ЧЕЧНЯ. Российский исследователь XIX века И.М. Попов так описывает учреждение Мехк-Кхела, главного института общенародной власти в Чечне: «Период этого времени относится к эпохе, когда ичкеринцы всех обществ решили сойтись на горе Кеттеш-Корт ("Вершина совета, совещания". – Авт.). Результатом этой сходки был адат, которому подчинилось все народонаселение, с некоторыми изменениями в исполнении его, сообразуясь с местными условиями» (И.М. Попов, Ичкеринцы. Исторический очерк.//ССТО., Владикавказ, 1878, вып. 1, с. 262.).
Важно отметить, что Мехк-Кхел обладал не только законодательными полномочиями (установление законов-адатов с гибким их применением, сообразно местным условиям), но и судебными. И. Попов отмечает:
«Первая встреча народа на горе Кеттеш-Корт не была последней: сюда собирались для изменения адата, если он был неприменим к условиям общественной жизни, развивавшейся больше и больше. Народ, заняв местность и создав обычай, сообразный характеру обществ и тогдашнему времени, руководствовался им при разборе спорных дел. Единственный способ решения тяжб, какого бы свойства они ни были, был приговор медиаторов, выбираемых как истцом, так и ответчиком. Приговор этих старейшин не допускал апелляций, и тяжущиеся свято исполняли их постановления» (И.М. Попов, Ук. соч., стр. 263).
Следует обратить внимание на то обстоятельство, что тяжущиеся имели право выбирать судей и, следовательно, отклонять их кандидатуры, если имелись основания сомневаться в их беспристрастности. И.М. Попов далее пишет:
«В тех же спорных случаях, на которые обычая не существовало, ичкеринцы-старики отправляли спорщиков в Нашахэ (Нашха. – Авт.), откуда они всегда возвращались удовлетворенными» (Там же). Следующая фраза И. Попова позволяет думать, что решение местного суда все же не являлось окончательным и могло быть оспорено в Нашхе, где существовал некий арбитражный институт наподобие высшего апелляционного суда: «Самый чистый обычай, по мнению чеченцев и ичкеринцев, существовал в Нашахэ, куда так еще недавно отправлялся обиженный для проверки приговора по его делу» (Там же).
Принято думать, что имам Шамиль отменил традиционную для чеченцев систему общенародной власти и суда. Однако выясняется, что, напротив, имам Шамиль предпринимал усилия для максимально полного использования этой системы в противостоянии российской колониальной экспансии. И.М. Попов отмечает:
«Будучи всегда страною свободы и совершенного равенства.., Ичкерия, хотя последнею из местного горского населения, подпала, наконец, в 1834 году под деспотизм первого здесь законодателя – Шамиля. В видах собственной цели, Шамиль, вытесняя в народе адат, прививал к нему учение "шариата". Делая сбор ичкеринцам на Кеттеш-Корте по два раза в год, в последний раз весною 1859 г., Шамиль имел в виду уже не адат, а приготовление к газавату, т.е. к войне против неверных, почему и разжег в народе мюридизм» (И.М. Попов, Ук. соч., стр. 266).
Попутно отметим еще одно обстоятельство. Часто приходилось слышать (в том числе и от самих чеченцев) утверждения о том, что знаменитого общенационального котла в Нашхе не существовало, что это красивая легенда, придуманная чеченской интеллигенцией в XX веке. Свидетельство И.М. Попова о котле в Нашхе, опубликованное в 70-е гг. XIX века, полностью снимает эти нелепые обвинения:
«Передавая устные рассказы потомкам, ичкеринцы говорят, что у нашаховцев была устроена община, что выражалось общим большим котлом, в котором приготовлялась пища. Котел тот служит символом дружбы людей, решившихся разделять одну участь» (И.М. Попов, Ук. соч., стр. 263).
Факт существования у чеченцев общенационального котла подтверждает также и другой российский исследователь XIX века Г.Н. Казбек. Он писал: «Социальный быт старой Чечни есть чистый тип демократизма. Сила фамилий измерялась ее многочисленностью; общественное устройство и взаимные отношения фамилий характеризуются преданием, по которому в Ичкерии народ имел один гигантский котел, подразделенный на отделения по числу фамилий» (Г.Н. Казбек. Военно-статистическое описание Терской области.
