ЧЕЧНЯ. По истечении некоторого времени отношение к нам у местного населения изменилось. Они, наконец, поняли, что чеченцев и ингушей чудовищным образом оклеветали, что они не воры, не бандиты, не изменники Родины, и тем более не людоеды, а такие же люди, как и они сами. Отношение к нам стало меняться. Многие семьи подружились между собой, помогали и оказывали друг другу необходимую помощь и поддержку.
О том, что отношение к вайнахам менялось, говорят следующие примеры. Они основаны на данных, которые я помню до сих пор. На примере Базар-Курганского и Молотоабадского районов Киргизии могу сказать, что и райкомы партии, и райисполкомы постепенно меняли свое отношение к вайнахам, их чаще стали принимать на работу во властные структуры. Например, в Базар-Курганском районе в райкоме партии заведующим парткабинетом работал чеченец Усман Нацулханов. Сначала Хизри Дамаев, а затем и Хасмагомед Битиев работали заведующими переселенческим отделом райисполкома, заведующим районной сберкассой работал Махмуд Бетельгереев, различные посты в райфинотделе занимали другие чеченцы. Так, Махмуд Паталов был старшим инспектором бюджета, Усман Делиев был в должности инспектора госдоходов.
Свою нишу занял и я - сначала в качестве заместителя заведующего райФО, потом - контролером-ревизором КРУ МФ СССР по району. В различных структурах также работали Магомед Джабраилов - старший экономист по налогам и сборам, Чанка Баскаев - налоговый агент, Абдулхаким Бибулатов - инспектор районо, Юнус Баскаев - бухгалтер районо, Паша Таймазов - бухгалтер детдома, Сайдселах Шепиев - заведующий учетом райуполминзага, Аднан Халидов - инспектор райуполминзага, Элихаджи Хусаинов - бухгалтер райсельхозуправления, Салаудин Исламов - главный бухгалтер райпо, Мусанби Чажаев сначала работал главным бухгалтером колхоза «Красная заря», затем - председателем артели.
Комендантом по спецпереселенцам в РО НКВД работал Хаким Бисултанов, помощником коменданта оформился Абдулбасир Махмудов, Братья Гайтукаевы - Байсалу и Махмуд - работали в МРК заготскота. Постепенно представители из числа чеченцев и ингушей стали избираться в выборные органы. <..>
Через некторое время меня направили на работу заведующим торгом в Советское сельпо. Там я проработал ровно одну неделю. Дело в том, что меня вскоре отозвал райком партии. В связи с этим мне было сказано: Эта работа вам не подходит. Давайте мы устроим вас заместителем заведующего райфо.
Приступив к этой должности, на этом месте я проработал ровно один год. Вскоре эту должность сократили и я снова оказался без дела. Интересно, что мне сразу сказали, что долго на этой работе я не продержусь. Доводы были такие: заведующий райфо Андреев – человек тяжелый, и с ним трудно сработаться. Однако, потом я сам убедился, Андреев оказался прекрасным человеком и замечательным руководителем, и мы с ним хорошо сработались. В то время освободилась должность контролера-ревизора КРУ МФ СССР по Базаркуганскому району, и я по рекомендации заведующего райфо Андреева был назначен на эту должность. Здесь я проработал до 1949 года. При этом моя деятельность на этом поприще вышестоящими контрольно-ревизионные органами оценивалась весьма положительно. Руководство особо подчеркивало, что материалы ревизии оформлены грамотно, аккуратно и при этом обеспечивается их реализация Несмотря на это, мне пришлось оставить должность контролера-ревизора. Причина была в том, что органы НКВД усилили режим передвижения спецпереселенцев. Могу рассказать о том, как это произошло.
В феврале 1949-го меня в составе комплексной ревизионной бригады направили в город Кок-Янгак. Там предстояло провести ревизию в городской больнице. После того, как я сделал примерно половину работы решил на выходные поехать в Базар-Курган с тем, чтобы проведать семью. Но вернуться обратно в Кок-Янгак для продолжения работы мне не удалось - органы НКВД наотрез отказались выдать пропуск на выезд. Причем, сделали это без всякой причины, этим самым про демонстрировав свою неограниченную власть над спецпереселенцами.
Вскоре ко мне из областного управления приехал контролер-ревизор КРУ и забрал все ревизионные материалы. А старший ревизор КРУ по Джалал-Абадской области Селянко мне сказал: Должен вам сказать, что вы один из лучших контролеров-ревизоров области. Но в связи с тем, что вам не разрешается выезжать за пределы места поселения, мы не можем оставить вас на этой работе.
Подобную ситуацию, в которую попал не только я один, но и многие представители вайнахской национальности, я склонен связывать с тем, что в 1948 году за подписью заместителя председателя Совета Народных Комиссаров СССР В. М. Молотова вышло постановление об усилении режима передвижения спецпереселенцев. Этому контингенту в бумагах именуемому "спецпереселенцами" запрещалось отлучаться из мест поселения дальше чем на пять километров. Чтобы, пересечь невидимую границу, нужен был специальный пропуск комендатуры НКВД. За самовольную отлучку следовало наказание двадцать лет каторжных работ. А комендатуры НКВД в выдаче таких пропусков отказывали, а если и выдавали, то брали за это соответствующую мзду. Вот в такие жесткие условия были поставлены спецпереселенцы.
В 1949 году я был назначен бухгалтером Базар-Курганского районо, где проработал до 1955 года. Несмотря на то, что я не допускал ничего такого, чтобы ко мне были какие-либо претензии, Базар-Курганский райком партии в буквальном смысле слова измотал меня своими придирками. Они заключались в том, что райком партии трижды исключал меня из партии. В первом случае формулировка была такая - «за нецелевое использование ссуды, полученной на строительство жилья в сельскохозяйственном банке».Грешен, я использовал эти деньги на покупку коровы, чтобы обеспечить малолетних детей молоком, а жильем к тому времени меня обеспечили на работе.<..>
Второй раз причина была чисто житейская - якобы за участие в пьянке. А подоплека моего дела заключалась в том, что второй секретарь райкома партии Денисов пригласил меня на работу в качестве инструктора райкома. Я отказался, и при этом объяснил причину отказа: на партийной работе до переселения я работал в качестве заведующего отделом пропаганды и агитации РК ВКП(б) и мне нет смысла возвращаться на партийную работу рангом ниже заведующего отделом.
Может быть, в моем бесправном существовании в качестве спецпереселенца предложенная мне работа и была хороша, но я был неисправим, потому что в таких случаях за меня всегда говорила моя гордость. Гордость человека, который сам перед собой был честен и никогда не опускался до недостойных мужчины поступков. И придирки Денисова выглядели как месть за то, что я никогда не сгибался перед теми, кто находился у власти.
Когда на бюро райкома партии обсуждался вопрос о моем пребывании в рядах коммунистов, Денисов мне припомнил тот случай с приглашением на работу: За вашу чрезмерную грамотность, которую вы нам тут демонстрируете, за вашу непоколебимую гордость мы сегодня исключаем вас из партии. Я в очередной раз обжаловал это решение райкома в обком партии. Снова заседало бюро, и снова шла речь о моем пребывании в партии. На этот раз бюро обкома партии утвердило решение Базар-Курганского райкома партии Киргизии о моем исключении из рядов коммунистов. Я прекрасно знал, как строилось это дело, и какими белыми нитками оно шито. При более-менее пристальном взгляде на этот вопрос, в моем деле можно было углядеть столько прорех...
Это давало мне хороший шанс на благополучный исход. Я, естественно, обжаловал это решение в ЦК КП Киргизии. Бюро ЦК отменило решение бюро Джалал-Абадского обкома партии о моем исключении из рядов партии. На этот раз уже я праздновал свой триумф.
Из книги: Адиз Асталов (из книги "По лабиринтам памяти")
Источник: Gordaloy.ru (Конец 40-х - нач. 50-х. Первые послабления в отношении депортированных народов)
checheninfo.ru
