ЧЕЧНЯ.В 1922 г. впервые был поднят вопрос о возможном присоединении Ингушетии к Чечне, когда Чечня в статусе автономной области выделилась из состава Горской республики. Определялось это откровенно непростыми взаимоотношениями с Северной Осетией, с которой Ингушетия должна была сосуществовать в остаточном формате Горской республики.
По большому счету, самостоятельность ингушей и чеченцев никогда не ставилась под сомнение. Однако и в научных, и в партийных кругах, и в самих ингушском и чеченском обществах в середине 1920-х годов все громче стали говорить о родстве двух народов, близости их языков, позволяющей создать один литературный язык.
З.К. Мальсагов предложил общий этноним для обоих народов — нахи, общий язык назвал нахским, а территорию, «занятую им», — Нахистаном [Мальсагов 1928: 3]. Н.Ф. Яковлев внес уточнение в общее наименование чеченцев и ингушей (или, по его выражению, чечено-ингушей «как национальности») — вайнахи или вейнахи [Яковлев 1928: 195-196]. Оба недвусмысленно указывали на реальность объединения двух родственных народов. Среди ингушской и чеченской интеллигенции (как оценивало ОГПУ, «в лице ее националистических групп») движение за объединение двух областей было весьма активным. В Программе соответствующих групп отмечалось, что «соединение, за счет единого аппарата, освобождает все культурные силы и позволяет их равномерное распределение, чем устраняет зависимость от русских культурных сил. <...>
Объединение приведет к большей политической независимости. Проект объединения Чечни и Ингушетии усиленно продвигался на протяжении двух лет и про¬должает продвигаться в массы, несмотря на запрет со стороны краевых инстанций. Движение постепенно возникает и в среде молодежи. Вопросы объединения, правда, в частном порядке, обсуждались на ряде партийно-комсомольских пленумов. Была попытка поставить их в решительной форме и на чеченской партийной конференции в конце 27 г. Был подготовлен доклад в ЦК ВКП(б)» [ЦК РКП(б) 2005: 547-548].
Северо-Кавказский край был против объединения этих областей. Однако в ЦК на положение в этой части региона смотрели иначе, и потому там обсуждали вопрос создания общего литературного ваинахского языка, что предполагало и близкое по времени объединение двух автономий, а через это «объединение»-слияние двух народов. Образование Чечено-Ингушетии, (Нахистана), с одной стороны, соответствовало все более усиливавшейся в умо¬настроениях политиков линии на унификацию дробного этнического состава населения страны, с другой стороны, могло импонировать как своеобразный противовес определенно обозна¬чившимся политическим амбициям Осетии и Черкесии.
В свою очередь, идея Нахистана оставалась привлекательной и для немалого числа представителей ингушской и чеченской интеллигенции, ибо подобное этнополитическое образование могло реально конкурировать в регионе с Осетией и Черкесией либо претендовать на большую самостоятельность через обретение статуса республики.
В начале 1930-х годов общее силовое давление центральных органов власти на представителей местных административно-государственных и партийных структур возобновилось. В категоричной форме Центром был озвучен вопрос о передаче Владикавказа Северной Осетин. В конце ноября 1932 г. вопрос об объединении Чечни и Ингушетии рассмотрел Северо- Кавказский крайком партии и в начале декабря вынес по нему положительное решение.
В свете сталинского определения нации: «Нация — это исторически сложившаяся устойчивая общность языка, территории, экономической жизни, психического склада, проявляющегося в общности культуры», писатель Дошлуко Мальсашв по всем этим пунктам подтверждал, что «чеченцы и ингуши составляют единую нацию» (статья «О едином чечено-ингушском литератур¬ном языке» впервые была опубликована в журнале «Революция и горец» в 1933 г., № 5) [Мальсагов 1998: 22, 23, 28-29].
В свою очередь представитель Центра С. Диманштейн констатировал, что объединение чеченцев и ингушей является хорошим примером органического слияния наций при социализме.
В заключение отмечу, что, реализуя политику нациистроительства, государство сталкивалось со своего рода побочными явлениями, обусловленными активным возрастанием национального самосознания на местах, что вызывало появление больших этнополитических проектов. Национальное самосознание представители власти в то время назвали «новым видом горской контрреволюции — национально-демократическим движением, возглавляемым и вдохновляемым нацинтеллигенцией в блоке с аульным кулачеством и мусдуховенством, под идейным руко-водством зарубежной нацинтеллигенции» [ЦК РКП(б) 2005: 546].
Источники: Материалы XXXVIII и XXXIX Среднеазиатско-кавказских чтений 2014–2015 гг. Ю.Ю. Карпов. «Великие» национальные проекты северокавказцев в 1920–1930 годы .
