ЧЕЧНЯ. В середине XIX века, после завоевания Северного Кавказа Российской империей, для местных народов начались новые времена — времена жёсткого контроля, репрессий и попыток подавить не только военное сопротивление, но и духовную независимость. Одной из таких историй стало имя Лоты (Лута) Айкбикова , жителя села Бачи-юрт , который стал участником движения, известного как зикризм — особой формы исповедования ислама, связанной с пением зикра (духовного воззвания к Аллаху), что вызвало тревогу у царских властей.
Зикристское движение и его влияние. Зикризм — это направление в исламе, связанное с повторением имени Аллаха и медитативным пением, направленным на очищение души и приближение к Богу. Однако для царской администрации оно выглядело как угроза порядку. В 1862 году власти Терской области впервые обратили внимание на распространение учения шейха Кунты-Хаджи , который вернулся из Мекки и начал проповедовать зикр. Его последователи начали открыто исполнять обряды, переезжая из аула в аул, объединяя вокруг себя тех, кто стремился к истинной вере и духовному пробуждению. С течением времени зикристское движение набирало обороты и приобретало черты политического сопротивления, что особенно встревожило местные органы власти. В Чечне, по данным архивов, в сёлах Бачи-юрт и Цонторой насчитывалось 30 и 57 последователей зикра соответственно. Это заставило императорскую администрацию действовать решительно.
Аресты и репрессии. В январе 1864 года, опасаясь усиления движения, Начальник Главного штаба Кавказской армии приказал арестовать самого Кунту-Хаджи, его брата Мовсура и нескольких наиболее активных сподвижников. Один из них — Лота Айкбиков, житель Бачи-юрта, был арестован в числе первых. После ареста Кунты-Хаджи его сторонники собрались в селе Шали с требованием освободить учителя. Однако столкновение с войсками закончилось трагически — погибло более 150 человек, включая женщин. После этого начались массовые репрессии. По указанию генерала Лорис-Меликова , старшины были обязаны выдать всех участников движения под страхом военных действий. В результате были арестованы девять ближайших помощников шейха, среди которых находился и Лота Айкбиков . Его возраст на момент ареста определялся примерно — то ли 25, то ли 33 года. Такие расхождения в документах свидетельствуют о том, что точный учет тогда не велся, а важнее было сама «виновность» в исполнении религиозных обрядов.
Каторга и ссылка. 14–15 февраля 1864 года арестованные прошли медицинский осмотр в Грозненском военном госпитале и были признаны годными к работам. 26 февраля того же года Лота Айкбиков и восемь других лидеров движения были отправлены из Грозного в Екатеринодар. Их содержание на пути следования финансировалось из местного управления — каждому давали по 6 копеек в день, всего — 5 рублей 40 копеек на десять дней на девять человек. После этапирования в заключении Лота Айкбиков получил четыре года работ , после чего ему была назначена пожизненная ссылка в Сибирь. Для отправки выбрали город Динаминд , который сегодня находится в Латвии — один из способов разбросать чеченцев как можно дальше от родины.
Переписка с семьей: прощенье и надежда. Несмотря на строгую цензуру, заключенным позволялось переписываться с родными. Письма писались на арабском языке, затем переводились и проверялись, прежде чем могли быть отправлены. В одном из писем Лота обращается ко всей своей семье — братьям, сестре, племянникам:
«О семейство моё, приобретайте себе питание честным трудом и до самой смерти исполняйте магометанскую веру. Не гневайтесь за нас ни на кого. Я прощаю всем, кто говорил что-либо про меня… Пришлите мне кинжал, приличный для маленького мальчика. У присматривающего за нами есть сын – мальчик ласковый ко мне, которому я сказал, что пришлю ему кинжал...»
Он просит родных молиться за него, рассказывает, что Ильяс Арсингириев умер в заключении, и просит установить камень на кладбище у реки Гансол, если он сам не вернётся домой. Он также интересуется здоровьем родных и просит прислать одежду.
Попытки помилования. Родные Лоты неоднократно обращались к представителям власти с просьбой о помиловании. Жена и дети написали прошение от 22 декабря 1870 года, где просили вернуть мужа и отца домой, так как он не совершал никаких преступлений, кроме исполнения религиозных обрядов.
Обращение сельского общества Бачи-юрта тоже было оформлено официально:
«Мы ниже подписавшие имеем просить Ваше Превосходительство о возвращении жителя аула Бача Лота Гайтбикова, сосланного в Сибирь за ЗИКРУ. Кроме этой вины, за ним не было, поэтому, представляя на благоусмотрение Вашего Превосходительства, надеемся на Ваше благосклонное внимание».
В ответ на это прошение Грозненское управление сообщило, что препятствий к возвращению нет. Однако Начальник Терской области, генерал Лорис-Меликов , отказал в помиловании, поскольку Лота ранее совершил побег и напал на часового.
«За нанесение часовому раны и побег Лота Айкбиков передан был Донецким Окружным сыскным начальством военному суду. По этой причине Начальник Терской области Лорис-Меликов изволил в просьбе обществу аула Бача отказать».
Планы переселения в Турцию и их провал. В 1867 году Кавказское начальство дважды обращалось в Военное министерство с просьбой о переселении 20 чеченцев-зикристов в Турцию, предложив вывезти их вместе с семьями. Однако Лота Айкбиков и ещё один участник, Чинмирза Товмурзаев , не попали в число тех, кого хотели отправить в Турцию — они были переданы в суд за новые правонарушения. Также трое других не получили согласия своих семей на переселение. Так, Лота Айкбиков остался в ссылке, несмотря на все ходатайства родных и сельчан. Последнее упоминание о нем относится к августу 1875 года , и больше в архивных материалах его имя не встречается.
Верующий против системы. История Лоты Айкбикова — это не просто рассказ о жизни одного человека, а целая эпоха, когда чеченцы боролись за право исповедовать свою веру, несмотря на цену. Он не был воином, но стал борцом за дух. Он не имел оружия, но защищал своё право на свободу совести. Он писал письма, в которых выражал любовь к семье, просил кинжал для чужого ребёнка, просил молиться друг за друга — и всё это в условиях неволи и удаления от родины. Эта история — отражение репрессий, страха перед духовным пробуждением. Она показывает, как вера может стать формой сопротивления, а молитва — оружием, сильнее любого клинка.
checheninfo.ru
