Наступивший после окончания войны 1994 – 1996 гг., в обиходе получившей название Первой Чеченской, период характеризуется новым усилением роли мусульманской религии в быту, общественной и политической жизни чеченского народа. Несмотря на проводившуюся в советское время правящей Компартией антирелигиозную политику, религия еще со времен шейха Мансура и Шамиля была неотъемлемой частью национальной культуры и национального самосознания чеченцев. После падения советского режима на волне стремлений к национальному возрождению происходило и возрождение религиозных сознания и традиций. Исполнявший полномочия президента Республики Ичкерия вместо погибшего Д. Дудаева З. Яндарбиев издал указ о замене светских судов на шариатские. Для шариатского судопроизводства требовалось наличие большого числа специалистов в области исламского права, в связи с чем чеченское государство поощряло выезд молодежи в имеющие мировую известность исламские религиозные институты в арабских странах и, наоборот, въезд в Чечню религиозных проповедников оттуда.
Особую известность в это время приобрел Али Фатхи аш-Шишани – чеченец из иорданской диаспоры. Глава Республики Ичкерия: первое время – исполняющий обязанности президента З. Яндарбиев, с 12 февраля 1997 г. – избранный президентом А. Масхадов, в принятии политических решений консультировались с высшим духовно-административным лицом – муфтием, должность которого в 1995 – 2000 гг. занимал Ахмат Кадыров. В то же время побочным следствием поддерживавшегося в Чечне на правительственном уровне религиозного возрождения после длительного периода непризнания религии в советском государстве стал новый социальный конфликт: уже на религиозной почве.
В советское время мусульмане СССР по причине закрытых государственных границ и препятствования религиозному просвещению со стороны властей не могли изучать религию в мировых учебных заведениях. Отсутствие контактов с остальным исламским миром способствовало глубокой консервации местных религиозных традиций и представлений. В арабских странах после распада Османского Халифата распространился так называемый салафизм – возвращение к изначальным исламским религиозным представлениям времени самого пророка Мухаммада, отказ от исповедания наслоившихся на мусульманскую религию в более поздние времена вторичных вероучений, стремление подражать во всех сферах жизни пророку Мухаммаду и его сподвижникам.
В Чечне и Дагестане до окончания Первой Чеченской войны преобладал укрепившийся со времен османского влияния суфизм – полумистическое религиозное течение, сложившееся в Аббасидском Халифате и основанное на духовном совершенствовании человека путем подражания наставнику (шейху, устазу, муршиду) и выполнения под руководством того различных поклонений, непререкаемости духовного авторитета наставника. Последователем суфийского течения кадирия, учение которого принес в Чечню Кунта-хаджи Кишиев, был и муфтий Ичкерии А. Кадыров. Однако приезжавшие в Чечню миссионеры из арабских стран и возвращавшиеся чеченские студенты их институтов проповедовали салафитское учение. Оно категорически отвергало как многие основные положения суфизма (в частности, институт фактического посредничества наставников между прочими людьми и высшими силами), так и местные религиозные обряды, например, почитание могил духовных деятелей, обращение к душам умерших религиозных авторитетов за заступничеством перед Богом. Салафизм получил очень широкое распространение в Чечне после войны 1994 – 1996 гг., особенно среди молодежи.
До конца лета 1998 г. преимущественно из его последователей назначались кадры шариатских судов и Шариатской гвардии – силовых подразделений, выполнявших полицейские функции. Руководителем Шариатской гвардии был назначен один из влиятельных и известных своей религиозностью чеченских командиров Абдул-Малик Межидов. Салафитами был открыт собственный исламский институт в Чечне – «Талибан». В то же время между салафитами и суфиями началось типичное для свойственного Чечне весьма категоричного менталитета идеологическое противостояние. Обе стороны обвиняли друг друга в религиозной ереси и пытались воспрепятствовать распространению учений друг друга в обществе. Призывы салафитов к полной перестройке государства и общества в соответствии с исламскими положениями вызывали неприятие консервативно настроенных как политических деятелей, так и простых обывателей, поскольку исламское вероучение требовало отказа от многих устоявшихся в чеченском обществе обычаев и привычек. В частности, кровной мести, похищения невест, сопровождающихся музыкой увеселений, этнической замкнутости и идей национального превосходства.
Религиозные противоречия были далеко не единственным, что вносило раскол в чеченское общество и провоцировало новые внутренние конфликты. После войны в обороте оказалось множество оружия, что способствовало расцвету преступности и саботажу различными вооруженными группировками постановлений центральной власти. Многие участники воевавших против российских войск боевых групп не спешили складывать оружие, а предпочитали играть роль «крыши» для чеченских предпринимателей, с помощью этого оружия выясняя отношения между собой. С оружием не хотели расставаться и группировки, занимавшиеся политической деятельностью, рассчитывая использовать силу в случае неразрешимых споров с центральной властью или друг с другом. Нередко под идеологическим обоснованием вооруженные группировки совершали противозаконные действия, и порой трудно было отличить политическую партию от обыкновенной банды. Уровень преступности возрастал, несмотря на максимально жесткие меры по ее подавлению, которые только могло применить правительство Ичкерии. Грабежи, разбои, похищения людей с целью получения выкупа от родственников, наркоторговля стали обычными явлениями в Чечне.
Часто члены преступных группировок совершали преступления в соседних и даже более удаленных российских регионах, пользуясь тем, что там их никто не знал, а затем скрывались в Чечне, где не действовала российская власть. Даже принятые в республике в соответствии с шариатским правом публичные казни тяжких преступников давали лишь ограниченный эффект. Простые преступники несли наказание, но с хорошо вооруженными организованными группировками власти не имели сил бороться: те просто под угрозой оружия отбивали своих членов и их родственников у шариатских судов, порой совершенно не стесняясь, на глазах у многочисленных прохожих посреди крупных населенных пунктов и самого города Грозного торговали оружием, наркотиками и даже «рабами» из похищенных за пределами Чечни людей.
А. Масхадов после избрания президентом Республики Ичкерия пытался для наведения стабильности и порядка в Чечне получить от чеченского парламента чрезвычайные полномочия, однако встретил отказ. Довольно быстро он стал терять популярность в политических кругах: желая успокоить внешнюю обстановку и предотвратить возможный повторный ввод в Чечню российских войск, он пошел на ряд соглашений с руководством России. Ряд других влиятельных чеченских политиков, в том числе глава правительства Республики Ичкерия Шамиль Басаев (бывший заместитель министра обороны Абхазии), во время войны сыгравший одну из ключевых ролей как исключительно авторитетный и профессиональный боевой командир, обвинили А. Масхадова в попытках постепенно интегрировать Чечню обратно в состав России.
Недовольство А. Масхадовым проявляло и руководство Шариатской гвардии, требовавшее упразднения остатков светскости непризнанного государства и установления политической системы, полностью основанной на исламских законах. А также бывший исполняющий обязанности президента З. Яндарбиев, тоже являвшийся противником светскости государства. Поддерживали политику А. Масхадова муфтий А. Кадыров, представлявший интересы недовольных распространением салафизма традиционных чеченских религиозных деятелей, руководство Национальной гвардии во главе с братьями Ямадаевыми и командир одного из наиболее профессионально подготовленных и боеспособных военных формирований Ичкерии Руслан Гелаев. Фактически в руководстве республики происходил раскол на поборников национальных традиций, рассматривавших некоторые элементы исламского правления лишь как часть национальной культуры, в целом же ориентировавшихся на светские политические стандарты, сближение с демократическими государствами Запада (к этому лагерю в то время и принадлежал президент Ичкерии А. Масхадов), и сторонников полной исламизации общественной и политической жизни Чечни.
На фоне с трудом поддерживаемого внутреннего правопорядка и политического противостояния руководство Республики Ичкерия пыталось найти поддержку у мирового сообщества: главным образом у стран НАТО – геополитического оппонента России еще со времен СССР, и стран мусульманского мира. Руководство европейских государств и США обыкновенно критиковало руководство России за жесткую политическую линию в отношениях с Чечней, неуступчивость в российско-чеченских переговорах, однако не предпринимало никаких мер в поддержку интересов Ичкерии. Из мусульманских стран в Чечню поступала частная материальная помощь, прибывали религиозные миссионеры и военные специалисты, помогавшие подготавливать боевые кадры, однако их правительства занимали сторону невмешательства. Также чеченские власти пытались налаживать отношения с влиятельными политическими фигурами в других северокавказских республиках – субъектах Российской Федерации.
