Р. М. Мунчаев. К истории археологического изучения Чечни.

ДАЙДЖЕСТ:

В настоящей статье речь пойдет не вообще об истории археологического изучения одной из важных составных областей Северо-Восточного Кавказа — Чечни. Мы ставим целью в краткой форме изложить наиболее существенные результаты деятельности Северокавказской археологической экспедиции Института археологии АН СССР, обеспечившей подлинный прорыв в историко-археологическом изучении территории Чечни и позволившей восстановить основные этапы развития древней и средневековой истории и культуры страны вайнахов.

Северокавказских археологических экспедиций в академических рамках было несколько. Еще в начале 1930-х годов такая экспедиция, действовавшая в системе Государственной академии истории материальной культуры (ГАИМК), вела успешные исследования в центральной части Северного Кавказа — в Кабардино-Балкарии. Можно сказать, ее преемницей стала во второй половине 1930-х годов экспедиция под руководством директора Института истории материальной культуры АН СССР (ИИМК АН, бывш. ГАИМК) профессора М.И. Артамонова, сосредоточившая свои изыскания на территории Северо-Восточного Кавказа, в частности Чечни. Широко известны, например, результаты проведенных в 1937-1938 гг. одним из отрядов этой экспедиции под руководством А.П. Круглова и А.В. Мачинского раскопок могильника эпохи поздней бронзы у с. Харачой в Веденском районе. Именно после исследования данного памятника, оказавшегося аналогичным по многим особенностям погребального обряда и характера инвентаря могильнику у станции Каякент в приморском Дагестане, культура Северо-Восточного Кавказа позднебронзового века стала называться каякентско-хорочоевской.

В те же годы другим отрядом Северокавказской экспедиции ИИМК АН СССР под руководством М.И. Артамонова был исследован еще один интересный могильник у с. Исти-Су в районе Гудермеса. В нем было раскопано 20 погребальных комплексов раннежелезного века — середины I тысячелетия до н. э. Можно указать и на то, что в предвоенные годы были проведены небольшие по масштабу раскопки ранне-средневекового катакомбного могильника у с. Дуба-Юрт.

К глубокому сожалению, эти успешно начатые работы на территории Чечни были прерваны в связи с начавшейся в 1941 г. Великой Отечественной войной. Когда исход последней уже был ясен, в истории чеченцев и некоторых других народов Северного Кавказа произошла большая, ничем не объяснимая трагедия: они были депортированы за пределы своей земли, в Среднюю Азию. С тех пор о них, живших и творивших на Кавказе свою историю и культуру с глубокой древности, пытались не вспоминать, предать забвению. И до второй половины 1950-х годов, когда была восстановлена ЧИАССР, на территории Чечни фактически не было заметных археологических работ. К таковым нельзя даже отнести раскопки в начале 1950-х годов нескольких погребений эпохи поздней бронзы и раннего железа у с. Зандак в Ножай-Юртовском районе, проведенные экспедицией Дагестанского филиала АН СССР под руководством М.И. Пикуль.

В результате Чечня оставалась, по сути дела, белым пятном на археологической карте Кавказа. Именно из этого прежде всего исходил выдающийся советский кавказовед Евгений Игнатьевич Крупнов, принявший в середине 1950-х годов решение перебазировать работы возглавляемой им Северокавказской экспедиции ИИМК АН СССР почти целиком на территорию Чечни. Как истинный ученый и человек с высокоразвитым чувством гражданского долга, он понимал, какая жестокая несправедливость была допущена в отношении вайнахов, балкарцев и карачаевцев. Искренне переживал трагедию этих народов, и когда встал вопрос о восстановлении автономии чеченцев и ингушей, счел первостепенной задачей сосредоточить свои работы главным образом на территории собственно Чечни как наиболее слабо изученной в историко-археологическом отношении области не только Кавказа, но, пожалуй, и всего Советского Союза.

До этого организованная Е.И. Крупновым сразу после окончания Отечественной войны Северокавказская экспедиция ИИМК АН СССР, Государственного исторического музея и Грозненского краеведческого музея проводила исследования в Дагестане, Кабарде, западной части Грозненской области — в Ассинском ущелье и степных и полупустынных районах Северо-Западного Прикаспия. С 1952 г. основным объектом исследований его экспедиции стал могильник раннежелезного века у с. Мужичи (Луговое), на левом берегу р. Ассы в Ингушетии.

Как известно, изучением истории и археологии Ингушетии Е.И. Крупное начал заниматься еще со студенческих лет. Его посмертно изданный труд по средневековой Ингушетии стал настольной книгой не только специалистов-кавказоведов, но и у представителей местной интеллигенции. Я уже не говорю о получившей всемирную известность монографии Е.И. Крупнова «Древняя история Северного Кавказа, удостоенной Ленинской премии.

Е.И. Крупнов пользовался большим авторитетом на Кавказе и в стране в целом не только как крупный ученый, но и как прекрасный организатор науки. Более 20 лет он являлся заместителем директора ИИМК — Института археологии АН СССР. И сразу после восстановления ЧИАССР он включился в ее культурное строительство и добился того, чтобы историко-археологическое изучение республики и главным образом территории собственно Чечни стало одним из приоритетных направлений в деятельности местных органов власти. Инициатива Е.И. Крупнова организовать крупную объединенную экспедицию с целью изучения археологии, древней и средневековой истории и культуры Чечни нашла полную поддержку в Москве и в Грозном. Такая экспедиция, в создании которой приняли участие, кроме Института археологии АН СССР, Республиканский краеведческий музей и вновь созданный НИИ истории, языка и литературы при Совете    Министров ЧИАССР, начала функционировать с 1957 г. Она официально значилась как Объединенная Северокавказская экспедиция ИА АН СССР, НИИ при Совмине   ЧИАССР  и  Чечено-Ингушского   краеведческого  музея (СКАЭ). Благодаря ее беспримерным по масштабам целенаправленным стационарным и разведочным работам был осуществлен резкий перелом в историко-археологическом изучении Чечни, что позволило исследовать важнейшие этапы историко-культурного развития чеченского народа с древнейших времен до позднего средневековья. И в этом первостепенная заслуга принадлежит организатору и бессменному руководителю Северокавказской экспедиции Е.И. Крупнову. Я горжусь тем, что в течение десятилетия — по 1967 г. включительно — был активным участником этой экспедиции (в качестве заместителя начальника СКАЭ и руководителя одного из ее отрядов, сначала разведочного, а затем Бамутского) и совместно с Е.И. Крупновым способствовал всем ее начинаниям. Именно на некоторых основных результатах Северокавказской экспедиции, касающихся открытия и исследования ряда важных памятников древней истории и культуры Чечни, мне хотелось бы здесь специально остановиться.

Е.И. Крупновым была намечена широкая и долговременная программа археологических исследований в Чечне, прежде всего в ее предгорной и горной частях. Для ее выполнения и обеспечения должного масштаба работ необходимо было решить вопрос с кадрами экспедиции, способными квалифицированно провести археологическую разведку и особенно большие стационарные раскопки. С этой целью Е.И. Крупное привлек к участию в экспедиции не только своих учеников, тогда еще молодых специалистов – Р.М. Мунчаева, В.И. Марковина, В.А. Кузнецова, В.И. Козенкову, но и таких уже признанных ученых, как Н. Я. Мерперт и В.П. Любин. Все они ныне являются крупными российскими учеными, докторами исторических наук.

Институт археологии АН СССР обеспечил экспедицию в должной мере и научно-техническим персоналом — лаборантами, чертежниками, фотографами, картографами, а также всем необходимым инвентарем и оборудованием и автотранспортом. В финансировании экспедиции принимали участие все три организации, но большую часть средств выделял всегда Институт археологии.

Особо следует сказать о том, что неоценимую помощь экспедиции оказали студенты Чечено-Ингушского государственного педагогического института, причем не только историко-филологического, но и других факультетов. Многие из них работали в экспедиции на летних каникулах из года в год, пока учились в институте и даже после его окончания. Уверен, что школа Северокавказской экспедиции оказалась весьма полезной для них во многих отношениях. Чрезвычайно важно подчеркнуть и тот существенный факт, что экспедиция вырастила местные кадры археологов, которые, пройдя школу СКАЭ и аспирантуру в Институте археологии АН СССР под руководством Е.И. Крупнова, стали высококвалифицированными специалистами своего дела. Можно для примера указать, что научную школу Е.И. Крупнова прошли ныне уже профессора М.Б. Мужухоев, возглавляющий Ингушский научно-исследовательский институт гуманитарных наук, и М.Х. Багаев, являющийся в последние годы деканом исторического факультета Чеченского государственного университета.

Северокавказской экспедиции необходимо было прежде всего провести на территории Чечни широкую археологическую разведку, направленную на поиск разновременных памятников древности и средневековья: стоянок, поселений, городищ, курганов, грунтовых могильников, культовых объектов и т.д. Разведочными обследованиями экспедиция охватила почти всю восточную часть ЧИАССР — от бассейна р. Ассы до границ с Дагестаном, включая не только степные и предгорные районы, но и горные и даже высокогорные. Результаты не заставили долго себя ждать: здесь было выявлено значительное количество важных и разнообразных историко-археологических объектов. На целом ряде из них были поставлены многолетние полевые исследования, которые привели к весьма существенным открытиям.

В составе Северокавказской экспедиции в разные годы функционировали от трех до пяти отрядов. Палеолитический отряд экспедиции возглавлял известный специалист по древнекаменному веку Кавказа В.П. Любин (Ленинградское отделение ИА АН СССР); горный — В.И. Марковин; предгорный — Сержень-Юртовский — начальник экспедиции Е.И. Крупное, Н.Я. Мерперт, В.И. Козенкова; степной — Мекенский — Е.И. Крупное, Н.Я. Мерперт; разведочный и Бамутский — Р.М. Мунчаев (все — сотрудники Института археологии АН СССР).

Хотя работы по выявлению и изучению памятников палеолита Чечено-Ингушетии не были столь значительны по масштабам, тем не менее, удалось выявить ряд местонахождений древнекаменного века. Одно из них, открытое близ с. Гамурзиево в Ингушетии, представляло собой остатки стоянки-мастерской. Там было найдено около 30 каменных изделий (преимущественно из андезита), относящихся к мустьерской эпохе палеолита. А кремневые орудия верхнепалеолитического времени обнаружены как в Ингушетии (Экажево), так и в Чечне, в частности у с. Балан-Су, Ведено и Ца-Ведено. Здесь выявлены также местонахождения и отдельные артефакты, относящиеся к сравнительно более поздним периодам каменного века — мезолиту и особенно неолиту. Но, к сожалению, ни на одном из памятников каменного века Чечни стационарные работы провести до сих пор не удалось. Несмотря на это, совершенно очевидно, исходя из добытых Северокавказской экспедицией подъемных материалов, что территории Чечни и Ингушетии, подобно соседним с ними Дагестану и Северной Осетии, были заселены человеком уже в древнекаменном веке, начиная по крайней мере с мустьерской эпохи. Это касается и горной части Чечни. Доказательство того, что именно с палеолита в Чечне, как и в других сопредельных областях Кавказа, начался культурно-исторический процесс, следует признать одним из крупных достижений Северокавказской экспедиции.

К сожалению, также слабо изучены на территории Чечни памятники эпохи энеолита (медно-каменного века), относящиеся к начальному периоду использования человеком металла. Пока здесь исследованы два погребения (в г. Грозном и у с. Бамут), которые могут быть отнесены к данной эпохе. Делать какие-либо широкие обобщения на их основании затруднительно.

Чрезвычайно плодотворными оказались раскопки памятников эпохи бронзы и раннежелезного века, проведенные Северокавказской экспедицией в целом ряде районов степной, предгорной и горной Чечни.

В степной зоне (в 1956 и 1959 гг.) был исследован большой курганный могильник, расположенный на северном берегу Терека у станицы Мекенской в Наурском районе. Здесь было вскрыто шесть курганов, в которых оказалось 48 погребений, относящихся в большинстве случаев к разным периодам эпохи бронзы (III-II тысячелетия до н.э.), а также к скифо-сарматскому времени (IV—II вв. до н.э.). Важное значение имело открытие в Мекенских курганах погребений, связанных не только с северокавказской культурой, но и с известными степными культурами Восточной Европы — ямной, катакомбной и срубной, а также — особо отметим — с майкопской культурой. Они засвидетельствовали не просто наличие контактов и культурного взаимодействия в эпоху бронзы племен Северного Причерноморья и Поволжья с Северным Кавказом, но и доказали факт периодического проникновения отдельных групп степного населения в Восточное Предкавказье.

Особый интерес вызвали исследованные здесь комплексы, отнесенные авторами раскопок к майкопской культуре. Представляется важным, что в одном из этих комплексов был небольшой чернолощеный сосуд с ручкой, аналогичный по форме и цвету лощения горшкам из памятников Закавказья раннебронзового века (III тысячелетие до н.э.), т.е. куро-аракской культуры.

Чрезвычайно важные результаты были достигнуты экспедицией у с. Бамут Ачхой-Мартановского района (1958-1967). Уже в 1958 г. в итоге проведенной здесь разведки было открыто большое количество курганных насыпей (не менее 100), растянувшихся на многие километры от с. Ачхой-Мартан до с. Бамут. В процессе их исследования выяснилось, что здесь находятся, по крайней мере, два крупных разновременных курганных могильника. Один из них относится к позднему средневековью (ХIV-ХVI вв.) и состоит из двух групп курганов. Первая, включавшая в себя около 50 земляных насыпей, компактно располагалась на северо-западной окраине с. Бамут. Вторая, состоявшая главным образом из каменных насыпей, находилась в 0,5 км северо-восточнее первой, по краю террасы левого берега р. Фортанги. В ней было около 30 курганов. В 1959-1960 гг. на этом могильнике было раскопано 22 кургана, в том числе 16 — в первой группе и 6 — во второй. Они относятся к так называемым кабардинским курганам. Наличие их здесь свидетельствует о проникновении кабардинцев после монголо-татарского нашествия в восточные районы Северного Кавказа. Возле с. Бамут экспедиция исследовала позднесредневековые склеп и четыре могилы, принадлежащие прямым потомкам чеченцев.

Значительно более широким раскопкам подвергся другой курганный могильник, относящийся к бронзовому веку. Он был расположен несколькими группами по левому берегу р. Фортанги, к северу, северо-западу и северо-востоку от с. Бамут и в основном в окрестностях и в самом хуторе Новый Аршти. В течение почти десяти полевых сезонов был исследован почти весь этот обширный могильник — раскопано более 50 курганов, содержащих не менее 250 погребений, большинство из которых относится к северокавказской культуре эпохи бронзы (II тысячелетие до н.э.). В 18 курганах древнейшие погребения принадлежали к известной майкопской культуре Северного Кавказа раннебронзового века. Судя по находкам характерной керамики, погребения этой культуры были и в некоторых других курганах, но они полностью разрушились из-за позднейших захоронений. До этого никогда на Северном Кавказе в одном памятнике такого количества комплексов майкопской культуры не было исследовано.

Бамутский курганный могильник — это самый крупный в настоящее время на территории Чечни исследованный памятник бронзового века и один из наиболее изученных на Северном Кавказе в целом. В результате его раскопок, в частности, стал совершенно очевиден факт широкого распространения майкопской культуры на территории Чечни. Это существенно расширило ареал данной культуры от Северо-Западного Кавказа до Дагестана. Кстати, Северокавказской экспедицией исследован курган майкопской культуры и значительно восточнее, почти у самой границы Чечни с Дагестаном — на левом берегу р. Гонсол, близ с. Бачи-Юрт.

Раскопки курганов у с. Бамут заметно изменили и углубили наши представления о культурно-историческом процессе на Северном Кавказе в эпоху ранней бронзы. На основании полученных данных мы впервые узнали о времени появления в Предкавказье гончарного круга и начале использования здесь лошади для верховой езды и т.д. Неудивительно поэтому, что данный памятник в целом и в особенности открытые в нем комплексы раннебронзового века привлекли к себе пристальное внимание широкого круга научной общественности. Погребения майкопской культуры, исследованные в Бамутских курганах, стали предметом специального изучения, материалы которого полностью опубликованы. Позднее были изданы материалы Бамутского курганного могильника, относящихся к эпохе средней бронзы, а также к последующим периодам.

Следует отметить, что Бамутским отрядом экспедиции был открыт в 1965 г. напротив хутора Новый Аршти, на правом берегу р. Фортанги к югу от с. Ачхой-Мартан могильник, состоящий из кромлехов. В них, как и в ряде курганов у с. Бамут, вскрыты интересные комплексы постмайкопского периода, представляющие особый культурный пласт памятников эпохи бронзы на смежных территориях Чечни, Ингушетии и Северной Осетии.

Наконец, укажем на открытое и исследованное нами в 1966-1967 гг. поселение позднебронзового века, расположенное на левом высоком берегу р. Фортанги недалеко от хутора Новый Аршти. Оно дало ценные данные для изучения культуры и хозяйства местных племен в начале I тысячелетия до н.э.

Другим крупным центром работ Северокавказской экспедиции в предгорной зоне Чечни в конце 1950-х и в 1960-х годах стало с. Сержень-Юрт (Шалинский район). Здесь, на западной окраине аула отрядом Северокавказской экспедиции под моим руководством были открыты два поселения и могильник эпохи поздней бронзы и раннего железа. В течение двух сезонов (1958 и 1959) мы провели там раскопки на одном из этих поселений (Сержень-Юрт-I) и могильнике. В последующие годы Н.Я. Мерпертом, Е.И. Крупновым и В.И. Козенковой были развернуты в Сержень-Юрте широкие полевые работы, увенчавшиеся значительными результатами.

Установлено, что в Сержень-Юрте находилась группа взаимосвязанных в культурно-хронологическом отношении памятников. В нее входило большое поселение, расположенное на первой надпойменной террасе. Перед ним на двух высоких холмах находились два поселка-убежища. Это — Сержень-Юртовские поселения I и II. Наконец, вблизи них располагался грунтовый могильник, в котором обитатели этих поселений хоронили своих покойников.

Наиболее значительным раскопкам подверглись один из поселков-убежищ (Сержень-Юрт-I, или Сержень-Юртовское-I поселение) и могильник. Оба эти памятника были исследованы практически полностью.

Как выяснено, впервые оба холма были заселены местными племенами еще в эпоху ранней бронзы. Но культурный слой данного периода на этих поселениях оказался сильно разрушенным. Тем не менее на них удалось получить разнообразный материал III тысячелетия до н.э., включающий в себя каменные земледельческие орудия (зернотерки, кремневые серповые вкладыши и т.д.) и оружие (наконечники стрел, булава и др.). Довольно выразительна и обнаруженная здесь ранняя керамика, в том числе комплекс глиняных очажных подставок.

Поселок-убежище Сержень-Юрт-I датируется, как и другие отмеченные памятники у западной окраины с. Сержень-Юрт, концом II — первой половиной I тысячелетия до н.э. Это был хорошо спланированный и благоустроенный поселок. Жилые дома в виде турлучных построек и различные производственные сооружения, а также ямы-кладовые располагались вдоль трех улиц, вымощенных галечником и пересекавших поселок в нескольких местах. Обнаруженный здесь разнообразный и многочисленный материал характеризует различные стороны быта и хозяйства его обитателей. Особенно значительна коллекция керамики, включающая в себя и такие предметы, как штампы-пинтадеры, зооморфные статуэтки и т.д. Впечатляют и находки, доказывающие существование местного металлопроизводства. Это — остатки мастерской литейщика, тигли, формы для отливки украшений, различные бронзовые предметы и др.

В Чечне и, пожалуй, на Северном Кавказе в целом до сих пор нет столь полно исследованного древнего бытового памятника, как с. Сержень-Юрт-1. Его судьба оказалась трагической — оно погибло в результате нашествия скифов.

Значительный интерес представляют также результаты раскопок Сержень-Юртовского могильника. В нем исследовано около 100 погребений с богатыми и нередко оригинальными наборами металлических изделий — предметов вооружения и особенно украшений. Подчеркнем, что это первый на Северном Кавказе хорошо исследованный могильник эпохи поздней бронзы и раннего железа с захоронениями вооруженных всадников.

Сержень-Юртовскому могильнику посвящено специальное исследование В.И. Козенковой, опубликованное в Германии.

Необходимо особо отметить, что удалось уже не только изучить и издать почти все категории обнаруженных в Сержень-Юрте огромных по количеству и разнообразию археологических материалов позднебронзового и раннежелезного века, но и подготовить обобщающие исследования, базирующиеся главным образом на этих материалах. В последнем из них всестороннему изучению подвергнуто Сержень-Юртовское поселение.

Работы в горной зоне Чечено-Ингушетии, проводившиеся отрядом под руководством В.И. Марковина, также оказались чрезвычайно результативными. Разведкой были охвачены почти все районы этой зоны и памятники всех периодов — от каменного века до позднего средневековья. Трудно в одной статье изложить все итоги выполненных в Чечне В.И. Марковиным исследований. Рассмотрим только некоторые из них, связанные с раскопками памятников эпохи бронзы и раннего железа, тем более, что мы уже отметили выше некоторые из открытых им в Чечне и Ингушетии месторождений каменного века, а о результатах изучения средневековых памятников В.И. Марковин сам расскажет в своей статье, помещенной в этом сборнике.

Прежде всего укажем на раскопанный в 1956-1959 гг. могильник среднебронзового века в ущелье р. Чанты-Аргун, в 3 км к северо-западу от с. Гатын-Кале (Асланбек-Шерипово) Шатойского района. Здесь было исследовано 37 погребений в ямах, склепах и каменных ящиках. Открыты также могилы-кенотафы. Получен большой и интересный археологический материал. Это — разнообразные глиняные сосуды и изделия из кости (пряслица, проколки и др.), камня (булавы, топоры, бусы и др.) и металла, особенно украшения. Все эти находки, так же как погребальный обряд и сделанные на могильнике ценные стратиграфические наблюдения, детально проанализированы в специальном монографическом труде. Отметим здесь же, что изучение краниологического материала из этого могильника показало близость в антропологическом отношении людей, оставивших данный памятник, к современному горскому населению Центрального Кавказа.

Другой могильник бронзового века, раскопанный Горным отрядом экспедиции и близкий в культурно-хронологическом отношении Гатынкалинскому, был исследован у с. Малый Харсеной в лесистой части Чечни. В 1966 г. здесь было вскрыто 18 погребений в ямах, содержавших много характерной керамики (до 20 сосудов) и мало другого инвентаря.

На основе изучения этих памятников удалось достаточно полно охарактеризовать культуру горной Чечни эпохи средней бронзы. Большая заслуга В.И. Марковина заключается и в выявлении и изучении на Северо-Восточном Кавказе памятников последующего периода — эпохи поздней бронзы и раннежелезного века, и в частности каякентско-хорочоевской культуры. В настоящее время в предгорных и горных районах Чечни известно не менее 20 памятников этой культуры, получивших обобщение в специальных трудах В.И. Марковина.

Из исследованных отрядом В.И. Марковина в 1960-х годах в Чечне памятников эпохи поздней бронзы и раннежелезного века следует отметить прежде всего могильник у с. Зандак в Ножай-Юртовском районе. Здесь было раскопано около 60 погребений в ямах и каменных ящиках, включая захоронения лошадей и могилы-кенотафы. Зандакский могильник является достаточно своеобразным памятником в системе древностей Северо-Восточного Кавказа конца II — первой половины I тысячелетия до н.э., сочетающим в себе признаки как кобанской, так преимущественно и каякентско-хорочоевской культур. Данный памятник подготовлен к изданию и в ближайшее время будет опубликован.

Другой же интересный могильник представляют курганы у с. Гойты Урус-Мартановского района. Там раскопаны довольно богатые скифские погребения VI-V вв. до н.э.

Таковы основные и далеко не полные результаты полевых и исследовательских работ, осуществленных Северокавказской экспедицией под руководством Е.И. Крупнова в равнинной, предгорной и горной Чечне в конце 1950-х — в 1960-х годах. При этом мы даже не отметили многочисленные средневековые древности, открытые нашей экспедицией, и обследованные нами другие памятники, такие, как могильники каякентско-хорочоевской культуры близ Курчалоя и у с. Яман-Су, погребальные комплексы сарматского периода в с. Бети-Мохк Ножай-Юртовского района и многие другие.

Благодаря исследованиям Северокавказской экспедиции удалось ликвидировать крупное белое пятно на археологической карте Кавказа, изучить все важнейшие этапы культурно-исторического развития вайнахского народа начиная с древнего каменного века, ввести в научный оборот огромное количество бесценных археологических комплексов Чечни, определив место последних в общем ряду древностей Кавказа в целом и Северо-Восточного Кавказа в особенности. Мировая наука узнала по многочисленным публикациям сотрудников Северокавказской экспедиции об историко-археологических памятниках Чечни и по достоинству оценила их. Эти памятники свидетельствуют не только о характере и особенностях развития культуры населения Чечни в различные исторические эпохи, но и о том, насколько сложно и своеобразно протекал культурный процесс в данном регионе Кавказа, начиная, по крайней мере, с эпохи ранней бронзы. Именно с этого периода представляется возможным в настоящее время прослеживать этногенез вайнахского народа.

Особо следует отметить и то, что благодаря работам Северокавказской экспедиции были многократно обогащены ценнейшими коллекциями археологических материалов фонды Чечено-Ингушского республиканского краеведческого музея. По не уточненной информации, многие из этих материалов погибли во время бомбардировок Грозного и боев за него. Нам трудно поверить в это. Ведь эти бесценные материалы были добыты главным образом Северокавказской экспедицией в результате многолетних и упорных трудов.

С глубочайшим сожалением приходится констатировать и факт гибели в процессе той же войны в Чечне архива и библиотеки Чечено-Ингушского научно-исследовательского института истории, языка и литературы (ЧИНИИ ИЯЛ). Перед смертью Е.И. Крупное завещал свою уникальную библиотеку по кавказоведению и археологии СССР данному институту. После кончины Е.И. Крупнова она была передана туда его вдовой Валентиной Ивановной Подгорновой и значительно обогатила библиотеку ЧИНИИИЯЛ редкими научными изданиями.

Жизнь и деятельность Е.И. Крупнова — это большой гражданский, научный и человеческий подвиг. И это он блестяще продемонстрировал, посвятив всю свою жизнь изучению археологии, древней и средневековой истории и культуры Кавказа, и в частности Чечни и всего вайнахского народа. Его выдающуюся роль в этом невозможно переоценить35. Всем известно, что после смерти Е.И. Крупнова Северокавказская экспедиция, к глубокому сожалению, фактически перестала функционировать. Возрождение этой экспедиции — одна из важных наших задач в ближайшее время.

Культура Чечни: история и современные проблемы / Автор проекта и ответственный редактор доктор филологических наук Х.В. Туркаев / Институт этнологии и антропологии.

checheninfo.ru

Добавить комментарий

Первый день недели

Отправить комментарий