ЧЕЧНЯ. Берсанова З.Х.-А.: Обычай кровной мести и практика примирения Чеченское общество высоко ценило жизнь каждого человека независимо от его пола, возраста и социального статуса. В борьбе за жизнь, достойную человека высокой духовной культуры, «чеченцы создали законы, обычаи и уклад жизни,… которые развили у них сильное чувство национальной индивидуальности… Сила и стабильность, явившиеся вследствие этих особенностей национального характера, помогли чеченцам пронести все эти законы и обычаи сквозь века» [1, с.210].
И в частности, свидетельство тому традиция талиона – неотвратимость наказания за обиду, оскорбление, убийство. «Унижение, а также весь комплекс нравственных предписаний, где прослеживается глубокое уважение личности, то есть коллективизм общественных отношений чеченцев, ни в коей мере не противоречил представлениям о ценности каждого члена общества – его достоинства и чести, и, в конце концов – ценности самой жизни. Чеченец был поставлен в такие общественные и нравственные условия, когда не мог никого оскорбить, и его никто не имел права оскорбить или унизить – наказание было неотвратимым» [2, с.134].
Среди всех мер предотвращения зла наиболее жестким был обычай кровной мести. Так, дореволюционный автор Ф. И. Леонтович писал, что «кровомщение есть единственная узда, которая в некоторой степени обуздывает … страсти удальца» [7, с.134].
В политических установках чеченцев обычай кровной мести — это проявление неотвратимости наказания за своевольное применение силы, несправедливость и унижение. В нем отразилась коллективная ответственность, дух равенства, характерные для менталитета чеченцев представления народа о справедливости.
«Кровная месть преследовала в чеченском обществе цель – блокировать опасность и обезопасить себя и близких. В условиях отсутствия органов, защищающих человека на жизнь, применение силы, реализуемое институтом кровной мести, становилось неизбежным и даже желательным, так как этим достигалось взаимное сдерживание, прекращалась открытая агрессия на индивидуальном уровне, обеспечивалась безопасность всех членов общества» [7, с. 262].
Действительно, в этих условиях данный обычай являлся фактором, спасавшим общество от анархии, произвола и хаоса, сохранявшим в нем, в известной степени, общественный порядок, социальную справедливость и равенство.
«Возникновение закона возмездия исторически связано с развитием у людей чувства равенства и справедливости, который первоначально проявлялся в примитивной формуле: «удар за удар», «око за око», «зуб за зуб», «смерть за смерть» [7, с. 134-135].
Несомненно, источник кровной мести – это инстинкт мщения. Но все же сводить кровную месть к животному инстинкту мести нельзя. «Кровная месть – это явление не только психологическое, но и социальное – ведь только отомстив обидчику, человек мог рассчитывать на равное положение в обществе. Да, это пережиток, но пережиток, приобретший социальную форму и способность наряду с законом современных обществ выступать сдерживающим началом в проявлении природных инстинктов. Совершая месть, человек сдерживал проявление необузданного животного начала по отношению к себе.
К тому же мораль в чеченском обществе не только одобряла, но и строго регулировала талион: для каждого конкретного случая, например, оскорбления словом, прелюбодеяния, убийства – преднамеренного или нет, были возможны лишь определенные пределы мести, выход за пределы которых был непозволителен. Но, в любом случае, суть обычая оставалась одна – виновный сдавался на милость рода убитого, и от них уже зависела его дальнейшая судьба» [7, 134-135].
При убийстве кого-либо из членов тайповой общины тут же собирался совет старейшин тайпа погибшего. «Здесь принимались во внимание многие обстоятельства, в том числе ситуация совершения преступления, степень умышленности покушения на жизнь и т. д. Если же убитой оказывалась женщина, то добиться прощения было почти невозможно, что объяснялось нанесением роду двух обид одновременно – убийство и позор» [2, с.74].
Установив подробные обстоятельства и причины убийства, совет старейшин принимал решение об отмщении за убитого или о прощении. Первые действия по примирению сводились к тому, чтобы добиться прощения для родственников убийцы, не принимавших участия в убийстве и даже не способствовавших его совершению. Затем уже речь идет о полном примирении.
Тайп преступника также собирал свой совет старейшин, который искал способы для достижения примирения с тайпом убитого. Прежде всего, уважаемые старейшины обращались к родственникам убитого с просьбой допустить дальних родственников убийцы на тезет (похороны) для выражения соболезнования.
Далее уважаемые люди из тайпа убийцы или из его села обращались с настоятельной просьбой о прощении, и при большом скоплении народа происходило «освобождение от крови» близких родственников виновного.
После этого происходит и ритуал прощения самого кровника. Делегированные стороной убийцы все взрослые мужчины села (и даже всех окрестных сел), снимая шапки и падая на колени, приближаются к дому потерпевшего. Процессию возглавляли уважаемые старики, а со словами утешения и просьбой о прощении обращались лица, известные своим красноречием («маслаатан дай») [2, с.74].
Процессия несет на погребальных носилках кровника, завернутого в саван. Такой образ – образ «живого трупа», говорит о том, что кровник глубоко раскаивается, что он отрешился от всех земных радостей. Сопровождающие кровника люди тоже выглядят так, будто они пришли на похороны. У них отпущены бороды, на лицах – скорбь.
При «прощении крови» один из близких родственников убитого совершал ритуал бритья головы и бороды кровника. Это означало не только окончательное прощение, гарантию безопасности и доверительного отношения друг к другу (сесть под нож кровника без доверия просто невозможно), но и начало дружбы между враждующими фамилиями» [2, с.75].
Современный обряд прощения несколько упрощен. Кровник одет в плащ с капюшоном, и близкий родственник убитого открывает его лицо, откинув капюшон. Кровник на обряд прощения приходит со своим другом или родственником. Лица обоих до совершения обряда прощения бывают закрыты. Делается это для того, чтобы кто-нибудь из родственников убитого в необузданной ярости не убил кровника (он не знает, который из этих двоих – убийца).
Затем происходит обряд прощения. Представители противоположных сторон заключают друг друга в объятия. В старину обряд примирения выглядел несколько иначе. По свидетельству нашего информанта, каждый представитель стороны потерпевшего проходил вдоль представителей кающейся стороны, поочередно пожимая руку каждому из них [8].
Вероятно, отсюда и произошло название данного ритуала – «куьйге дахар» (букв. сойтись руками). С принятием мусульманства рукопожатие стало приветственным жестом. И в обычае прощения кровника рукопожатие стали заменять объятием. Но и в приветственном жесте рукопожатия остался оттенок его прошлого назначения – у чеченцев не принято здороваться за руку с теми, с кем потенциально не может быть кровной вражды: женщинами, родными братьями, с родственниками по матери, зятем и его родственниками и т. д.
После того как произошел обряд примирения, никто из родственников не имеет права мстить за убитого. С этого момента прощенный и его близкие обязаны с большим уважением и вниманием относиться к простившим им кровь людям. Такие отношения не заканчивались жизнью одного поколения, а переходили к детям и внукам. Проявление неуважения со стороны прощеного или его родственников могло стать поводом для отмены прощения, и тогда вновь вступали в действие законы кровной мести.
Человек, не отомстивший за убитого родственника, считался в обществе ущербным. В книге Султана Яшуркаева «Царапины на осколках» описан такой случай. На окраине одного села пятеро братьев из семьи с дурной репутацией убили человека. «Также убили его жену, бросившуюся ему на помощь. Убили и старшую дочь, которая тоже бросилась к отцу. Младшая дочь побежала в аул, рассказала все людям и скончалась от разрыва сердца. В живых из семьи остался 5-летний мальчик. Его приютил сосед. Рос он дебильным. Будучи уже парнем, играл с маленькими детьми, постоянно смеялся. Проходя мимо него, братья (убийцы – авт.) бросали: «Смотрите, вот идиот, который должен нам отомстить!» и презрительно смеялись. Люди грустно качали головами и говорили, глядя на парня: «Отец, мать и сестры его останутся неотомщенными».
Так шло время. Однажды ехали братья ночью из другого аула. Вдруг раздался выстрел. Брат, ехавший впереди, упал. Вскоре раздался другой выстрел – упал брат, ехавший позади. Все братья в эту ночь были убиты. Потом выяснилось, что убил их этот парень. Выяснилось также, что мальчик, зная норов своих врагов, зная, что они могут убить и его, с 5-летнего возраста притворялся умалишенным. Он уходил тайком далеко в лес и много лет тренировался в стрельбе. Наверное, все ему подсказывал сосед [9, с. 217].
В случае отказа примириться потерпевшая сторона выбирала, кого она намерена убить. Обычно выбирался сам убийца (куьг бехкиверг – у кого виновная рука). Это, кстати, совпадает с требованием шариата, который допускает месть только в отношении убийцы.
Не давалось право на кровомщение между собой родственниками по отцовской линии.
Потенциальной мишенью для кровной мести становился любой член тайпа убийцы. Со временем – любой из родственников убийцы. Если убитый был очень достойным человеком, то кровники объявляли, что в ответ будет убит лучший представитель тайпа убийцы. М. М. Ковалевский свидетельствует о том, что царские судьи поражались действиям горцев, особенно по делам о кровной мести. Например, суд приговаривал горца, виновного в убийстве, к каторжным работам. Однако родственники убитого считали это наказание слишком мягким и недостаточным. Кровники отправлялись вслед за осужденным и убивали его в местах лишения свободы» [4, с. 281].
Случалось так, что кровная месть совершалась не сразу, она могла передаваться из поколения в поколение. Во всех случаях возмездие осуществлялось в рамках строгих правил, принятых в чеченском обществе. Так, кровника нельзя было убивать в его доме, во время совершения им молитвы или если кровник болен.
После «взятия крови» мститель должен был повернуть убитого лицом на юг (в сторону Мекки), прочитать отходную молитву, попросить себе прощения у Всевышнего и немедленно сообщить родственникам убитого о том, где находится тело, чтобы те могли до захода солнца захоронить его.
Конечно, старейшины по возможности пытаются примирить кровников. Бывали случаи, когда, несмотря на то что кровная месть объявлена, люди сами прощали убийцу.
«Единственным средством избавиться от мести является приобщение убийцы к культу семьи убитого, – пишет Б. Далгат. – Убийца тайком пробирается к матери убитого и, с ее согласия или при помощи насилия, прикладывается губами к ее груди… После этого он становится молочным братом убитого, т. е. роднится с ним и таким образом избавляется от мести как член того же рода. Такой же точно результат получается, если убийце удается подержаться рукой за цепь над очагом в доме убитого. Всякий убийца, вбежавший в чей-либо дом и схватившийся за такую цепь, становился под защиту и покровительство священного очага и хозяина дома, который не мог выдать его, так как с этого времени он (убийца) становился родственником хозяина; хозяин, в свою очередь, подвергался преследованиям кровников.
Есть еще другой способ избежать мести кровников, который также отражает на себе влияние семейного культа. Убийца, отрастив волосы на голове и бороде, без оружия, в изорванном платье, с бледным и исхудалым лицом и вообще с внешним видом, соответствующим предстоящему трагическому моменту, отправляется на могилу убитого и дает знать родственникам последнего, что он, кровник, с повинной головою, в полном отчаянии, с разбитым сердцем и слезами на глазах, лежит на дорогой им могиле, вымаливая у Бога прощение. До прихода родственников убитого, которые умышленно тянут дело, подстрекаемые женщинами, кровник со своими родственниками ложится ничком на могилу, нанося себе побои кулаками, и горько плачет. Стыдно отказать такой смиренной и униженной просьбе. На помощь кающемуся являются старики и убеждают родственников убитого простить убийце его проступок. Если удалось привести родственников убитого к могиле, с этого момента вражда прекращалась, убийца устраивал пир, и дело кончалось принятием его в род убитого посредством установления духовного родства между ними [3, с. 103-105].
После принятия мусульманства, которое не очень одобрительно относилось к кровомщению, появились присяги – «обвинительные» и «очистительные». Для определения ответственности за преступление стала использоваться клятва, когда человек мог поклясться на Коране и быть недосягаемым для равноценного физического наказания.
Конечно, современному человеку не понять, как можно освободить себя от вины, сказав, что не виновен. Но в традиционном обществе, где господствовала совесть, регулятором выступала всепроникающая мораль, а также глубокая вера в предписания ислама и убеждение, что за ложь они будут наказаны на том свете: принеся присягу, человек сам накладывал на себя тяжкое пожизненное наказание.
Иногда, особенно после долгих кровопролитных войн, как, например, Кавказская война, кровную месть на некоторое время отменяли. Отсрочку на исполнение кровной мести делали и во время сбора урожая. Кровную месть не объявляли, если человек убит за доносительство [10].
Если во время похищения девушки, бросившиеся в погоню родственники убили кого-то из похитителей, в этом случае тоже не объявлялась кровная месть [11].
Обычай кровной мести почти без изменений дошел до наших дней. Он вершил свое правосудие, независимо от законов шариата и от советских законов. Несмотря на то что обычай кровной мести был законодательно запрещен в 1920 г., он продолжал выступать реальным сдерживающим началом во взаимоотношениях чеченцев и в годы советской власти.
В 1927 году ЦИК Чечни счел целесообразным создать специальную примирительную комиссию. Члены комиссии ездили по селениям Чечни, беседовали с людьми, являвшимися кровниками, и добивались того, чтобы прекратить нескончаемую череду мести. В ряде случаев им удавалось добиться успеха, и кровники при стечении всего народа и семьи потерпевшего братски пожимали друг другу руки. Так, за один только год комиссия рассмотрела 80 дел кровников из селений Шалинского и Урус-Мартановского округов [7, с. 96].
После возвращения из депортации комиссии по примирению кровников возобновили свою работу по примирению кровников. Вот как описывает обряд примирения ученый-исследователь Лавров: «В Грозном от чеченского писателя Х.Д. Ошаева услышал рассказ, как месяц назад он с родственниками прошел через процедуру примирения кровников. Еще в начале революции однажды произошла ссора Ошаевых с соседями. Одного из последних они обвинили в краже коня, принадлежавшего гостю. Ссора переросла в драку, во время которой были убиты двое из Ошаевых и один из числа их противников. После этого соседи и все их родственники, боясь мщения, бежали в Казахстан, где и проживали до последнего времени. И вот теперь, в 1964 г., они обратились через посредников к Ошаевым с просьбой о примирении. Чечено-Ингушская республиканская комиссия по примирению кровников предварительно опросила всех Ошаевых и получила от них согласие на примирение. После этого к определенному дню в назначенное селение были вызваны мужчины обеих враждующих фамилий, включая и тех, кто отбывал военную службу далеко от Кавказа. На сельской площади за стол, покрытый красным сукном, сели члены комиссии, в том числе прокурор республики, кто-то из членов Верховного совета Чечено-Ингушетии и почетные старики из местного населения. Перед столом выстроились друг против друга две шеренги бывших противников. То были только мужчины, и стояли они по старшинству лет: от самых старых до грудных младенцев, которых держали на руках подростки.
Площадь была заполнена несколькими тысячами зрителей, многие из которых приехали для этого из других селений. После официальных речей о вреде кровной мести председательствующий призвал обе стороны подать друг другу руки в знак примирения. Тем временем женщины, стоявшие сзади мужчин, кричали о том, что кровь убитых вопиет о мщении, и призывали не мириться. Однако старейший из Ошаевых протянул руку старейшему своих противников, а затем по старшинству всем остальным из них. То же проделали и другие Ошаевы. Если бы даже мальчишка не захотел протянуть руку врагам, то примирение считалось бы несостоявшимся. Завершив формальную сторону дела, получившие прощение кровники устроили угощение для Ошаевых, членов комиссии и других гостей» [6, с.192-193].
Есть случаи, когда объектом кровной мести выступают не этнические чеченцы, а представители других народов, например, осетины. Интересен тот факт, что в таких случаях обряд примирения также совершается в соответствии с чеченскими традициями.
В 2010 году в Чеченской Республике насчитывалось примерно 500 семей, находящихся в состоянии кровной вражды. Осенью 2010 года была создана примирительная комиссия, которую возглавил Глава Чеченской Республики Рамзан Кадыров. За время работы комиссии более 200 конфликтующих семей пришли к миру.
В ходе примирительных процессов были выявлены случаи, когда кровная месть длилась 80, а то и более лет.
ЛИТЕРАТУРА:
Арсалиев Ш. Этнопедагогика чеченцев. М.: Гелиос-АРВ, 2007 г.
Ахмадов М. М. Чеченская традиционная культура и этика. Грозный: ГУП «Книжное издательство», 2006.
Далгат Б.К. Родовой быт и обычное право чеченцев и ингушей. Исследование и материалы 1892-1894 гг.
4.Ковалевский М. М. Закон и обычай на Кавказе. Т. 1.
5.Ладыженский А. М. Адаты горцев Северного Кавказа. Ростов-на-Дону: Изд-во СКНЦ ВШ, 2003.
Лавров Л.И. Этнография Кавказа (по полевым материалам 1924-1978 гг.). Л. «Наука». 1982 г.
Нанаева Б. Б. Политические традиции в социокультурном наследии чеченцев. Ростов-на-Дону: Изд-во СКНЦН ВШ ЮФУ, 2009. С. 134.
Ю.Сэшил «Царапины на осколках». М. «Грааль». 2002 г.
Полевые материалы автора. Инф. Магомадов А. 1929 г.р. с. Памятой Шатойского района. Записано в 2010 г.
Полевые материалы автора. Инф. Кохаев М., 1942 г.р. с. Автуры. Записано в 2017 г.
Полевые материалы автора. Инф. Мусаева Р., 1954 г.р. с. Сержень-Юрт. Записано в 2018 г.
checheninfo.ru