Черкесы у нас ассоциируются почти исключительно с Кавказом и его окрестностями, на самом деле в мире они сыграли более значительную роль, чем обычно считается. Причиной этого стала, как ни странно, работорговля и феодальная раздробленность черкесов. Захваченных в плен (а иногда и собственных детей) черкесы обычно продавали туркам, а уж из Турции они распространялись по всем берегам Средиземного моря. Черкесское происхождение имели многие янычары, мамлюки, наложницы султанских гаремов, и в результате часть правителей той же Османской империи (и не только ее) имела частично или полностью черкесское происхождение. Правда, в ту пору паспортов не было, и национальность никого особо не интересовала, поэтому под этнонимом «черкес» мог быть представитель практически любой кавказской национальности.
Интересна история черкешенки Аиссе, которая в свое время наделала во Франции изрядный переполох, тогда как у нас она почти неизвестна. Все началось летом 1698 года, когда граф Шарль де Ферриоль, бывший посланником Франции в Турции, гулял по Стамбулу. По старой привычке он зашел на невольничий рынок и поинтересовался ценой красивой пятилетней девочки. Работорговец сказал, что девочка является дочерью адыгского князя, которую взяли в плен во время одного из набегов. Впрочем, адыгские/черкесские невольницы в ту пору считались высшим шиком, так что желающих выдать свой товар за черкешенок всегда хватало. Ну и, конечно же, едва ли ни половина из них «имела» благородное происхождение. Девочку звали Айше, и де Ферриоль решил заплатить за нее затребованные полторы тысячи ливров. Вскоре дипломат вернулся во Францию, прихватив с собой и маленькую рабыню. По пути он ее крестил, став ее крестным отцом. В крещении она получила имя Шарлотта-Элизабет, однако в общении это имя не прижилось и Айше стали называть Аиссе.
По прошествии года де Ферриоля снова отправили с дипломатической миссией в Турцию на срок 10 лет. Брать Айше с собой он не стал, поручив ее заботам жены своего брата. У той было два сына, которые стали со временем верными друзьями Аиссе. Саму девочку вначале воспитывали дома, а потом, как это было заведено, отправили учиться всему положенному в монастырь. Всем прочим наукам должно было научить светское общество. Вот только придумать что-либо более разнузданное, чем тогдашний французский свет было сложно. И когда Аиссе вышла в этот самый свет из монастыря, свет замер, ибо их глазам предстала редкая красавица. Вот только никакого высокого социального статуса у красавицы не было, и она фактически была бесприданницей без титулов и состояния. Фактически ее единственной опорой был находящийся за тридевять земель де Ферриоль.
Граф тем временем не только увлекся турецкой культурой до крайности, но и стал шокировать своим поведением даже турок, проявляя чудеса заносчивости и дерзости. Многие стали замечать за ним признаки душевного нездоровья. В общем, в 1709 году его отстранили от должности и приказали вернуться во Францию, что де Ферриоль сделать отказался. Лишь по прошествии двух лет его принудили к этому, отправив на родину связанным, словно мешок.
Примерно в 18 лет Аиссе снова увидела своего крестного отца и владельца. Под ее присмотром граф несколько ожил и вроде бы даже поправился умом. Остальные части тела, видимо тоже были вполне живы, поскольку граф заметил, что Аиссе на диво прекрасна. Самой же девушке его внимание было в тягость, и жить с ним вместе Аиссе было неловко. Она просила графа о свободе, но он отказал ей. В одном из писем он признавался, что когда покупал девушку, то рассчитывал, что однажды она станет либо дочерью, либо любовницей (брал на вырост). Теперь же он места себе не находит, поскольку видит в Аиссе и то и другое. Он даже предложил ей сочетаться с ним браком, однако Аиссе отказала ему. Она вообще активно отказывала многочисленным ухажерам, которые слетались на нее словно мотыльки на пламя свечи.
Для света это стало шоком, но в числе претендентов на место в постели Аиссе числился и сам Филипп II Орлеанский. Зная, сколь холодна Аиссе, он даже заручился поддержкой воспитательницы девушки, которая была рада, открывшимся перед ее семьей перспективам. После этого успех был гарантирован, но Аиссе дала Филиппу от ворот поворот, пригрозив, что, если он продолжит ухаживания, то она уйдет в монастырь. Всесильный регент остался в недоумении, как и все прочие. В течение еще десятилетия Аиссе продолжала ухаживать за стареющим и, увы, выживающим из ума де Ферриолем. Она жалела его, хотя в своих письмах за глаза называла его «турок». Наконец в возрасте 75 лет он умер.
Шел 1722 год. Аиссе было около 28 лет. В завещании граф оставил своей несостоявшейся любовнице 4 тыс. ливров, что было недурно, но для светской дамы – очень немного. Но помимо этого он возложил на жену своего брата выплатить из причитающейся им части еще 30 тыс. ливров. Однако воспитательница была крайне скупа и тянула как могла. Однажды состоялся бурный разговор и доведенная до бешенства Аиссе просто бросила соответствующий документ в камин. Чему г-жа де Ферриоль была безмерно рада. В общем, уплыли денежки.
К счастью, помимо этого у Аиссе был и еще один искренний благодетель – принц Бурнонвиль, который был крайне озабочен ее судьбой и завещал Аиссе солидную сумму. Увы, завещание «куда-то» исчезло. Что вполне естественно, ибо его вдова менее чем через час после кончины супруга сообщила о том, что выходит замуж снова. Учитывая то, что в этом деле вдове активно помогала ее мать и дядя, который имел должность кардинала, в таком исчезновении завещания нет ничего удивительного. Впрочем, Аиссе была рада этому, поскольку не хотела, чтобы по Парижу поползли порочащие ее слухи. Правда, в результате Аиссе всю оставшуюся жизнь жила едва сводя концы с концами. Но это как для дамы из высшего общества, ибо на служанку у черкешенки денег все же хватало.
Как бы там ни было, но теперь Аиссе стала вольной птицей и свела знакомство почти со всем тогдашним высшим светом, включая даже самого Вольтера и аббата Антуана Франсуа Прево, уже отметившегося как талантливый литератор. Прево был так впечатлен черкешенкой, что даже написал под впечатлением от ее биографии роман «История современной гречанки», канва которого имеет множество параллелей с историей Аиссе. Правда, сам автор отрицал, что здесь есть какая-то связь, но выглядело это так же «убедительно», как если бы он сказал, что к мадемуазель такой-то, что проживет по адресу такому-то, занимается тем-то и тем-то и точь-в-точь похожа на мою героиню, это, конечно же, никакого отношения не имеет. Короче, никто не поверил.
Между тем роман стал крайне популярен, благо в ту пору Францию обуревала мода на все турецкое или псевдотурецкое. Особенно популярны были гаремы, в которые регулярно играла тогдашняя французская элита. Сама Аиссе в этих развлечениях вряд ли участвовала, хотя не гнушалась водить дружбу с дамами, достигшими немалых успехов в сем промысле. В то же время в своих письмах она осуждала разврат других представительниц женского пола, с которыми дружбы не водила. Двойные стандарты или что-то иное? Особенно плохо сложились ее отношения с женщинами из семьи де Ферриолей, особенно с сестрой воспитательницы, которая «мостила себе дорогу» к светлому будущему тем местом, которое обычно прикрывают настойчивее всего. Хотя до той поры она была монахиней. Но потом, не вытерпев зуда, сбежала из монастыря и выхлопотала у Папы освобождение от монашеского обета, хотя и без права на вступление в брак. Ну а далее пошло-поехало: экс-монахиня даже в Бастилии побывать умудрилась. ]Обо всем этом Аиссе довольно обстоятельно писала в своих письмах, которые переполнены амурными историями самого разного сорта. Вероятно, их не хватало самой Аиссе. И однажды ей случилось влюбиться.
Увы, ее социальный статус по-прежнему был низок, денег было мало, тогда как возлюбленный был известнейшим рыцарем Мальтийского ордена Блез-Мари д’Эди. Его в самых восторженных тонах описывали все, кто его знал, но беда была в том, что рыцарь дал обет безбрачия. В общем, нарушил рыцарь свой обет, хотя, обет безбрачия – все же не обет девственности, которую в тогдашней Франции не хранил практически никто. Тайные отношения привели к рождению дочери, которую назвали Селини. Правда, рыцарь с самого начала предложил Аиссе брак, но та не хотела, чтобы он ради нее нарушил обет и сломал карьеру в Ордене. Да и не была она ему ровней, а слухи о ее сожительстве с покойным графом, как казалось черкешенке, порочат ее персону.
Как ни странно, но даже те самые развратные дамы, с которыми Аиссе водила дружбу, почему-то осудили такую связь, назвав ее порочной. Чтобы скрыть любовь, девочку отдали в отдаленный монастырь, записав в качестве ее родителей липовые имена. Правда, дочь черкешенка навещала, хотя и не признавалась в том что она – ее мать. Однако, поскольку девочку более никто не любил, та умоляла Аиссе стать ее матерью. Сердце женщины разрывалось, но любовь к рыцарю была сильнее.
Так продолжалось 11 лет, по прошествии которых Аиссе не выдержала и отправилась замаливать прегрешения в монастырь. Шевалье д’Эди был опечален, но сказал, что смирится с любым решением Аиссе.
Затворничество было недолгим: всего через год Аиссе умерла в возрасте примерно 40 лет от туберкулеза. Ее письма, опубликованные через полвека после ее смерти, стали блестящим образцом эпистолярного жанра той поры, а дочь вскоре взял из монастыря ее отец. [i]Больше в жизни шевалье других женщин не было, а своей дочери он привил настоящий культ матери. Со временем она удачно вышла замуж, став виконтессой де Нантиа.
checheninfo.ru
