Еще раз на тему геноцида русских в Чечне

автор: Булат Сардалигар

За последние годы усиленно муссируется в прессе, на ТВ и в социальных сетях теория геноцида русских в Чечне, в котором обвиняют все кому не лень чеченцев. Особенно, сторонниками русского национализма и нацизма. Видать время, когда эти словосочетания были почти бранными, прошло, и на политическую сцену России вышли те, кто не брезгует «модными» формулировками. Те, кто взял на вооружение помимо иных бредовых идей и тему геноцида. Мягко говоря, необъективность в этом вопросе обусловлена площадной и демагогической платформой её носителей. Как известно, понятие геноцид предполагает определенную идеологическую и поведенческую базу, позволяющую проводить человеконенавистническую политику. Что же было на самом деле? Нет ни одного документа или иного факта, говорящего о том, что в массовом плане или на уровне национальных собраний чеченцы приняли бы данную доктрину на вооружение. В те времена одним из рупоров сепаратистских настроений среди чеченцев был ОКЧН (общенациональный конгресс чеченского народа). Ещё в 1991-94 годах он официально дистанцировался от разного рода националистических путей решения проблемы выхода Чечни из состава России. Ясно указав, что нет никаких претензий в адрес русского народа.

Рост криминала, который в первую очередь ударил по устоям и самому чеченскому народу, никак нельзя обуславливать так называемой предрасположенностью к криминалу чеченского народа. Тогда ура-патриотам нужно признать, что придуманная на Западе заморочка, вроде «русской мафии», имеет под собой русские национальные корни. Глупость не меньше, чем тема предрасположенности! Видать, в самых ярких красках описывающие ужасы геноцида совсем потеряли совесть, начиная свой бред от темы «изнасилований 2-х летних детей» до «разграбления могил русских». По всей видимости, они забыли о 40 тысячах изнасилований федералами местного населения за годы войны и о том, что ещё в советские времена из надгробных плит, взятых с чеченских кладбищ, кое-кто строил дома культуры, мостил дороги и т.д.

Заранее можно упомянуть нынешнюю официальную позицию Чечни: факты бандитизма по отношению к русскому населению имели место, но выделять русских неправильно, поскольку бандитизм коснулся всех народов, проживающих в те годы в республике.

Известный фашист Белов говорит в одном из своих московских интервью после возвращения из чеченской поездки: «Я говорил, что задача, которую ставит сейчас руководство республики – создание положительного образа Чечни – неотделима от осознания, что есть определенная коллективная вина за страшные преступления, которые творились в Чечне в этот период – дудаевщины, масхадовщины и яндарбиевщины – в отношении русских».Удивительная способность Белова и подобных ему приспособленцев к «телу» русского народа переворачивать всё. Думаю, он не согласится, если чеченская сторона предложит, к примеру, казакам признать факт этнических чисток на территории Чечни в ходе её колонизации, выдвинув тезис об их коллективной вине. Абсурдность идеи очевидна, хотя не умаляет самого факта! Так по какому такому обвинению следует чеченцам «осознать» мифический «геноцид русского народа»? Что, чеченцы стали под коричневые знамёна в те времена, поддавшись каким-то фашистским идеям? Ответ очевиден, те, кто рядятся под знамёна защитников русских, умышленно пытаются стравливать народы. При этом, не представляя ничего путного в плане личностном и идейном.

Для того, чтобы хоть немного прояснить ситуацию нужно сделать маленький экскурс в историю. Согласно переписи в Чечено-Ингушетии, как и во всем СССР, прошедшей в 1989 году, население ЧИАССР составляло 1275,5 тысяч человек наличного, из которого 5,1 тыс. человек — миграционное население. Нет точных отдельных сведений о населении, проживавшем на территории современных Чечни и Ингушетии, его на 1989 год можно оценить как немногим более 1,1 миллиона и 170 тысяч человек соответственно.

Итоги переписи октября 2002 г. говорит о том, что население Чеченской Республики составляет 1 миллион 88 тысяч человек. Хотелось бы вспомнить о «масхадовской» переписи населения в Чечне, проводившейся с августа по октябрь 1998 г. Всего в Чечне насчитали около 800 тысяч жителей. Последняя цифра не вызывает доверия в виду того, что имели место многочисленные факты приписок из домовых книг и нерадивого исполнения обязанностей сотрудниками статуправления республики.

В 1999 году в начале “второй чеченской войны”, федеральный центр оценивал численность населения Чеченской Республики в 350 тысяч человек, из которых 300 тысяч — чеченцы. Так, в ноябре 1999 г. Игорь Шабдурасулов, тогда заместитель руководителя администрации Президента РФ говорил: “Сегодня за пределами республики, в России, проживает больше 750 тысяч чеченцев. В самой республике, по разным оценкам, от 150 до 200 тысяч осталось, и те, кого мы называем “вынужденные переселенцы”, — это тоже порядка 100-150 тысяч”.

Получается огромный разброс в цифрах…

Чтобы разобраться, нужно осветить следующие моменты:

1. численность населения республики и её национальный состав в разные года.

2. миграция населения за пределы республики.

3. масштабы потерь из числа мирного населения в ходе конфликта.

Итак! Национальный состав постоянного населения ЧИАССР (1989 г. из 1270,4 тысяч):

- 734,5 тысяч чеченцев

- 163,8 тысяч ингушей

- 293,8 тысяч русских

- 14,8 тысяч армян

- 12,6 тысяч украинцев.

Условно в категорию «русскоязычные» включены: русские, украинцы, белорусы, армяне и евреи. В 1989 году в Чечне и Ингушетии их было 321,2 тысячи человек. По переписи 2002 года их осталось только 48 тысяч — на 278,5 тысячи меньше.

Помимо вайнахов (чеченцы и ингуши), в 1989 г. в Чечне жили несколько десятков тысяч представителей других мусульманских народов — 23 тысячи кумыков, ногайцев и аварцев, в подавляющем большинстве сельские жители, и 5,1 тысяч татар, в основном — горожане.

Надо сказать, что миграционные потоки усилились в кризисные для Чечни годы. И считать, что только русские покидали республику, значит, сказать полуправду. А она вкупе с домыслами становится «горячей» темой. Ещё в советское время число русских в Чечено-Ингушетии стремительно сокращалось. А именно, 70-80-е годы: по данным переписи, с 1970 года по 1989 год на 73,2 тысяч. Естественно, это не было связано с режимом Дудаева или Масхадова. Подобная тенденция отмечалась и в других кавказских советских республиках. Самая главная причина оттока — перенаселенность и латентная безработица. Да и так называемому коренному населению порой не хватало рабочих мест у себя дома. Что в свою очередь повлекло за собой такое понятие как «шабашка», когда местное население целыми бригадами выезжало из Чечни на заработки в Центральную Россию.

Начинаются известные события 1991-94 годах, когда ослабление властных и правоохранительных органов ускоряет отток из Чечни русскоязычного населения. Вместе с ними бегут и чеченцы. Особенно такой процесс усилился после 1994 года. В 1996-1999 годах практический распад государственности и сращивание власти в Чечне с откровенно криминальными структурами с одной стороны, а с другой — игнорирование центральной властью ситуации с правами человека в регионе привело к исходу из республики большей части нечеченского населения. Тандем криминала с центральной московской властью известен всем. Не зря шла, к примеру, продажа военной техники расформированной Западной группировки войск тогдашнего Союза через Грозный на Восток. Центр не считался с тем, что на подконтрольной её территории, в Чечне, происходит рост криминала, пиком которого можно считать 1993-94 года. И вся бравада о независимости, это придуманный фарс для мирового сообщества.

Надо сказать, что в первую чеченскую войну Грозный оставался почти наполовину русским городом! Как ни странно для несведущих это звучит, но, тем не менее, факт. Именно они в целом приняли на себя первый удар по городу еще в первую так называемую «чеченскую» кампанию. Тем не менее, их наличие в городе не остановило федералов в своем стремлении «освободить» город. Для чего еще в канун первой войны придумали теорию, что русских там совсем не осталось. Так взахлёб вещали всем федеральные СМИ. Как говорится в одной чеченской поговорке, «когда медведица хочет есть, она обваливает своего медвежонка в пыли» (т.е. чтобы не распознать в нем своего). Убийства и расправы всецело коснулись и их наравне с чеченцами. Их остервенение по отношению даже к тем, кто по крови их, свой не поддается никакой логике! По словам выживших русских в Грозном, им вменялось в вину то, что «они остались вообще или стали пособниками чехов». Даже словечко такое милое придумали…

Подавляющим большинством из числа погибших русских на территории Чечни, это те, кто погиб во время боевых действий. Особенно в первую кампанию, когда массированное наступление федеральных сил не считалось с людскими потерями среди мирного населения. Для чего же занижалась истинная цифра в канун ввода войск? Не думаю, что центр не знал, какое количество людей в республике проживало. Всё просто согласно дьявольскому расчету, что был взят на вооружение ещё в первую кампанию, когда «одним десантным полком за 2 часа…». Ведь руки у федеральной военщины развязываются при наличии официально меньшего количества мирного населения. В самом начале такая дьявольская PR-акция очень помогла тогдашним генералам. А дальше, кто будет считать убитых… Их и за боевиков можно посчитать, потому по СМИ в 1996 году была как-то озвучена цифра, что в Грозном было уничтожено 50 тысяч боевиков. Неужто всех убитых ими русских из числа мирного населения Чечни они приняли за боевиков!

По данным Миннаца РФ, с 1996 по 1999 год более 5 тысяч чеченцев были похищены с целью получения выкупа. Около 500 тысяч чеченцев, не разделяющих взгляды сепаратистов, были вынуждены покинуть родину и спасаясь от “радости победителей” обосновались в различных регионах России. Т.е. проголосовали «ногами» от такой независимости! Данный позорный факт похищений свидетельствовал о начале распада традиционных национальных институтов. Вносить сюда чисто национальные особенности не уместно. Ведь сделай то же самое с любой областью в другой части РФ, думаю, последствия были бы намного плачевнее. Здесь хоть традиции ещё сдерживали аппетиты криминала, среди которого можно было заметить лиц с «красными» корочками.

Осенью 1999 года В. Путин, тогда еще председатель правительства России, говорил о диаспоре: “Мы готовы к политическому сотрудничеству и с теми гражданами Чечни, которые выехали за последние годы с территории Чеченской республики, а их, напомню, 220 тысяч русских и 550 тысяч чеченцев”, — видно, что речь шла только о предвоенной эмиграции. Обнародованные Путиным оценки, будучи взяты на вооружение чиновниками, ставили их в неудобное положение. Когда осенью 1999 года число беженцев, вышедших из республики, достигло 350 тысяч, Владимир Каламанов, на тот момент глава Федеральной миграционной службы, заявил: “Вся Чечня снялась, зарегистрировалась и мигрирует!”. Если воспринимать всерьез официальную цифру населения Чечни на начало конфликта в 300 тысяч, то куда подевалась глубоко ушедшая в минус остальная часть Чечни. Не все ж выезжали тогда в 1999 году.

Москва с самого начала боевых действий ставила под сомнение цифры. Более того, отрицали либо подменяли причины такого массового исхода, реальной причиной которых был «адекватный» подход “силовиков” в своих действиях. На первый взгляд «топорная» работа, но в сути, имевшая целью выполнение задач любой ценой, а о ней как в песне одной поётся «… мы за ценой не постоим». Всех побить — Запад взбунтуется, а так, тысячу другую — так это статистика… Эта операция называлась “контртеррористической”, что по определению предполагает четкий круг ответственных, планы, цели и т.д. Декларировалась целью такой операции — спасение людей и захват или уничтожение террористов.

Что же на самом-то деле? На самом деле, неизбирательные бомбардировки и обстрелы, при проверках, так называемых «зачистках» — массовые неизбирательные задержания и расправы по малейшему подозрению или прихоти. “Точечные удары”, “гуманитарные коридоры”, “зоны безопасности” существовали только в официальной пропаганде, а в реалии — смерть от действий федералов настигала всех без разбору. К примеру, известный случай обстрела колонны беженцев зимой 1999 года, направляющихся в Ингушетию. В Ачхой-Мартановском районе она стала удобной мишенью для «доблестных» российских люфтваффе. Десятки людей убитых ими, официальными СМИ были названы «боевиками, открывшими огонь по самолетам, которые были вынуждены открыть по ним ответный огонь»! Среди них были и русские. Помимо этого огромное количество случаев преднамеренных обстрелов объектов гражданского назначения, где и запаха боевиков не было. По не уточненным данным, в Грозном в ходе штурма города федеральными войсками в декабре 1999 — январе 2000 г. оставались около 40 тысяч человек.

В первую компанию озвучивались разные цифры гибели населения. По данным «Мемориала» по состоянию за 1995-96 годы, это не менее 50 тысяч мирных жителей, по другим данным, 25-29 тысяч мирных жителей. Или данные по «второй кампании». В сентябре 2002 года Саламбек Маигов заявил журналистам, что во “второй чеченской войне” погибло 80 тысяч мирных жителей республики. При это он ссылался на Human Rights Watch и Правозащитный центр “Мемориал”, хотя ни те ни другие ни о чем подобном никогда не сообщали. Незамедлительно на это отреагировал специальный представитель Президента РФ по соблюдению прав и свобод человека и гражданина в Чеченской Республике Абдул-Хаким Султыгов. Он, в свою очередь, заметил, что эта оценка завышена, и “все цифры, которые заявляют на настоящий момент правозащитные организации, представляют собой субъективные, оценочные данные, не имеющие никакого отношения к реальной ситуации”. Зимой 1996 г. генерал Лебедь заявил, что если «государство говорит о 25-30 тысячах погибших, значит, на самом деле их раза в три больше — 80-100 тысяч». Понятно, что политики всегда будут стараться завышать цифры, но как военный, думаю, он знает суть вопроса.

Говорить об озвучиваемых официальной пропагандой данных вообще стыдно, что в первую, так и во вторую. А именно, военные и официальная пропаганда занижали или отрицали цифры. Так, в августе 2001 года генерал Валерий Манилов заявил, что во второй войне убиты не более тысячи мирных жителей. Год спустя, в августе 2002 года, о той же тысячи погибших упоминал «правдоруб» прокурор Чеченской Республики Костюченко. Реальная картина свидетельств легко опровергала ту тысячу.

Кроме того, в период “второй чеченской войны” исчезли после задержания федеральными силовыми структурами около пяти тысяч человек. Тела некоторых исчезнувших в дальнейшем были найдены и опознаны, однако подавляющее большинство из остальных не найдены, и вряд ли живы.

По данным аналитиков, следует считать удельный вес русских из числа погибших как треть по первой кампании и десятая часть в ходе второй. Данные обусловлены учетом фактов по линии правозащитных организаций и свидетельств очевидцев.

Почему же разнятся цифры? Можно сделать предварительный вывод, что государство не считало и по-прежнему не считает граждан, погибших в ходе “наведения конституционного порядка” в качестве официально признанными потерпевшими. Более того, их учет вовсе не велся. Чему доказательство разница в цифрах, которые предоставляла миграционная служба РФ и УВКБ ООН на Северном Кавказе. Примерно 100-120 тысяч не досчитывали в миграционке. Можно только предполагать, почему у властей сквозит безразличием по данному вопросу. Тем самым, оставляя поле для разного рода инсинуаций и домыслов со стороны как «доброхотов»-демократов с Запада, так и нашим доморощенным нацистам.

С сентября по декабрь 1999-го люди бежали из Чечни от “точечных ударов”, то есть от массированных неизбирательных бомбежек и обстрелов. То, что объявлялось “гуманитарными коридорами”, уместнее было бы назвать “дорогами смерти”. Статистика миграции несовместима с официальной позицией о скорой нормализации обстановки в Чечне тех лет. С самого начала военные и пропагандисты утверждали, что там все в порядке, а людей гонят боевики, чтобы создать “иллюзию гуманитарной катастрофы”. Но с появлением лагерей беженцев в Ингушетии с населением, сравнимым с населением самой республики, (количество беженцев там достигло цифры примерно 300 тысяч человек, при тогдашней численности Ингушетии – 467,3 тысяч человек по переписи 2002 г.), вскрылась вся ложь военной пропаганды. Не нарушив Р. Аушев тогда изуверского приказа Шаманова (сентябрь 1999 г.) о закрытии административной границы по периметру республики, трудно было бы даже предположить насколько возросло бы количество жертв среди мирного населения.

В 2002 была обнародована цифра, что в Чеченской Республике живут около 600 тысяч человек. Видимо эта цифра была получена от гуманитарной организации «Датский Совет по Беженцам», который в Чечне провел подворный обход для определения потребности в гуманитарной помощи. Тогда именно была выявлена цифра — около 600 тысяч жителей с учетом вернувшихся домой. Её можно считать более достоверной в виду того, что потребность в данной помощи была очень существенная для жителей республики. Ведь из примерно 800 тысяч человек довоенного населения около 150 тысяч находились как вынужденные переселенцы в сопредельных республиках, и не меньшая часть рассеялась по остальной России и вне ее пределов.

Интересна тема так называемых захватов жилья и имущества русских жителей в те годы. Да, конечно, нельзя отрицать факта криминала, но в подавляющем большинстве все они получили компенсации за своё жильё. У некоторых даже получалось ко всему прочему и перепродать его по несколько раз! Нет ни одного факта массового изгнания русских. И как бы злопыхатели не пытались в кровавых тонах описывать в стиле «шокирующая Азия», при этом выставить некоторые факты криминального характера за собирательный поведенческий образ чеченцев. Вряд ли у нормального человека возникнет желание назвать «исконно русским» проявлением в остальной части России, например, убийства стариков «черными» риэлторами или собственной родней из-за собственности, бурно развивающаяся индустрия порно и проституции и т.д. Поднять статистику преступлений 90-х, так такое мнение складывается, что в России шла полномасштабная война! Любители очернить чеченцев обязаны знать, что навешивание национальных ярлыков на негативные события влекут за собой развитие конфронтации и разложения самого государства. Кому нужна страна в границах Московии, давно сделали ставку на межнациональную рознь.

Из блогов собирательный пример:

“Надя, вы ненавидите чеченцев?” — спросил я у девочки с морщинами. Она дотянула в Грозном до 1999 года, у нее там убили мужа, теперь она живет в общежитии с двумя детьми.

“Нет, — ответила Надя. — Знаете почему? Потому что еще больше я ненавижу русских. Я считаю, что наша трагедия — это история предательства. Сначала нас предали русские политики, которые привели к власти Дудаева. Потом нас предали русские правозащитники и журналисты, которые не замечали, что нас убивают. Потом нас предали русские военные, которые говорили: “Раз вы до сих пор в Грозном, значит, вы тоже чеченцы”.

Отсюда, вывод:

1. Можно говорить о приблизительных цифрах по погибшим в виду отсутствия, в первую очередь, интереса со стороны государства;

2. Рост криминала в республике был обусловлен общероссийскими тенденциями;

3. Массовая гибель мирного населения, в частности, русских в подавляющем большинстве стала следствием действий федеральных сил;

4. Социально-политические претензии вроде коллективной вины чеченцев, требований контрибуции и т.д. можно расценивать как попытку раскачать ситуацию. Призывы же к физической ликвидации этноса вообще отнести к проявлению нацизма.

checheninfo.ru