«…И этот труд необычайный Бездушным будет злой укор. ...» (М.Ю.Лермонтов на картину Рембрандта)
Известную серию картин заслуженного художника Чеченской республики Зайнди Аласханова, посвященную абреку Зелимхану Харачоевскому, пополнило новое произведение «Свора над телом героя». Картина размером 110х150 см написана в реалистической манере, в технике: холст, масло.
К легендарному персонажу отношение на родине художника неоднозначное. Для кого-то он излишне героичен, для иных – разбойник с большой дороги. Многие сравнивают его с Робином Гудом, Владимиром Дубровским, Зорро и даже с Дон Кихотом. Однако в отличие от них чеченский абрек – не мифологизированный литературный персонаж, а реальный человек, защищавший соотечественников от произвола властей и злодеев. На путь абречества он встал вынужденно, в силу непреодолимых жизненных обстоятельств.
В советскую эпоху героя почитали, как борца за свободу. Именем Зелимхана называли улицы в городах, ему был установлен памятник в родном селе, о нем слагали песни и стихи, снимали фильмы…
Абречество – протест отдельных горцев против бесправия, на Северном Кавказе, в те далекие времена, было явлением вполне заурядным. Но, в отличие от других бунтарей, Зелимхан был личностью харизматичной, следовавшей законам духовной нравственности. Его нельзя упрекнуть в жестокости и фанатизме. Недаром его называли абреком абреков.
«Абрек Зелимхан – исторический персонаж времен первой русской революции, для одних он был символом, а для других - орудием борьбы, поэтому вычеркнуть его из отечественной истории было бы несправедливо и невозможно», - рассуждает Аласханов.
Абрек оставался неуловимым более двенадцати лет, что объясняется активной поддержкой благодарного народа. Среди горцев были осведомители властей, но находчивому Зелимхану удавалось избегать расставленных силков, благодаря своевременным предупреждениям. Для ликвидации абрека, власти сформировали карательный отряд численностью в две дюжины бойцов из состава Дагестанского конного полка и обещали крупную сумму тому, кто сообщит его местонахождение.
Узнав, что занемогший Зелимхан скрывается на хуторе близ Шали, отряд, ведомый поручиком, 26 сентября 1913 г. вышел на дело. Дойдя до хутора, командир сам решил разведать место вокруг дома и увидел человека, сидящего у снопа кукурузы. Он окликнул его, в ответ раздался выстрел. Это был Зелимхан. Раненный в руку каратель, теряя сознание, открыл огонь. Тогда в бой вступил весь отряд. Нападавшие понесли потери. Будучи раненным, Зелимхан всю ночь продолжал защищаться, а когда забрезжил рассвет, то предложил нападавшим совершить вместе намаз. В ответ засвистели пули и полная драматизма жизнь абрека оборвалась.
При формировании композиции картины художник использовал известную историческую фотографию, опубликованную в российских и зарубежных газетах того времени.
На переднем плане труп абрека, а позади, над ним, позируют его убийцы. В центре в белой одежде – руководитель карательного отряда.
В своей реконструкции исторического фото Аласханов использует анималистический эпитет, изобразив охотников с головами животных. Причем это довольно известные на востоке представители фауны, наделенные дурной репутацией: шакалы, цепные псы, крыса и свинья. Главный охотник изображен сидящим в кресле. Он так же, как и на фото, изображен в откинутой на плечо белой накидке и светлой папахе. Художник представил его в виде гигантской крысы, которая демонстративно выпячивает свое свидетельство «героизма» - забинтованную раненую лапу. Между колен примостилась внушительная шашка – очевидно, предмет особенного хвастовства ее владельца. Остальные, расставленные амфитеатром, безымянные, зооморфные участники фотосессии по-своему выразительны и написаны весьма колоритно. На них черкески, казенное обмундирование, папахи разного фасона, блестящие кирзовые сапоги, кинжалы за поясами и ружья. Взгляды их алчущие, торжественно-бесноватые. Аласханов тщательно вырисовывает когтистые лапы зверей, а из рукава свиньи предательски высовывается парное копыто.
Духовная слепота фигурантов события отмечена автором повязкой на глазу шакала. Над всей этой братией возвышается легко узнаваемый, последний российский император, в стильной средневековой позолоченной короне датских королей, при парадном мундире, от которого расходятся цепи, сдерживающие псов и шакалов. За спиной императора эффектно проступают щупальца невидимого спрута, очевидно, автор намекает на простирающиеся по всей империи гнетущие путы самодержавия. Подле монарха, во мраке, парит черный стервятник, который в аллегорическом искусстве ассоциируется с грехом и злом. Мертвый абрек лежит на грубой циновке, на которой его волокли для последнего действа трагедии. С ним его ружье возмездия. Одежда в пулевых отверстиях, рельефных от запекшейся крови. Он уходит со сцены жизни, надеясь на ходатайство пророка перед Всевышним. Руки ангелов, простирающиеся из кучевых облаков, поддерживают его душу в пути на небеса.
Несмотря на заметную перегруженность картины персонажами, она не выглядит тяжеловесной, а скорее театрализованной и содержит обличительную силу иносказания. Её инфернальный подтекст, заслуживающий «Нашего ответа Босху», является дополнительным убедительным обоснованием авторской позиции. Всей мощью своего искусства клеймит художник подлую свору приспешников произвола, восстанавливая тем самым историческую справедливость по отношению к своему героическому земляку.
Объективности ради, надо отметить, что лица, устроившие облаву на народного любимца, состояли на государственной службе и выполняли свой долг в соответствии с законом и согласно приказам высшего начальства. Но симпатия простых людей к абреку Зелимхану вкупе с судом истории, показали, что духовные основы человека сильнее жизненных обстоятельств, и в этом сила и правда народа, открывающего новые свидетельства Божественного провидения.
Из века в век
С вершин лесистых Харачоя, Подобно утренней заре, Нам светит ярко лик героя И далее, по всей Чечне.
Несправедливость, беззаконье Его свели на путь борьбы За честь, свободу угнетенных, За глас народной правоты.
В годину тяжких испытаний Был беспощаден он к врагам, Карал за злобные деянья Абрек бесстрашный Зелимхан.
Царизма подлые сатрапы Познали гневный бич его, Страх неминуемой расплаты Сковал их в долгое ярмо.
А беднота его любила, Слагала песни и стихи, Еду и кров подчас делили С желанным братом земляки.
К несчастью, в племенах отважных Порой цветут и сорняки - Сыскался лизоблюд продажный, На злато падкий, без души.
Коварный сброд, рабы навета Врасплох настигли храбреца, И кровь сраженного абрека Залила пашни и луга.
Не ждите множества куплетов, Объятых пафосом слогов, Был человек, а стал легендой, Окрепшей памятью сынов.
И скоро, очень даже скоро, Спустя совсем немного лет, Слух о заступнике свободы Промчится вновь из века в век.
Звезда абрека
За всполохом громких деяний порой Скрывается скромная правда, - Кто предан родному народу душой, О тех и слагают баллады.
Герои отчизны – с народом всегда, И память о них незабвенна, Они, словно горы, глядят свысока На дюже нетленное время.
Время врачует, - твердят мудрецы, - Доверьтесь ему без сомненья, Отсохнут и сгинут былые рубцы В грядущих делах поколений.
Но, сколь ни капризна бывает судьба Во всей крутизне мирозданья, Нам светит по-прежнему ярко звезда, Абрека звезда, Зелимхана!
Автор - Томас Арутюнян. Источники - proza.ru abrek.org
