ЧЕЧНЯ. Ряд неудач в затяжной Кавказской войне не могли не привести к очередной смене российского командования. Михаил Семенович Воронцов, явившись на театр военных действий в 1845-м, встал во главе особой административной единицы — Кавказского наместничества. Впервые в одних руках сконцентрировалась вся военная и гражданская власть на Кавказе. Ее обладателю царь поставил единственную задачу: полностью разбить Шамиля и захватить его резиденцию Дарго. Опытные генералы сомневались в успехе такого авантюрного похода, но с монархом, как известно, не спорят.
Экспедиция к “столице” Шамиля, аулу Дарго, была задумана в другой столице, в Петербурге. “Разбить скопища Шамиля, проникнуть в центр его владычества и в нем утвердиться”. Мышление в категориях территории, а это была война с людьми, где захват и сожжение какого-то отдельного аула не решали ничего и только усиливали обоюдное озлобление. У нового главнокомандующего на Кавказе, М.С. Воронцова, опытного генерала, сражавшегося еще с Наполеоном, опытного администратора, не должно было быть особых иллюзий об удаче похода, но он не мог и подумать о возражении Николаю I. Столица решила положиться на количество войск, считая, что все солдаты одинаковы, не предполагая, что переброшенные
Эта Даргинская экспедиция 1845 года обернулась для России крупнейшим провалом на Кавказе за все годы войны. Воронцов занял Дарго, покинутое и сожженное мюридами (Шамиль вскоре построил себе новую резиденцию в Ведено) и… очутился там в западне. Отряд Воронцова оказался отрезан от тылов. Попытка доставить сухари и патроны, печально знаменитая “сухарная оказия”, повела к громадным потерям. Пришлось сжечь практически все имущество, разодрать палатки на бинты для раненых и пробиваться навстречу спешно собранным резервам. Однако, практически без продовольствия, с минимумом боеприпасов, обремененный целым обозом раненых, русский отряд не мог быстро продвигаться ни вперед, ни назад. Только прибытие подкрепления спасло самого Воронцова, а потери составили три генерала, 186 офицеров и более 3600 солдат убитыми и ранеными. При этом роты некоторых полков сократились с 200 человек до 32. Разумеется, официально все это рассматривалось как большая победа, выжившие были осыпаны наградами и чинами.
