Восстановление ЧИАССР (1956-1958 ГОДЫ).

Сессия Верховного Совета СССР единогласно приняла Закон об утверждении Указов Президиума Верховного Совета СССР о восстановлении национальных автономий балкарского, чеченского, ингушского, калмыцкого и карачаевского народов и внесла соответствующие изменения и дополнения в статью 22 Конституции СССР.

В соответствии с принципами национально-государственно¬го устройства СССР эти вопросы были рассмотрены и на тре¬тьей сессии Верховного Совета РСФСР (четвертого созыва) [50].

Таким образом, уже в первой декаде февраля 1957 года, спустя без малого четыре месяца после выхода постановления ЦК КПСС о восстановлении советской автономии чеченского и ингушского народов, т. е. принятия политического решения, состоялось юридическое – государственно-правовое, а еще точнее, конституционное оформление воссозданной национальной государственности. Однако задача восстановления Чечено-Ингушской АССР была более многогранной и масштабной. Юридическая база давала лишь формальный старт практическому решению поставленной задачи.

30 января 1957 года обком КПСС и Организационный комитет по Чечено-Ингушской АССР представили на рассмотрение бюро ЦК КПСС по РСФСР проект постановления Совета Министров РСФСР «О неотложных мерах помощи Чечено-Ингушской АССР». В этом документе, объёмом 30 страниц, в деталях излагалась программа мер, направленных на последовательное решение задач возвращения и обустройства в местах нового поселения чеченского и ингушского населения[51].

21 февраля 1957 года Совет Министров РСФСР принял постановление «О мерах помощи Чечено-Ингушской АССР» [52]. В качестве первостепенной была поставлена задача (с учетом предложения Оргкомитета по ЧИАССР) переселить в 1957 году из Казахской ССР и Киргизской ССР 17 тысяч семей чеченцев и ингушей (с учетом прибывших до 1 января 1957 года) [53].

Самой сложной задачей, особенно на первоначальном этапе восстановления Чечено-Ингушской АССР, была проблема организованной репатриации — строго в соответствии с инструкцией «О порядке возвращения чечено-ингушского населения из Казахской и Киргизской ССР в Чечено-Ингушскую АССР», утвержденной Оргкомитетом по ЧИАССР 8 марта 1957 года[54].

Обстановка в республике, особенно с началом массового возвращения чечено-ингушского населения, во всех отношениях была непростая. Основная причина такого положения заключалась в том, что власти не учли того, что никакие барьеры не смогут предотвратить массовый выезд, включая и стихийный. Поэтому на местах оказались не готовыми ни только к этому сценарию, но и к «плановому» приезду людей, всех которых независимо от каких-либо факторов, необходимо было обеспечить хотя бы элементарными бытовыми условиями. Это, во-первых! Во-вторых, не было подготовлено население, которое с момента упразднения автономии Чечено-Ингушетии проживало на её территории. Поэтому возникали эксцессы, порою с тяжелыми последствиями.

Центральный Комитет КПСС допустил в то время серьёзный просчёт, возложив ответственность за решение этих сложных задач в основном на Грозненский обком КПСС, своевременно не отстранив от занимаемых должностей всех тех, кто в той или иной форме не поддерживал государственные решения о восстановлении ЧИАССР, и прежде всего, первого секретаря обкома КПСС Яковлева, секретаря обкома КПСС по идеологии Фоменко, первого секретаря Грозненского горкома КПСС Шепелева, начальника управления КГБ СССР по Грозненской области Шмойлова и их единомышленников.

Вспоминая эти непростые для чеченцев и ингушей времена, В. Ф. Русин писал: «С первых же минут, как только их нога ступала на родную землю, у них начинались проблемы. В республике ничего не было сделано для того, чтобы организованно принять возвращающееся население. Отношение к нему было откровенно недружелюбное» [55].

Однако процессы восстановления республики были необратимыми. Поэтому, чтобы ими эффективно управлять, требовались продуманные адекватные меры.

В марте 1957 года для организации совместной с органами власти Казахстана работы по плановому переселению чеченцев и ингушей Чечено-Ингушский обком КПСС направил туда ответственных представителей Оргкомитета по ЧИАССР. По каждой области был составлен календарный план. Среди населения проводилась разъяснительная работа. Был установлен порядок выдачи разрешения на выезд. Однако ситуация усугублялась тем, что эта необходимая работа осуществлялась явно запоздало. Около 40% чечено-ингушского населения уже к марту 1957 года подготовилось и настроилось самостоятельно выехать на Северный Кавказ: продали дома, скот, мебель, уволились с работы и в ожидании, причем, переехав в населенные пункты, расположенные вблизи железнодорожных станций, растрачивали свои и без того скудные сбережения [56].

5-6 марта 1957 года состоялся Y-й пленум Чечено-Ингушского обкома КПСС, на рассмотрении которого были внесены следующие вопросы:

1.О ходе выполнения Директив XX съезда КПСС об увеличении производства сельскохозяйственных продуктов и задачах областной партийной организации по дальнейшему подъему сельского хозяйства республики.

2. О состоянии и мерах усиления идейно-воспитательной работы среди молодежи [57].

Практически весь обширный доклад по первому – основному – вопросу данного партийного форума, с которым выступил секретарь обкома КПСС Макаров, был посвящен развитию аграрного сектора республики. И лишь в его заключительной части небольшой ремаркой было отмечено, что «на областную партийную организацию возлагаются большие и ответственные задачи в связи созданием Чечено-Ингушской Автономной республики, в связи с переселением на её территорию чеченцев и ингушей, которые 13 лет тому назад были незаконно высланы из своих родных мест» [58]. Заметив, что «задача состоит в том, чтобы помочь прибывшим в республику чеченцам и ингушам в строительстве домов, в приобретении скота и другого имущества», докладчик, рассматриваемые проблемы лишь обозначил в контексте основного вопроса повестки дня пленума [59]. Только в выступлениях отдельных районных руководителей и некоторых республиканских чиновников было обращено особое внимание на вопросы восстановления республики. Начальник республиканского Управления сельского хозяйства В. Ф. Русин откровенно заявил о том, что «…и в дальнейшем будут массово приезжать чеченцы и ингуши…», в связи с чем будут трудности, особенно, если вовремя не принять продуманные меры[60].

Март месяц 1957 года – это тот самый период, когда в республику в буквальном смысле слова хлынула масса репатриантов, в т.ч. и выехавших в неорганизованном порядке – самостоятельно, без каких-либо формальных согласований с органами власти. Одновременно на железнодорожных станциях и вокзалах Казахстана, Киргизии накопились десятки тысяч людей, стремившихся безотлагательно выехать в родные края. Казалось бы, что именно эти вопросы должны были бы стоять в повестке дня в качестве первоочередных. Но, как свидетельствуют документальные источники, на самом деле всё было иначе. Областной комитет партии демонстрировал самонадеянное спокойствие, хотя на самом деле тенденции развития ситуации были совсем не простыми. Такое же поведение было свойственно высокопоставленным кремлевским чиновникам, которые, являясь формально ответственными за выполнение партийно-государственных директив, не особо стремились вникнуть в суть происходящих и назревающих событий на местах, а проявляли склонность принимать запретительные санкции.

8 апреля 1957 года министр внутренних дел СССР Н. П. Дудоров направил докладную записку секретарю ЦК КПСС Н. И. Беляеву «О мероприятиях по предотвращению неорганизованного возвращения чеченцев и ингушей в места прежнего проживания», в которой, в частности, указывалось, « что в связи с начавшимся массовым неорганизованным переездом бывших спецпоселенцев чеченской и ингушской национальностей к местам прежнего жительства, в соответствии с Вашим указанием были приняты меры к немедленному (курсив мой – А. Б) прекращению этого переезда, задержанию переезжающих без разрешения Организационного комитета и возвращению их к местам бывшего поселения» [61]. Записка аналогичного содержания была направлена им же и секретарю ЦК КПСС Л. И. Брежневу [62]. «Не занятые общественно полезным трудом лица чеченской и ингушской национальностей ведут себя вызывающе, совершают дерзкие уголовные преступления и нарушают общественный порядок, что вызывает справедливое возмущение трудящихся» — писал Н. Дудоров [63].

Секретарь Чечено-Ингушского обкома КПСС Ш. С. Сагаев, который имел достаточно аргументированное представление о реальных сложностях ситуации как в самой Чечено-Ингушетии, так и в местах проживания спецпосленцев в советских республиках Средней Азии, информировал первого секретаря ЧИ ОК КПСС А. Яковлева (по телефону) и секретаря ЦК КПСС Н. Беляева (письменно) о наметившихся негативных тенденциях, исходя из чего и предлагал « в целях устранения создавшегося исключительно ненормального положения… разрешить выезд в Чечено-Ингушскую АССР, дополнительно к установленному плану на 1957 год еще 10 тысяч семей». Шамсудин Сагаев считал, «что до наступления зимнего периода имеется вполне достаточное время для их хозяйственного устройства» [64].

Реакция вышестоящих партийных органов на обоснованные предложения Сагаева Ш. была негативной. Не поддержал его и первый секретарь Чечено-Ингушского обкома КПСС А. И. Яковлев, хотя его подопечный согласовал с ним свои предложения прежде, чем письменно отправил их в Москву [65].

Сагаев Ш. был вызван в отдел партийных органов ЦК КПСС по РСФСР, «где ему было указано на ошибочность внесенного предложения и дан ответ на другие вопросы, поднятые в письме» [66]. Можно предположить, что так начался закат партийной карьеры одного из компетентных и перспективных руководителей Чечено-Ингушской АССР, позже переведенного на ответственную хозяйственную работу.

Последующее развитие событий показало, что даже Ш. Сагаев бил тревогу запоздало. В первых числах июня 1957 года первый секретарь Чечено-Ингушского обкома КПСС А. И. Яковлев за своей подписью и, как можно предположить, без ведома М. Г. Гайрбекова – председателя Оргкомитета по ЧИАССР, направил в ЦК КПСС тревожное письмо, в котором, в частности, писал: «Во второй половине 1956 года, задолго до решения ЦК КПСС, большие группы чеченцев и ингушей в самовольном порядке стали прибывать в Грозненскую область. После постановления ЦК КПСС и сессии Верховного Совета СССР, принявший закон о восстановлении республики, предусматривающий организованное переселение чеченцев и ингушей, самовольный их приезд в республику увеличился. На 25 мая в республике насчитывается 11556 семей с количеством людей свыше 50 тыс. человек» [67]. Далее партийный руководитель республики информировал вышестоящую инстанцию о том, что прибывающие чеченцы и ингуши, как правило, «самовольно размещаются по месту своего прежнего жительства, категорически отказываясь ехать в районы, которые указываются Оргкомитетом. Поселившись самовольно в населенных пунктах, некоторые из них явочным порядком вселяются в дома, ранее им принадлежавшие, создавая невыносимые условия для проживающего там населения.

Прибывая в районы и населенные пункты, отдельные чеченцы и ингуши занимают даже и те из принадлежавших им ранее домов, в которых в настоящее время размещены колхозные и государственные учреждения.

Отдельные группы приезжающих, не желая размещаться в населенных пунктах, уходят в горы и там расселяются»[68] .

Перечислив только негативные явления, тенденциозно собранные и изложенные в письме, адресованного ЦК КПСС, А. И. Яковлев, не утруждая себя объективным анализом причин сложившейся реальной ситуации, пришёл к абсурдному, с точки зрения здравого смысла, выводу о том, что « фанатизм чеченцев и ингушей принял широкие размеры»[69]. Для «успешного решения задач, связанных с восстановлением республики и учитывая тяжелое положение, создавшееся с бытовым и трудовым устройством населения» [70], он от имени ЧИ ОК КПСС просил союзные и союзно-республиканские органы решить, в частности, следующие вопросы:

1. Для упорядочения расселения прибывшего населения ограничить временно въезд чеченцев и ингушей в республику до особого распоряжения.

2. Ввести сроком на 4-5 лет, т. е. на период восстановления республики во всех населенных пунктах положение о паспортном режиме, установленном для пограничных и запретных зон СССР.

3. Конфисковать у населения холодное и огнестрельное оружие, не имеющего на его хранение соответствующего разрешения, и впредь запретить изготавливать, хранить, покупать и сбывать оружие без разрешения органов милиции в установленном порядке.

Таким образом, самый главный (по рангу) руководитель республики призывал вышестоящие органы власти прибегнуть к мерам чрезвычайного характера.