округа (НКВД СССР) справку, подписанную начальником отдела кадров УПВН НКВД Армянского округа, подполковником адмслужбы Рудинским о том, что действительно до 22 июня 1941 года состоял на службе в Ломжинском пограничном отряде вместе с женой и детьми 1929, 1938, 1940, 1933,1935 годов рождения.
19 июля 1945 года майор Чураков, проживающий на проспекте Микояна дом № 72- кв. 25, пишет Председателю Ереванского Горсовета заявление, что по его бумагам ничего не делается. Также он просит ускорить разрешение оформления его ходатайства на возмещение материального ущерба. Он ссылается на весьма уважительные источники – постановление Президиума Верховного Совета СССР и инструкцию от 1942 года. Мы не можем знать, в какой мере и когда был восполнен ущерб Чураковым, обратимся к судьбе инвалида войны II группы Смбата Гюрджяна.
Послевоенная судьба простого армянского ветеранаСмбатАрменаковичГюрджяниз рядов РККА был демобилизован после ранения и тяжелой контузии. 27 февраля 1946 года пишет заместителю Председателя СНК Армянской ССР тов. Арутюняну Е.М.
Выясняется, что он жил с семьей в Одессе с 1939 года. Во время войны с первого же дня был мобилизован в действующую армию как офицер запаса, и все его имущество осталось в Одессе. Жена с грудным ребенком оставила город, когда он был окружен немцами, не смогла взять с собой вещи. Он представляет опись личного имущества и вещей, просит соответственно оформить и дело направить в Чрезвычайную Государственную Комиссию Союза ССР по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков, так как он находится в тяжелом материальном положении и нуждается в помощи. Несвоевременную подачу заявления о возмещении он объясняет тем, что в местной прессе не было оповещения о порядке и сроках подачи заявлений. В описи вещей на сумму 159.020 рублей. Свидетелями ветерана стали сотрудник Института Земледелия Академии наук Армянской ССР Кургинян, сотрудник Института Генетики Академии Наук, также студент 5 курса сельхозинститута Геворг Цитохцян.
Очень часто после войны люди должны были восстанавливать справки, удостоверяющие их личность. Так, жительница Ростова на-Дону Ашхен Аршаковна Арутюнян, только подтвердив свою личность, смогла выехать вместе с 3 детьми на место нового жительства своего мужа, военнослужащего Гарегина Овсеповича Арутюняна. Хотя сама она была ереванкой. Действительно, и до войны и во время нее между армянами, проживающими в Армении и в Ростове на-Дону, была теснейшая связь. Так, автор сценария фильма «Хроники Ереванских дней» Перч Зейтунцян показывает ее в судьбе своей героини Анаит, которая в раннем детстве поехала к своим родственникам в Ростов на-Дону из Еревана накануне войны, после вернулась в Армению.
В Ереване формировались национальные части.В ГАРФ хранится справка майора Григоряна Серопа Казаровича, устанавливающая то, что он с 1938 года служил в Ростове на-Дону, жил на улице Горького 80-294, после на улице Подбельской 18-59 до ноября 1941 года. Дом этот был разрушен немцами.
Как жил в Ростове на-Дону майор Григорян до войны?В описи майора Серопа Григоряна дубовый шифонер, железные кровати-полуторки, диван-оттоманка, персидский ковер, дамские крепдешиновые платья и замшевые туфли, ленинградский патефон, швейная машинка и велосипед «Харьков», чугунная печка и библиотека в 400 книг (!). Содержится примечание, что указанные вещи и одежда были приобретены за 18 лет. Сам же офицер служил в армии с 1924 года по апрель 1946 года в должности замкомандира части со званием подполковника. В Ереване семья майора стала проживать по адресу улица Ленина 80-21.
В описях – судьба эвакуированного из Брянска тогда Орловской области в город Халтурин Кировской области подполковника АветисаАрутюновичаШарояна (дом разбомблен при авианалете, в описи только крупные вещи на 81.500 рублей). После войны он поселился в Ереване на улице Комсомольской, 2, в квартире некого гражданина Минасяна.
Подавал в Чрезвычайную Комиссию акт по ущербу и подполковник Гарегин Мнацаканвич Джаноян, потерявший имущество при внезапном нападении немцев 16 октября 1941 года в г. Кагановичске Ворошиловградской области. В официально написанном заявлении проступает драма отдельно взятой семьи с Донбасса: находясь в рядах Красной Армении не сумел эвакуировать имущество, а семью (жена Гения Аваковна) с большим трудом удалось эвакуировать вглубь страны. Джаноян в опись вносит только самое важное – на сумму 45.460 рублей. После войны он поселился в Ереване по ул. Алавердяна, 80-111. Факт его эвакуации удостоверяет Начальник Кагановичского эвакопункта Пивоваров.
Эвакуационный бег Зои Товмасян: из Латвии через Тбилиси в ЕреванПоступает заявление в Чрезвычайную комиссию и от жены погибшего полковника Казара Григоровича Товмасяна Зои Гаспаровны.Жила она в Латвии в Двинске, с началом войны была эвакуирована в Тбилиси, потом переехала в Ереван. Описывает имущество, брошенное в Латвии. Здесь и пианино, и детская коляска,и патефон. И радиоприемник, три мужских военных костюма, 6 штук комбинезонов из ворса, 6 ночных крепдешиновых рубах, 5 пар дамских туфель и фетровые боты, 5 кусков шерстяных и 6 крепдешиновых отрезов, мотоциклет стоимостью 8 тысяч. Зою по жизни в Двинске знала Додо Мачавариани, жена подполковника, она и стала свидетелем описи, как и Мария ГедевановнаХуджаева, жена капитана.
Два Бояджяна помогают вдовам героевОн знал их с 1923 года. До войны в мае 1941 года он был в отпуске в Минске, к месту службы ехал через Смоленск и остановился в Дорогобуже у семьи Мурадян на 2 суток. Семья занимала на втором этаже три комнаты, они были обставлены хорошими домашними вещами.Сам майор Гарегин Мурадян командовал 585 артиллерийским полком 108-ой стрелковой дивизии. Кстати, на портале pobeda1945.su подробно описан боевой путь сослуживца Мурадяна, тоже ереванца Ивана Мироновича Еремьяна, освобождавшим Донбасс, Севастополь, Могилев, Польшу, а в 1968 году в разгар арабо-израильского конфликта был направлен советником на Суэцкий канал.
После героической гибели мужа Айкуш с двумя детьми подверглась бомбежкой с воздуха, вынуждены были все бросить, шли сначала пешком, потом на машине подъехали к поезду, так они добрались в район Чкалова, там жили три года, после переехали в родной Ереван. Старый друг просил помочь вдове экономически. Дал ей подобную справку и заместитель министра просвещения Армянской ССР полковник Артавазд Тигранович Бояджян. Многие помнят этого человека как председателя ДОСААФ Армянской ССР в 1939 году. Родился в Карсском районе, учился в духовной семинарии Нор-Нахичевани, до войны трудился мастером-наладчиком на заводе Чернгера в Ростове-на-Дону, потом отучился на артиллерийском отделении командирских курсов г. Еревана, окончил высшую артиллерийскую школу, был командир артиллерийского дивизиона Канакерского полка. А в 1935-1939гг. стал заведующим отделом центрального совета АВИАХИМ Армении. Потом и начальником Белорусского краевого совета АВИАХИМ. После войны дорожил артиллерийским братством, не забыл вдову своего друга.
В справке пишет, что в довоенные годы радовался, что его друг и сослуживец по гражданской войне хорошо устроился и хорошо командует полком. Он вспоминает о полной меблировке, коврах, шифонере, полном одежды, которые Мурадян вывез из Еревана в Дорогобуж Смоленской области. Его вещи были накоплены в течение 16 лет. Увидел он Айкуш с сыном Шурой в районе Тулы в июле 1941 года, она была без вещей, потому что все погибло под бомбежкой.
Из справки другого Бояджяна - Месропа Петровича, старшего преподавателя военной кафедры госуниверсита, мы узнаем о его поддержке семьи майора Маркара Галустовича Арутюняна, которого он знал с 1928 года, геройски погибшего. Последний раз он его видел в мае 1940 года в Шепетовке, где он командовал 393 гаубичным артиллерийским полком, его квартира состояла из 3 комнат с полной меблировкой и была украшена богатыми коврами. По цене 1940 года ценность этого хозяйства составляла более 100.000 рублей, вещи эти приобретались в течение десятилетия и большая их половина составляла приданное жены Анны Георговны.
Так, Комиссией было собрано более 250 тысяч свидетельств о преступлениях оккупантов, составлено 56 тысяч актов о совершенных ими злодеяниях на территории СССР. По данным этих документов, только на территории Советского Союза захватчики убили и замучили во время оккупации миллионы мирных граждан и военнопленных. Комиссия также рассмотрела около четырех миллионов актов об материальных потерях, причинённых оккупантами, прямой ущерб от которых, по неполным данным, составил 679 миллиардов рублей.
Акты и сообщения ЧГК стали одним из важнейших доказательств обвинения на Нюрнбергском процессе против нацистских преступников.
По материалам ГАРФ
Валерия ОлюнинаИсточник: [b][/b]
checheninfo.ru
