ДАЙДЖЕСТ: |
У книги Полины Жеребцовой непростое будущее. Предсказуемо успешное на Западе — там ее дневник наверняка будут переводить, комментировать, встраивать в контекст других детских свидетельств о войне. Непредсказуемое — в России. Любой серьезный разговор о Чечне и чеченской войне у нас, кажется, пока невозможен — для такого разговора нет языка, нет критериев, позволяющих отделять правых от виноватых. Чеченская тема присутствует в нашем сознании исключительно как тема терактов или боевиков, и распределение ролей здесь очевидно: есть они — темная, как правило, мужская сила, несущая смерть, и мы, потенциальные жертвы в каждом вагоне метро, на улице, в зале аэропорта. Дневник Полины Жеребцовой ценен уже хотя бы тем, что опрокидывает этот ролевой расклад и требует голоса для других героев — девочек, женщин, старух, ждущих смерти от молодых, сильных русских мужчин в военной форме. Полина называет их «немцами» или «белыми» — потому что как же ей, родившейся на излете СССР и выросшей на советских фильмах, еще называть врагов? Русские в роли «немцев», стреляющие в нищих старух или гогочущие над девочкой, которая улепетывает от них на четвереньках, — с этими картинами не так-то просто примириться даже самому либеральному и незашоренному сознанию, но тем ценнее усилие каждого читателя, который все-таки заставит себя «Дневник» открыть. Лучше всего этому читателю знать заранее: настолько некомфортной книги ему в руках держать давно не приходилось.
Полина посвящает свою книгу «правителям современной России», хотя главные ее герои не солдаты федеральных войск и уж точно не политики. Как в любом военном повествовании, самое ценное здесь — в исследовании человеческой природы перед лицом экстремальных обстоятельств. Когда высшим достоинством становится добровольно установленное для себя правило — не брать одежду в чужих разбомбленных домах, даже когда твоя собственная уже скорее лохмотья, чем одежда. Как ни странно, это помогает выжить: человеку с достоинством и с правилами проще сохранить себя в мире, где нет ничего устойчивого, где давно потеряны ориентиры свой—чужой, где в любую минуту сосед, солдат, боевик может отнять пакетик с макаронами, изнасиловать, подарить платье, пульнуть в затылок. Собственно, и пишет Полина тоже для того, чтобы сохранить себя, чтобы хоть каким-то правилам и ценностям ежедневно присягать. Пусть даже правилам русского языка.
Особое измерение военных текстов — и Полина Жеребцова далеко не первая, у кого мы это находим, — постоянное и всегда неподготовленное переключение из бытового плана в высокий, экзистенциальный или пафосно обличительный, как у этой не слишком озабоченной вопросами вкуса и меры девочки. Огромное место в жизни Полины и ее мамы занимает быт — поиски гнилой муки, походы за водой под бомбежками, обустройство коридорной ниши (в коридоре, даже с просевшим полом, больше шансов спастись, чем в комнате, из которой давно выбиты окна). С той же точностью она фиксирует все, что происходит у соседей, — что едят, откуда вернулись, как психуют и занимаются мародерством, как постепенно все больше и больше опускают для себя планку дозволенного. И здесь же, без перехода — влюбленности, стихи, сны, исполненные в дурной голливудской стилистике, но обязательно требующие истолкования. Средних температур, нейтральных оттенков этот мир не знает, в нем все катастрофическое — и условия существования, и накал страстей. Психологам наверняка будет здесь что сказать: экзальтированность Полины — для нее тоже средство выживания, как и ведение дневника. Художественный эффект от такого неумения автора работать в среднем регистре, безусловно, страдает. Но, слава богу, не художественный эффект заботит начинающего литератора Полину прежде всего.
Читать ее дневник некомфортно еще и потому, что традиция восприятия требует от нас на время, пока мы внутри книги, идентифицировать себя с жертвой военных преступлений. Это особенно трудно, когда речь идет не о второй мировой, а о событиях совсем недавних, за которые мы все — буквально, биографически — несем ответственность. Это намного труднее, потому что до сих пор нет ответа на вопрос, зачем русские солдаты (не немцы) стреляли по русской девочке в своей собственной — общей — стране. Но так же трудно поставить себя на место Полины просто потому, что вряд ли многим читающим эту книгу приходилось влюбляться в мальчиков по имени Дауд, Мансур и Муслим. И всерьез думать, как завязывать на голове мусульманский платок. И жить с той кашей в голове, с которой живет Полина, — из Ахматовой, йоги, популярных сведений по уфологии, прикладного ислама и советской риторики образца поздних 1980-х. И писать стихи «под Константина Симонова». И, очень точно фиксируя, как война развращает людей, даже самых близких, судить их так жестоко и при этом нимало не судить себя. И еще писать дневник, чуть-чуть рисуясь перед собой, с оглядкой на то, как он будет читаться. Не исключено, что это один из самых сильных уроков чтения этой непростой книги: ее герои и жертвы ничуть не похожи на ангелов. Но именно у таких, неидеальных чеченцев и русских, нам рано или поздно придется просить прощения.
Что же до самого «Дневника», то его непростая судьба — дело уже не завтрашнего, а сегодняшнего дня. В том, как бездарно он издан, без участия редактора и корректора, с демагогическим предисловием и без всякой попытки хотя бы в комментариях отрефлексировать описанное, наша неготовность говорить и думать о Чечне явлена более чем наглядно. По словам самой Полины, опубликовать ее никто из серьезных издателей не решился, поэтому последние страницы книги, после всех жертв и слез, занимает реклама жизнеописаний Тайванчика и Япончика. Это на них специализируется издательство, взявшееся выпустить «Дневник». Видно, только так сегодня у нас продается гражданское мужество — в комплекте с тотальной глухотой.
Елена Рыбакова
ЧЕЧНЯ. ОМОНу «АХМАТ-Грозный» исполнилось 24 года со дня основания
ЧЕЧНЯ. Чеченские золото и бронза ветеранов на чемпионате Германии по вольной борьбе среди ветеранов
Сенатор А. Пушков посоветовал Эммануэлю Макрону «прикусить язык»
ЧЕЧНЯ. Почему не состоится запланированный на 1-е июня бой А. Битербиева с Д. Биволом?
ЧЕЧНЯ.В Гвинее появится проспект имени Ахмата-Хаджи Кадырова
ЧЕЧНЯ. Нападающий грозненского «Ахмата» Мохамед Конате заявил, что ему нравится чеченская кухня
ЧЕЧНЯ. Чеченские боксёры на первенство России по боксу среди юниоров выиграли золото
ЧЕЧНЯ. На базе РУС будут тренироваться военные из Гвинеи-Бисау
ЧЕЧНЯ. «Охотник» из спецназа «АХМАТ» назначен заместителем командира 2-го армейского корпуса
ЧЕЧНЯ. Созрела необходимость перевести телеканал «Путь» на спутниковое вещание (Видео).
ЧЕЧНЯ. На фестивале WANDI BAZAR представили коллекцию одежды в поддержку Палестины (Видео).
Армянская епархия Австралии и Новой Зеландии выразила поддержку движению «Во имя Родины»
ГРУЗИЯ. Протесты против закона об иноагентах снова проходят в Грузии
ГРУЗИЯ. Тбилиси назвал вступление в ЕС единственным путем Грузии