Восстановление ЧИАССР (1956-1958 ГОДЫ).

Сессия Верховного Совета СССР единогласно приняла Закон об утверждении Указов Президиума Верховного Совета СССР о восстановлении национальных автономий балкарского, чеченского, ингушского, калмыцкого и карачаевского народов и внесла соответствующие изменения и дополнения в статью 22 Конституции СССР.

В соответствии с принципами национально-государственно¬го устройства СССР эти вопросы были рассмотрены и на тре¬тьей сессии Верховного Совета РСФСР (четвертого созыва) [50].

Таким образом, уже в первой декаде февраля 1957 года, спустя без малого четыре месяца после выхода постановления ЦК КПСС о восстановлении советской автономии чеченского и ингушского народов, т. е. принятия политического решения, состоялось юридическое – государственно-правовое, а еще точнее, конституционное оформление воссозданной национальной государственности. Однако задача восстановления Чечено-Ингушской АССР была более многогранной и масштабной. Юридическая база давала лишь формальный старт практическому решению поставленной задачи.

30 января 1957 года обком КПСС и Организационный комитет по Чечено-Ингушской АССР представили на рассмотрение бюро ЦК КПСС по РСФСР проект постановления Совета Министров РСФСР «О неотложных мерах помощи Чечено-Ингушской АССР». В этом документе, объёмом 30 страниц, в деталях излагалась программа мер, направленных на последовательное решение задач возвращения и обустройства в местах нового поселения чеченского и ингушского населения[51].

21 февраля 1957 года Совет Министров РСФСР принял постановление «О мерах помощи Чечено-Ингушской АССР» [52]. В качестве первостепенной была поставлена задача (с учетом предложения Оргкомитета по ЧИАССР) переселить в 1957 году из Казахской ССР и Киргизской ССР 17 тысяч семей чеченцев и ингушей (с учетом прибывших до 1 января 1957 года) [53].

Самой сложной задачей, особенно на первоначальном этапе восстановления Чечено-Ингушской АССР, была проблема организованной репатриации — строго в соответствии с инструкцией «О порядке возвращения чечено-ингушского населения из Казахской и Киргизской ССР в Чечено-Ингушскую АССР», утвержденной Оргкомитетом по ЧИАССР 8 марта 1957 года[54].

Обстановка в республике, особенно с началом массового возвращения чечено-ингушского населения, во всех отношениях была непростая. Основная причина такого положения заключалась в том, что власти не учли того, что никакие барьеры не смогут предотвратить массовый выезд, включая и стихийный. Поэтому на местах оказались не готовыми ни только к этому сценарию, но и к «плановому» приезду людей, всех которых независимо от каких-либо факторов, необходимо было обеспечить хотя бы элементарными бытовыми условиями. Это, во-первых! Во-вторых, не было подготовлено население, которое с момента упразднения автономии Чечено-Ингушетии проживало на её территории. Поэтому возникали эксцессы, порою с тяжелыми последствиями.

Центральный Комитет КПСС допустил в то время серьёзный просчёт, возложив ответственность за решение этих сложных задач в основном на Грозненский обком КПСС, своевременно не отстранив от занимаемых должностей всех тех, кто в той или иной форме не поддерживал государственные решения о восстановлении ЧИАССР, и прежде всего, первого секретаря обкома КПСС Яковлева, секретаря обкома КПСС по идеологии Фоменко, первого секретаря Грозненского горкома КПСС Шепелева, начальника управления КГБ СССР по Грозненской области Шмойлова и их единомышленников.

Вспоминая эти непростые для чеченцев и ингушей времена, В. Ф. Русин писал: «С первых же минут, как только их нога ступала на родную землю, у них начинались проблемы. В республике ничего не было сделано для того, чтобы организованно принять возвращающееся население. Отношение к нему было откровенно недружелюбное» [55].

Однако процессы восстановления республики были необратимыми. Поэтому, чтобы ими эффективно управлять, требовались продуманные адекватные меры.

В марте 1957 года для организации совместной с органами власти Казахстана работы по плановому переселению чеченцев и ингушей Чечено-Ингушский обком КПСС направил туда ответственных представителей Оргкомитета по ЧИАССР. По каждой области был составлен календарный план. Среди населения проводилась разъяснительная работа. Был установлен порядок выдачи разрешения на выезд. Однако ситуация усугублялась тем, что эта необходимая работа осуществлялась явно запоздало. Около 40% чечено-ингушского населения уже к марту 1957 года подготовилось и настроилось самостоятельно выехать на Северный Кавказ: продали дома, скот, мебель, уволились с работы и в ожидании, причем, переехав в населенные пункты, расположенные вблизи железнодорожных станций, растрачивали свои и без того скудные сбережения [56].

5-6 марта 1957 года состоялся Y-й пленум Чечено-Ингушского обкома КПСС, на рассмотрении которого были внесены следующие вопросы:

1.О ходе выполнения Директив XX съезда КПСС об увеличении производства сельскохозяйственных продуктов и задачах областной партийной организации по дальнейшему подъему сельского хозяйства республики.

2. О состоянии и мерах усиления идейно-воспитательной работы среди молодежи [57].

Практически весь обширный доклад по первому – основному – вопросу данного партийного форума, с которым выступил секретарь обкома КПСС Макаров, был посвящен развитию аграрного сектора республики. И лишь в его заключительной части небольшой ремаркой было отмечено, что «на областную партийную организацию возлагаются большие и ответственные задачи в связи созданием Чечено-Ингушской Автономной республики, в связи с переселением на её территорию чеченцев и ингушей, которые 13 лет тому назад были незаконно высланы из своих родных мест» [58]. Заметив, что «задача состоит в том, чтобы помочь прибывшим в республику чеченцам и ингушам в строительстве домов, в приобретении скота и другого имущества», докладчик, рассматриваемые проблемы лишь обозначил в контексте основного вопроса повестки дня пленума [59]. Только в выступлениях отдельных районных руководителей и некоторых республиканских чиновников было обращено особое внимание на вопросы восстановления республики. Начальник республиканского Управления сельского хозяйства В. Ф. Русин откровенно заявил о том, что «…и в дальнейшем будут массово приезжать чеченцы и ингуши…», в связи с чем будут трудности, особенно, если вовремя не принять продуманные меры[60].

Март месяц 1957 года – это тот самый период, когда в республику в буквальном смысле слова хлынула масса репатриантов, в т.ч. и выехавших в неорганизованном порядке – самостоятельно, без каких-либо формальных согласований с органами власти. Одновременно на железнодорожных станциях и вокзалах Казахстана, Киргизии накопились десятки тысяч людей, стремившихся безотлагательно выехать в родные края. Казалось бы, что именно эти вопросы должны были бы стоять в повестке дня в качестве первоочередных. Но, как свидетельствуют документальные источники, на самом деле всё было иначе. Областной комитет партии демонстрировал самонадеянное спокойствие, хотя на самом деле тенденции развития ситуации были совсем не простыми. Такое же поведение было свойственно высокопоставленным кремлевским чиновникам, которые, являясь формально ответственными за выполнение партийно-государственных директив, не особо стремились вникнуть в суть происходящих и назревающих событий на местах, а проявляли склонность принимать запретительные санкции.

8 апреля 1957 года министр внутренних дел СССР Н. П. Дудоров направил докладную записку секретарю ЦК КПСС Н. И. Беляеву «О мероприятиях по предотвращению неорганизованного возвращения чеченцев и ингушей в места прежнего проживания», в которой, в частности, указывалось, « что в связи с начавшимся массовым неорганизованным переездом бывших спецпоселенцев чеченской и ингушской национальностей к местам прежнего жительства, в соответствии с Вашим указанием были приняты меры к немедленному (курсив мой – А. Б) прекращению этого переезда, задержанию переезжающих без разрешения Организационного комитета и возвращению их к местам бывшего поселения» [61]. Записка аналогичного содержания была направлена им же и секретарю ЦК КПСС Л. И. Брежневу [62]. «Не занятые общественно полезным трудом лица чеченской и ингушской национальностей ведут себя вызывающе, совершают дерзкие уголовные преступления и нарушают общественный порядок, что вызывает справедливое возмущение трудящихся» — писал Н. Дудоров [63].

Секретарь Чечено-Ингушского обкома КПСС Ш. С. Сагаев, который имел достаточно аргументированное представление о реальных сложностях ситуации как в самой Чечено-Ингушетии, так и в местах проживания спецпосленцев в советских республиках Средней Азии, информировал первого секретаря ЧИ ОК КПСС А. Яковлева (по телефону) и секретаря ЦК КПСС Н. Беляева (письменно) о наметившихся негативных тенденциях, исходя из чего и предлагал « в целях устранения создавшегося исключительно ненормального положения… разрешить выезд в Чечено-Ингушскую АССР, дополнительно к установленному плану на 1957 год еще 10 тысяч семей». Шамсудин Сагаев считал, «что до наступления зимнего периода имеется вполне достаточное время для их хозяйственного устройства» [64].

Реакция вышестоящих партийных органов на обоснованные предложения Сагаева Ш. была негативной. Не поддержал его и первый секретарь Чечено-Ингушского обкома КПСС А. И. Яковлев, хотя его подопечный согласовал с ним свои предложения прежде, чем письменно отправил их в Москву [65].

Сагаев Ш. был вызван в отдел партийных органов ЦК КПСС по РСФСР, «где ему было указано на ошибочность внесенного предложения и дан ответ на другие вопросы, поднятые в письме» [66]. Можно предположить, что так начался закат партийной карьеры одного из компетентных и перспективных руководителей Чечено-Ингушской АССР, позже переведенного на ответственную хозяйственную работу.

Последующее развитие событий показало, что даже Ш. Сагаев бил тревогу запоздало. В первых числах июня 1957 года первый секретарь Чечено-Ингушского обкома КПСС А. И. Яковлев за своей подписью и, как можно предположить, без ведома М. Г. Гайрбекова – председателя Оргкомитета по ЧИАССР, направил в ЦК КПСС тревожное письмо, в котором, в частности, писал: «Во второй половине 1956 года, задолго до решения ЦК КПСС, большие группы чеченцев и ингушей в самовольном порядке стали прибывать в Грозненскую область. После постановления ЦК КПСС и сессии Верховного Совета СССР, принявший закон о восстановлении республики, предусматривающий организованное переселение чеченцев и ингушей, самовольный их приезд в республику увеличился. На 25 мая в республике насчитывается 11556 семей с количеством людей свыше 50 тыс. человек» [67]. Далее партийный руководитель республики информировал вышестоящую инстанцию о том, что прибывающие чеченцы и ингуши, как правило, «самовольно размещаются по месту своего прежнего жительства, категорически отказываясь ехать в районы, которые указываются Оргкомитетом. Поселившись самовольно в населенных пунктах, некоторые из них явочным порядком вселяются в дома, ранее им принадлежавшие, создавая невыносимые условия для проживающего там населения.

Прибывая в районы и населенные пункты, отдельные чеченцы и ингуши занимают даже и те из принадлежавших им ранее домов, в которых в настоящее время размещены колхозные и государственные учреждения.

Отдельные группы приезжающих, не желая размещаться в населенных пунктах, уходят в горы и там расселяются»[68] .

Перечислив только негативные явления, тенденциозно собранные и изложенные в письме, адресованного ЦК КПСС, А. И. Яковлев, не утруждая себя объективным анализом причин сложившейся реальной ситуации, пришёл к абсурдному, с точки зрения здравого смысла, выводу о том, что « фанатизм чеченцев и ингушей принял широкие размеры»[69]. Для «успешного решения задач, связанных с восстановлением республики и учитывая тяжелое положение, создавшееся с бытовым и трудовым устройством населения» [70], он от имени ЧИ ОК КПСС просил союзные и союзно-республиканские органы решить, в частности, следующие вопросы:

1. Для упорядочения расселения прибывшего населения ограничить временно въезд чеченцев и ингушей в республику до особого распоряжения.

2. Ввести сроком на 4-5 лет, т. е. на период восстановления республики во всех населенных пунктах положение о паспортном режиме, установленном для пограничных и запретных зон СССР.

3. Конфисковать у населения холодное и огнестрельное оружие, не имеющего на его хранение соответствующего разрешения, и впредь запретить изготавливать, хранить, покупать и сбывать оружие без разрешения органов милиции в установленном порядке.

Таким образом, самый главный (по рангу) руководитель республики призывал вышестоящие органы власти прибегнуть к мерам чрезвычайного характера.

3 июня 1957 года, предложения А. И. Яковлева по инициативе отдела партийных органов ЦК КПСС по РСФСР были внесены на рассмотрение Бюро ЦК КПСС по РСФСР. Но, не дожидаясь его решения, Оргкомитету по ЧИАССР, Центральным комитетам Компартий Казахстана и Киргизии было дано указание временно приостановить возвращение чеченцев и ингушей на территорию ЧИАССР. А на рассмотрение правительства РСФСР был внесен проект решения о введении на территории Чечено-Ингушской АССР особого паспортного режима . Вопрос о запрещении хранения и изготовления огнестрельного и холодного оружия поручалось рассмотреть Оргкомитету по Чечено-Ингушской АССР [71].

10 июня 1957 года вопрос «О самовольных переездах семей чечено-ингушей»[72] в район гор. Грозного» был рассмотрен на заседании Президиума ЦК КПСС » [73]. В тот же день Министр внутренних дел СССР Н. П. Дудоров сообщил в ЦК КПСС о том, что министрам внутренних дел Казахской, Киргизской, Узбекской, Туркменской ССР и РСФСР предложено всех чеченцев и ингушей, находящихся в эшелонах и отдельных вагонах и имеющих соответствующие разрешительные документы, в срочном порядке отправить в Чечено-Ингушскую республику .

С 11 июня 1957 года на станциях Туркестано-Сибирской, Ташкентской, Оренбургской, Карагандинской, Южно-Уральской, Омской, Томской и Приволжской железных дорог было запрещено предоставлять чеченцам и ингушам вагоны, продавать им билеты для выезда в Чечено-Ингушскую АССР . Более того, были установлены дополнительные милицейские заслоны, которым предписывалось возвращать всех тех, кто вне графика и без соответствующего разрешения пытается выехать на Кавказ.

По данным МВД СССР на 19 июня 1957 года на железнодорожных станциях в ожидании выезда в ЧИАССР (с оформленными разрешениями и без них) находилось 3427 семей, или 23673 человек , (по другим данным выезда ожидали – 32 тыс. человек) . Многие из них были возвращены в бывшие места спецпоселения .

Министр внутренних дел СССР рекомендовал ужесточить порядок и режим возвращения чеченцев и ингушей, при этом возложив некоторые разрешительные функции на органы МВД. Заключительный девятый пункт гласил: «Все перевозки людей и имущества переселяемых производятся за их счет».

Летом 1957 года Чечено-Ингушский обком КПСС обратился в ЦК КПСС с предложением о прекращении дальнейшего въезда чеченцев и ингушей в республику до весны 1958 года. Отдел партийных органов ЦК КПСС по РСФСР поддержал эту просьбу, но при этом указал на серьёзные недостатки в работе республиканских и местных органов, ставших основными причинами трудностей возникших в решении задач организованного возвращения чечено-ингушского населения из Казахстана и Киргизии [74].

В соответствии с планом, утвержденным 21 февраля 1957 года Советом Министров РСФСР, в 1957 году предусматривалось переселить 17 тысяч семей (или 80000 чел.) [75]. Но уже в мае в республику прибыло 11556 семей [76] , по данным на 27 июня – 116 тысяч человек [82], а к концу года численность возвратившихся составила более 48 тысяч семей – около двухсот тысяч человек[77]. Долгие тринадцать лет находившиеся под надзором бериевских спецкомендатур, измученные, но несломленные жестокой тоской по своей этнической Родине, чеченцы и ингуши – стар и млад, женщины и мужчины – все до одного, в буквальном смысле слова, устремились домой.

В целом население, особенно которое проживало на территории восстанавливаемой республики с незапамятных времен, с пониманием восприняло решение государства о реабилитации депортированных народов и возвращение их на свою родную землю. Даже большинство жителей станиц Наурского, Шелковского и Каргалинского райо¬нов, которые ранее не входили в состав Чечено-Ингушской АССР, человеческим вниманием и трогательной заботой пытались облегчить участь возвращающихся из сталинской ссылки[78].

После выселения чеченцев и ингушей, в районы упраздненной республики, вошедшие в Грозненскую область, было переселено из разных областей РСФСР, Украины, Молдавии и Армении 78,5 тыс. человек. На территорию, включенную в состав Дагестанской АССР, переселилось 45,9 тыс. человек из высокогорных районов Дагестана; два района – Шароевский и Чеберлоевский – остались незаселенными. В районы, переданные под юрисдикцию Северной Осетии, переселились 55 тыс. человек, в том числе 26 тысяч осетин из высокогорных населенных пунктов Юго-Осетинской автономной области, входившей тогда в состав Грузинской ССР, 15 тысяч осетин из Северо-Осетинской АССР и 14 тысяч человек из отдельных районов РСФСР. Территория, вошедшая в Грузинскую ССР, осталась не заселенной. Таким образом, сотни тысяч людей поневоле оказались вовлеченными в сталинско-бериевское беззаконие. И масса эта была неоднородной: большинство из них с пониманием относились к мерам, связанным с восстановлением национальной государственности депортированных народов, но были и те, кто не приветствовал эти решения и провоцировал конфликты. Однако, в целом в 1957 году противоправные действия не носили характер организованных или массовых, тем более, политических акций, хотя со второго полугодия и наблюдался рост уголовных преступлений, в т. ч. и тяжких [79].

Серьёзной проблемой являлась проблема кровной мести. Следует, что органы власти ЧИАССР, хотя и с некоторым опозданием, но сумели найти и создать эффективный механизм примирения враждующих сторон. Таковыми явились примирительные комиссии, созданные практически во всех районах республики. В их состав были включены руководящие работники государственных органов, авторитетные представители общественных структур, уважаемые религиозные деятели, что позволило только за период с февраля 1960 года по декабрь 1961 года ликвидировать 200 случаев кровной вражды [80].

Деятельность Чечено-Ингушского обкома КПСС, Президиума Верховного Совета и Совета министров Чечено-Ингушской АССР по восстановлению автономии и созданию условий, необходимых для ее дальнейшего развития, осуществлялась под руководством ЦК КПСС, Советов Министров СССР и РСФСР[81].

26 октября 1957 г. Совет Министров РСФСР на основе предложений Чечено-Ингyшского обкома КПСС и Оргкомитета по ЧИАССР принял постановление «О мероприятиях по хозяйственному и культурно-бытовому строительству в Чечено-Ингушской АССР в 1958-1960 гг. в связи с переселением чеченцев и ингушей из Казахской ССР и Киргизской ССР», в котором предусматривался комплекс мер, направленных на дальнейшее развитие чеченского и ингушского народов [82]. Правительство Российской Федерации в 1957 году выделило Чечено-Ингушской АССР 170 млн. руб. на строительство индивидуального жилья и приобретение домашнего имущества [82], а в 1958 году на эти же цели — дополнительно еще 190 млн. рублей [84]. 2,5 млн. рублей сверх указанных сумм было отпущено специально на строительство домов для инвалидов войны и труда из числа лиц чеченской и ингушской национальностей.

Меры, принятые правительствами СССР и РСФСР в первые годы восстановления автономии чеченского и ингушско¬го народов, позволили создать фундамент для дальнейшего их развития. В раз¬личные отрасли народного хозяйства были дополнительно привле¬чены 138 тыс. чел., в т.ч. в промышленность — 24 тыс., строи¬тельство — 21,5 тыс., сельское хозяйство — 90 тыс. чел [85].

Помощь в восстановлении автономной республики оказали народы Северного Кавказа, а также других совет¬ских республик, краев и областей. Когда в Чечено-Ингушетии по плану дальнейшего развития сельского хозяйства и в связи с возвращением чеченцев и ингушей приступили к созданию 12 новых совхозов и 62-х колхозов, Волгоградская и Саратовская области передали республике для комплектования животноводческих ферм 6 тыс. голов крупнорогатого скота и 15 тыс. голов овец [86].

Осуществление этих мер было направлено на укрепление экономической базы Чечено-Ингушской АССР, создание необходимых предпосылок для дальнейшего наращивания сельско¬хозяйственного производства, установление хозяйственных связей между различными регионами (субъектами) России.

Трудности первоначального этапа переселения чечено-ингушского населения и решения многогранного комплекса задач восстановления национальной автономии постепенно преодолевались, при этом создавались необходимые предпосылки для перехода к новому этапу национально-государственного строительства в Чечено-Ингушетии.

К началу 1958 года в республику возвратились 200 тысяч чеченцев и ингушей. Учитывая это обстоятельство, ЦК КПСС и Президиум Верховного Совета СССР, определив дату проведения выборов в Верховный Совет СССР 16 марта 1958 года, рекомендовали органам власти РСФСР и ЧИАССР провести в этот день и выборы в Верховный Совет ЧИАССР.

Оргкомитетом была проведена большая подготовительная работа: утверждено «Положение о выборах в Верховный Совет Чечено-Ингушской АССР» , состоящий из 100 статей, регламентирующих процесс формирования высшего законодательного и представительного органа государственной власти республики [87], образованы 116 избирательных округов (по численности депутатов), утверждён состав Центральной республиканской комиссии [88], а также составы окружных избирательных комиссий (всего 116) [89].

Выборы состоялись в назначенный день — 16 марта 1958 года. Явка избирателей на самом деле была высокой; реабилитированные граждане чеченской и ингушской национальностей, после вынужденного политического перерыва, имели возможность, пусть и формальную, принять непосредственное участие в формировании высшего органа власти своей национальной государственности. Официальные данные свидетельствовали о том, что в выборах приняли участие 410883 избирателей, или 99, 98 % от общей их численности (410936 чел.). За кандидатов в депутаты проголосовали 405182 чел. (98,6%), против – 5690 избирателей (1,4%) [90].Высший законодательный орган республики по своему составу был многонациональным: русские – 52 (44,8%), чеченцев и ингушей – 51(около 44%), прочие – 13.

15 апреля 1958 года начала свою работу первая сессия Верховного Совета Чечено-Ингушской АССР второго созыва [91] .

Основным Законом, действующим[92], на территории Чечено-Ингушской АССР, была признана Конституция ЧИАССР, принятая еще в 1938 году. Но с учетом изменений[93], происшедших в практике советского национально-государственного строительства и законодательных актах СССР и РСФСР, соответствующие коррективы были внесены и в Конституцию ЧИАССР.

В связи с этим, на наш взгляд, следует обратить внимание на коллизию, связанную с тем, что, упразднив Чечено-Ингушскую АССР и навечно сослав её титульные народы, сталинский режим сохранил её законодательный фундамент – Конституцию – Основной Закон. Этот порочный феномен стал возможным, как свидетельствует антиконституционная практика, только в условиях тоталитарного государства. Но главное заключается не в этом парадоксе. Главное, как можно себе представить, состоит в том, что по логике, особенно формальной, выходит, что юридически автономия чеченского и ингушского народов не [была] ликвидирована ( не уничтожена, если так позволительно выразиться, её правовая база), а действительно [была] упразднена (приостановлена) её форма практического воплощения.

На первой сессии были сформированы высшие руководящие органы государственной власти и государственного управления Чечено-Ингушской АССР – Президиум Верховного Совета ЧИАССР и Совет Министров ЧИАССР[94]. Председателем Президиума Верховного Совета ЧИАССР был избран И. А. Алмазов. Его заместителями – Е. А. Изварина и А-В. Т. Тепсаев, Секретарем — М. И. Комаров [95]. Председателем Совета Министров ЧИАССР был назначен М. Г. Гайрбеков.

Организационный комитет по Чечено-Ингушской АССР – рабочий орган, сочетавший одновременно функции высшего органа государственной власти и государственного управления, учрежденный Указом Президиума Верховного Совета РСФСР для централизованного и оперативного руководства процессами восстановления национальной автономии чеченского и ингушского народа, с избранием Верховного Совета ЧИАССР и формированием Совета Министров ЧИАССР, свои задачи и обязанности исчерпал.

С формированием легитимных институтов власти завершился процесс конституционного возрождения национальной государственности чеченского и ингушского народов. Это был исторически и политически важный рубеж в многогранных процессах национально-государственного строительства в Чечено-Ингушетии, позволяющий сделать вывод о том, что его основной итог – это политическая реабилитация чеченского и ингушского народов.

checheninfo.ru