В конце прошлой недели Национальный антитеррористический комитет (НАК) сообщил, что в ходе специальной операции в Чечне был ликвидирован арабский наемник, выступавший в качестве эмиссара пресловутой "Аль-Каиды". Среди северокавказских исламистов он был известен, как Муханнад (Моханнад). Предположительное имя этого боевика, уроженца Саудовской Аравии – Халед Юсуф Мохаммад Аль-Элитат. Что касается возраста Муханнада, то он на сегодняшний момент в точности неизвестен. Известно лишь, что он появился в Чечне еще в 1999 году, а до этого времени отличился в организации диверсионно-террористических акций в Афганистане, на Балканах и Филиппинах. Несколько лет его деятельность в кавказских горах была незаметна. Муханнад держался на вторых ролях, однако, в 2006 году после гибели в Дагестане иорданца Абу Хафса Аль-Урдани вышел на первый план. Осенью 2010 года Муханнад был упомянут Доку Умаровым, как "раскольник" в рядах боевиков. Напомню, что в августе 2010 года несколько молодых чеченских полевых командиров вышли из подчинения так называемого "эмира" "Кавказского эмирата".
О так называемом "арабском следе" в Чечне и на российском Северном Кавказе написаны без всякого преувеличения тома литературы. Однако при более детальном изучении этой темы возникает ощущение, что количество написанного материала не переходит в качественное понимание "арабского феномена" на Кавказе. В самом деле, об участии арабских наемников (и едва ли не самого Осамы Бен Ладена) в деяниях кавказских боевиков писали неоднократно. Фотографии и интервью пресловутого "Черного араба" Хаттаба (Хабиба Абдул Рахмана, он же "Ахмед Однорукий") обошли все ведущие мировые издания и информационные агентства. Хаттаб активно участвовал в боевых действиях против российской армии и внутренних войск в Чечне и в Дагестане в 1990-х годах. Спору нет, Хаттаб был видной фигурой кавказского исламистского интернационала. Помимо него на Северном Кавказе "засветились" такие персонажи, как Абу Омар Аль-Сейф (был убит в Дагестане в 2005 году). Именно он позиционировал себя, как эмиссара "Аль-Каиды" в течение 1995-2005 гг. Упомянутый выше Аль-Урдани, хотя и высказывал публично свои симпатии в адрес Бен Ладена, но никогда не идентифицировал себя с известной террористической сетью. В любом случае важно понять, настолько важную роль играют такие личности в северокавказском "джихаде", можем ли мы считать их репрезентативными фигурами. Ответы на эти вопросы особенно важны на фоне бурлящего Ближнего Востока. И это "бурление" с каждым днем усиливается. И последствия этого процесса далеко не очевидны.
Несколько лет назад в российской прессе даже проходило сообщение о встрече "террориста номер один" Усамы Бен Ладена с чеченскими сепаратистами, якобы имевшей место в Афганистане в 2000 году. Однако, во-первых, далеко не все соратники самого Бен Ладена подтверждают это. В ноябре 1999 года в самый разгар второй антитеррористической кампании глава известной экстремистской группировки "Ансар-аш-Шари’а" ("Сторонники Шариата") выходец из Египта Абу Хамза в интервью газете "Время МН" говорил, что он "сомневается, что Бен Ладен отправляет в Чечню бойцов или помощь". Во-вторых, факты участия арабских наемников в рядах чеченских боевиков (или радикальных исламистов других республик Северного Кавказа) опровергают тезис об их массированном проникновении в самый проблемный регион России. По официальным российским данным, в период с осени 1999 по осень 2001 г. на Северном Кавказе было убито около 500 арабских наемников, а еще порядка 500-700 человек продолжало воевать. А летом 2004 года прозвучала другая цифра – 200 наемников из стран арабского мира, действующих в Чечне, Ингушетии и других территориях северокавказского региона. География арабских поборников "чистоты" кавказского ислама охватывает такие страны, как Алжир, Иордания, Саудовская Аравия. В 2004 году в Ингушетии был ликвидирован подданный Саудовской Аравии Абу Кутейба (он же Джаммаль Мазар), принимавший участие в вооруженном нападении на Назрань и Карбулак 22 июня 2004 года.
Между тем, для понимания масштабов "арабизации" Северного Кавказа чрезвычайно полезно простое количественное сравнение. Численность арабских моджахедов, прошедших афганскую войну, составляла порядка 15 тыс. человек. Это число многократно превышает количество арабских волонтеров на Северном Кавказе. И после 2004 года в регионе отмечалось присутствие проповедников радикального политизированного ислама из стран арабского мира. Но их количество измеряется десятками, в лучшем случае сотнями, но никак не тысячами.
По словам директора израильского Проекта по изучению исламских движений (PRISM) и кадрового разведчика Реувена Паза, "Чечня никогда не была приоритетом "Аль-Каиды" в качестве части глобального джихада. Арабский батальон Хаттаба, конечно, прибыл в Чечню в середине 90-х из Афганистана или Боснии, но не по приказу "Аль-Каиды". "Аль-Каида" не решила идеологическую проблему: как относиться к войнам за независимость, таким как в Чечне или в Палестине".
Поэтому у "Аль-Каиды" сложились непростые отношения с палестинским движением ХАМАС, в котором идеи национального освобождения не занимают подчиненного места по отношению к борьбе за "чистоту ислама". Как бы то ни было, главными точками приложения сил для "Аль-Каиды" стали Афганистан и Ирак, а не Кавказ. Похоже, сегодня эта структура проявляет серьезный интерес к Ливии. По крайней мере, наличие ее боевиков в рядах противников Каддафи признали публично и некоторые влиятельные СМИ, и представители разведсообщества. Так, глава Федеральной разведывательной службы Германии (BND) Эрнст Урлау заявил, что нынешние события вокруг Ливии могут привести к усилению "Аль-Каиды" в Африке. Такие саудовские исламисты, как Юсеф аль-Айири (командир ячейки Аль-Каиды в Саудовской Аравии и личный телохранитель Бен Ладена, убитый в 2003 году), пытались рассматривать чеченский конфликт и ситуацию на Северном Кавказе в целом, как часть глобального джихада. Однако до сих пор такой взгляд на вещи не стал доминирующим.
Важно также отметить тот факт, что практически во всех случаях "кавказские арабы" преследовались у себя на родине, как террористы и экстремисты. Ни одна из арабских стран не признала независимость Чечни или "особой исламской территории" – "Кадарской зоны" в Дагестане, хотя чеченские делегации на официальном уровне добивались приема в Объединенных Арабских Эмиратах и в Катаре. В последнем нашел свой "последний приют" Зелимхан Яндарбиев, второй президент так называемой "Чеченской республики Ичкерия". В 2000 году он получил там статус беженца "без права заниматься политической деятельностью", а в 2004 году был убит. С исчезновением де-факто чеченского независимого государства и отсутствием сегодня какой-либо властной инфраструктуры вне российского суверенитета поддержка кавказских исламистов кажется еще более проблематичной.
Кстати, позиция Организации "Исламская конференция" по Чечне всегда была достаточно отстраненной. Иное дело представители исламистских движений стран мусульманского Востока. Здесь поддержка радикалов Чечни, Ингушетии, Дагестана и Западного Кавказа была намного выше. И именно их укрепление в результате демонтажа светских авторитарных режимов в Тунисе, Египте, Ливии, и, возможно, в Сирии несет в себе потенциальную угрозу для российской безопасности в северокавказском регионе.
При этом рост популярности радикального ислама на сегодняшнем Кавказе объясняется не только и не столько происками внешних врагов. Как утверждает Шамиль Бено, "фундаментализм не может появиться там, где нет серьезных проблем в обществе. Отказаться от мирских соблазнов молодого человека может заставить только обстановка полного духовного вакуума". В этом смысле любое проникновение извне может быть эффективным только тогда, когда оно попадает на подготовленную почву. Не видеть этого и рассматривать внутриполитические проблемы, как занесенный извне вирус, значит заведомо упрощать ситуацию.
Сергей МАРКЕДОНОВ . политолог, кандидат исторических наук
