Султан Юшаев

"Для художника не существует границ"

« Я принялся срывать цветок! Но это было очень трудно... стебель кололся со всех сторон, даже через платок... он был страшно крепок ... Впереди я узнал в кустике такого же «татарина», которого цветок я напрасно сорвал и бросил.

...Кустик был переехан колесом... после поднялся... стоял боком, но все-таки стоял.

«Экая энергия!» - подумал я - ...Все не сдается!»

Л.Н. Толстой, Хаджи-Мурат

Этот отрывок из повести Толстого «Хаджи-Мурат» известный художник Султан Юшаев перевел на французский язык, и, сделав из него огромную афишу, повесил рядом со своей картиной «Садо Мисербиев дарит шашку Льву Толстому» на выставке своих картин во французском городе Анжерсе.

«Своим первым учителем я считаю своего отца Тагира. Он был художником без диплома, так как не имел возможности учиться в годы депортации, но все же сумел мне привить любовь к творчеству. А профессиональные навыки я получил в Ленинградской Академии художеств, где ознакомился также со всеми достижениями мировой культуры. В 1990 году я окончил Академию и в том же году написал картину «Ссылка», которая исполнена мною в двух вариантах. Кстати, именно в студенческие годы мои картины впервые оказались за границей. Мой друг, Дай Шихо, известный китайский художник, профессор Пекинской Академии художеств, поехал в Англию и прихватил несколько моих картин, которые он выставил на лондонской экспозиции.

Но что интересно, впервые я прославился не картинами, а коврами. Это случилось в 1982 году на знаменитой всемирной Лейпцигской ярмарке. Там были выставлены два ковра, сделанных по моему эскизу, чеченскими мастерицами в Урус-Мартане. И эти ковры получили золотые медали.

После учебы я работал в Грозном главным художником в драмтеатре вместе с Русланом Хакишевым. Затем был реставратором в объединенном музее искусств им. Ошаева. Являясь членом Союза художников СССР, принимал участие на всевозможных региональных и республиканских выставках.

Когда началась первая война, я оставался дома, старался хоть чем-то быть полезным людям. Я всегда считал и считаю, что художник и в горе и в радости должен оставаться со своим народом. Часть моих картин находилась в музее искусств им. Петра Захарова в Грозном, они принадлежали музею, другая часть находилась в Краеведческом музее. Мой первый портрет Зелимхана тоже был там. Остальные — находились в моей мастерской, в здании худфонда. Естественно, я ничего этого не успел вывезти, и все это было уничтожено. Но художник должен быть все время в работе, и после первой войны я снова начал писать. Но началась вторая война, и все повторилось по новому кругу. Все, что я успел создать за этот короткий период, опять было уничтожено. Конечно, было неприятно, но что поделаешь — такова жизнь.

В 2001 году я уехал в Бельгию. Для художника не существует таких понятий как границы между странами на пути к мировому искусству. На сегодняшний день у меня где-то 25 законченных картин. Я являюсь членом Общества Бельгийских Профессиональных Художников. Естественно проводится очень много интересных выставок, как в стране, так и по Европе в целом.

Первую мою выставку в Бельгии я провел сам, в городке, в котором я живу. Это был проект местной организации, культурного центра Фландрии «Варанде». Они предложили мне участвовать в этом проекте. С тех пор я принимаю участие во всевозможных выставках. Живу жизнью художника, одним словом. До этого я жил и работал по контракту в Англии. В Англии состоялось уже несколько моих выставок.

Сейчас я преподаю уроки традиционного искусства. У меня есть и несколько учеников-бельгийцев, они с удовольствием берут у меня уроки. Ведь традиционная живопись, это то, чем раньше славилась Фландрия. «Фламандская живопись», есть такое понятие. Но в начале 20-го века, в результате появления в мире модного тогда абстракционизма, многие европейские страны утратили свои школы, утратили академическую живопись, традиции. Поэтому сегодня в Европе не так часто встретишь профессионального художника-реалиста. Очень много подражателей, много поверхностных художников, без фундаментальной мощной школы. Иногда я реставрирую старинные картины в бельгийских музеях. Бывает даже, что картину, которую они не доверяют своему реставратору, приносят ко мне. На одной из таких картин, датированной началом 19-го века, изображен аристократ из бельгийской семьи Ренесс. Она была повреждена гитлеровской армией во время второй мировой войны. И так получилось, что, спустя столько времени, чеченский художник приехал с другой войны и отреставрировал ее. Сам хозяин картины не мог отличить, где подлинник, а где реставрация. Надо сказать, что здесь таких случаев немного, разрушенных войной картин очень мало, зато у нас дома они на каждом шагу, все нужно восстанавливать.

Моя последняя выставка проходила недавно во Франции, в городе Анжерсе. Во время выставки местный канал пригласил меня на телепередачу, была показана сама выставка, а после состоялись дебаты, в которых принимала участие известная французская журналистка Милен Солой, снявшая фильм о Чечне «Танец среди руин». Кстати, после выставки мы с чеченцами, живущими во Франции устроили, огромный ловзар прямо в центре города, напротив драмтеатра и культурного центра. Проходившие мимо французы никак не могли понять, что происходит. Там я впервые выставил картину, которую написал специально к новой, дополненной книге Исы Асхабова «Искусство чеченских мастеров». Эта картина «Садо Мисербиев дарит шашку Льву Толстому». Шашка эта исторический предмет, она сейчас находится в музее Льва Толстого в Москве. Сюжет этот очень важный и актуальный на сегодняшний день. Он показывает о непростых отношениях, которые складывались в то время между чеченцами и русскими. Там были такие моменты дружбы, действительно настоящей мужской дружбы, и как мы знаем, были трагические моменты. На втором плане картины виден кустарник — это метафора Толстого, написанная им в «Хаджи-Мурате», она отражает силу воли и духа нашего народа. Именно поэтому я сделал из нее огромный стенд на французском языке и повесил рядом с картиной. Надо сказать, французы были поражены и заинтригованы, они останавливались и подолгу разглядывали, задавали многочисленные вопросы. Поэтому я всегда повторяю, что мне бы очень хотелось обратить внимание политиков к классикам, к великим классикам России. Таких, как Лев Толстой, Лермонтов, тогда бы они лучше поняли души чеченцев. Я думаю, их отношение к происходящему изменились бы.

Мой младший брат Замир вот уже много лет живет в Германии, в Лейпциге. Он там окончил Академию Искусств. Замир, можно сказать, мой ученик, отец когда-то учил меня, а я — брата. Но он выбрал направление сюрреализма. Мы с ним уже проводили совместные выставки и дома, до войны, и в Германии, и в Голландии, и в дальнейшем, надеюсь, проведем в Бельгии.

Мои дети — Мансур и Мадина также пошли по нашим стопам. Сейчас они обучаются в Академии искусств. У нас уже были совместные выставки во Франции.

В основном все мои картины находятся в частных коллекциях и галереях Европы и Америки, но большая часть все-таки находится в Англии.

Естественно я, как и все чеченцы, живущие вдали от дома, надеюсь вернуться на Родину, когда там наступит, наконец, мирная жизнь. Моя мечта восстановить снова свою студию, свою мастерскую в Грозном. Ведь больше всего я любил писать картины дома. К сожалению, пока я лишен этой возможности, но я надеюсь, что она у меня очень скоро появится.

Несмотря на то, что я нахожусь за несколько тысяч километров от родины, все мои полотна связаны с Чечней, я пишу о чеченской земле, чеченской культуре, традициях, о Родине одним словом. Хотя писать об этом совсем нелегко. Для этого нужен особый духовный настрой. Художнику нужно время, чтобы осмыслить то, что происходит сегодня. У нас еще очень много недосказанного в истории. Поэтому я начал писать исторические картины. Писать о дне сегодняшнем, я думаю, будут наши потомки, для этого нужно время».

Зарема Гериханова CHECHENASSO

checheninfo.ru