Горькое лекарство

3 февраля 2012 г., в чеченской республиканской газете «Вести республики» была опубликована статья Т. Нахчиева «О провокационной деятельности организованной пишущей группировки (ОПГ) «Кодзоев и К». В общенациональной газете Республики Ингушетия «Сердало» 12.03.12 г. был напечатан внушительный по объему «ответ» сотрудников Ингушского НИИ гуманитарных наук им. Ч. Ахриева во главе с его директором И.А. Дахкильговым. Редакция дала ему залихватский заголовок «Истерия и наука несовместимы».

Весьма польщенный таким вниманием к скромной публикации своего фельетона со стороны целого научно-исследовательского института, Т. Нахчиев решил продолжить полемику с людьми, которые взяли на себя смелость назваться ингушскими «учеными».

Прежде всего, к сведению авторов статьи и редакции газеты «Сердало», не могу не заметить, что «истерия» – это заболевание. Если кто-то и пишет «истерия и наука несовместимы», он с таким же успехом может начертать: «бронхит и наука несовместимы». После чего автоматом получит тот же диагноз, что бравый солдат Швейк на врачебной комиссии.

Естественно, проявление болезни истерии – «истерику» (как симптом) мы усматриваем в новой выходке ОПГ «Кодзоев и К» – публикации в общенациональной газете «Сердало» безграмотного, неудобочитаемого опуса «Ответ на статью…». Фактически получен истерический «Ответ…», типологически близкий к воплю преступника, схваченного за руку на месте преступления. Тем не менее он был немедленно растиражирован в нескольких сайтах Интернета (см.: galga.ru›news/2012-03-12-1714;magas.su›…otvet-statyuprovokatsionnoi…opg…, и др.).

Однако, пользуясь случаем передаю самый сердечный привет моим коллегам по перу из журналистского цеха Ингушетии, а также ученым из дахкильговского института. «Дала аьтто бойла вайн дикачу х1уман т1ехь! Нохчийн, г1алг1айн къаьмнийн барт бохош волу стаг Дала холча х1оттавойла!»

А теперь, ниже, постараемся разобраться с содержанием «Ответа…» и заодно постараемся указать – где у наших оппонентов просто истерика, а где истерическая ложь! Предварительно приведем одно интересное определение: «Причиной истерики может стать противоречие между желанием чего-либо и невозможностью его удовлетворить. Особенно ярко это проявляется у маленьких детей. Ведь в раннем возрасте они еще не умеют управлять своими желаниями». Кажется, определение это в точку.

В отличие от наших «благоразумных» коллег по журналистскому цеху, а также авторов «Ответа…», разрывающихся «между желанием чего-либо и невозможностью его удовлетворить», мы приводим текст Ингушского НИИ гуманитарных исследований полностью (выделено курсивом), перемежая его нашими комментариями.

В республиканской газете Чечни «Вести республики» от 03.02.12 г. появилась т. н. «рецензия» на вышедший в мае 2011 г. труд отдела истории Ингушского научно-исследовательского института гуманитарных наук им. Ч. Ахриева – «История Ингушетии». В самом названии статьи «рецензента» «Т. Нахчиева» – «О провокационной деятельности организованной пишущей группировки (ОПГ) «Кодзоев и К», уже заложен механизм оскорбления авторского коллектива, который раскрывается на полную мощь уже с первых строк статьи. В газете сообщается, что в распоряжении редакции оказались рецензии и отклики профессиональных и непрофессиональных историков Чечни на «Историю Ингушетии». В связи с этим напрашивается вопрос к редактору данной газеты: к какой части историков (профессиональной или непрофессиональной) относится автор данной статьи, который прикрывается псевдонимом «Т. Нахчиев»?

В отличие от наших «оппонентов», мы не собираемся прятаться за ширмой «любителей истории» и рядиться в образ таинственного «эксперта» вроде «Т. Нахчиева». Уж если дискутировать, то дискутировать открыто. Видит Бог, мы не хотели поднимать подобные темы на страницах печати, поэтому и не отреагировали на первую статью в газете «Вести республики», тем более что автором ее является не профессионал, а ангажированный любитель, однако за ней последовала вторая, и, надо полагать, не последняя: судя по всему, маховик кампании, направленной на дискредитацию «Истории Ингушетии» и Ингушского НИИ гуманитарных наук им. Ч. Ахриева, продолжает набирать обороты. И отмалчиваться в данной ситуации было бы просто бессмысленно.

Какая «рецензия», и чем вас так перепугал «таинственный» Т.Нахчиев? В чем вообще дело-то? Вынуждены повторить наш вопрос, приведенный в прежней статье, но в другой вариации: «Дитя мое, ты, часом, умом уже повредилось?» А если говорить серьезно, то историки, писатели, журналисты и общественные деятели Чечни уже давно (начиная с 2000-х годов) и приватно, и публично обращали внимание на странные с точки зрения науки, здравого смысла и менталитета горских народов публикации и выступления в узкой части ингушской, условно говоря, историографии и публицистики. Однако негативные процессы только усиливались и привели к вызывающей по содержанию публикации школьного (!?) учебника «История ингушского народа» и к известным публикациям (с переизданиями!), извините за выражение, Идриса Абадиева (где редактором выступает Н.Кодзоев), а затем и альтернативно-скандальной, но официальной «Истории Ингушетии» ОПГ «Кодзоев и К».

Пусть их взгляды разделяет 10-20 крикунов на целую Ингушетию, это не страшно. Плохо, когда подобные вещи начинают творить государственные учреждения за наш с вами счет и в плановом порядке, да еще в общенациональном масштабе. Естественно, научные доводы на подобных людей, весьма далеких от науки, не действуют. Поэтому, господа хорошие, мы и написали всего-то фельетон, а научная рецензия уже была ранее и будет еще позже. Ждите!

Но, как мы видим, наш фельетон достиг своей цели быстрее и оказался сильнее, чем рецензия. Ведь в рецензии разбираются взгляды, а героями фельетона стали авторы с фамилиями. ОПГ «Кодзоев и К» впала в истерику именно потому, что задели лично их, а то, что раньше критиковали «Историю Ингушетии», им было до лампочки. А «мы» – Т. Нахчиев – это «группа» из двух читателей вашей своеобразной «Истории…», подарившей нам немало веселых и, одновременно, грустных минут. Да, мы не историки, но у нас еще есть шанс ими стать. А вот вы, господа, в том числе и «и др.», поверьте нам, никогда уже историками не станете.

Вернемся к коллективному Т. Нахчиеву. Вам нужны фамилии? Пожалуйста – Т. Надуев и Х. Чихаев. Один – историк, другой – филолог и, честно сказать, опыта у нас еще маловато. Публикуемся то там, то здесь, чаще в Интернете и под ником. То, что мы узнали о вас и вашей «Истории…» нам показалось любопытным для написания статьи непременно в жанре фельетона. Подключили ребят в Москве, чтобы иметь материалы из РГПБ, например труды того же Н.Ф Яковлева или Н.А. Генко. Сочтете нас «ангажированными любителями», мы не будем в претензии, но заодно расскажите читателям, кем и чем мы ангажированы, в отличие от вас – профессиональных любителей лжеистории.

Еще раз русским языком вам объясняем, что все отклики, пришедшие в редакцию газеты «Вести республики» по поводу вашей «Истории…», как от профессиональных, так и непрофессиональных историков мы посмотрели. Но их не опубликуешь в газете. Здесь нужна целая книга. Но не реагировать на столь явные прорехи «исторического нарратива(!?)» в «Истории Ингушетии» также было невозможно. И, видит Аллах, что мы, не являясь даже сотрудниками редакции, желая избежать кампанейщины, ограничились написанием несложного фельетона, памятуя о том, что смех – могучее оружие против косности и невежества. Как говорится, по мощам и елей!

Употребляемая лексика, оскорбительный тон и грубая фальсификация многих фактов из «Истории Ингушетии», содержащиеся в упомянутой статье, вынуждают нас ответить, говоря словами анонима, на данный «опус», потому что слишком серьезные вопросы вынесены на всеобщее обсуждение – дружба и братство наших народов.

Столь резко отрицательное восприятие исторического нарратива, как и преувеличение социальной «опасности» данного издания, свидетельствует о том, что самозваные «критики» в лице «Т. Нахчиева» и иже с ним, сделавшие невольную рекламу нашему скромному научному труду, по достоинству оценили его сильные стороны, а потому и не смогли промолчать.

Надо отметить, что вся статья буквально пестрит такими выражениями, как: «псевдонаучный блеф», «псевдоисторический труд», «откровенные провокаторы», «лингвистико-жульнические курбеты», «бред авторов» и т.д. Спрашивается, где научная этика дискуссии (где традиционный эздел)?

Ах, какие наши оппоненты щирые патриоты. Как только наши герои фельетона получили по портрету, так сразу заголосили что-то о «дружбе и братстве». И как, если не «жульническим курбетом», можно назвать вашу пустую фразеологию, типа: «самозваные «критики» в лице «Т. Нахчиева» и иже с ним, сделавшие невольную рекламу нашему скромному научному труду, по достоинству оценили его сильные стороны, а потому и не смогли промолчать…». Вы же, «и др.» так и не нашли сколь-нибудь весомого опровержения перечисленным нашим «выражениям», если не считать апелляции к «эздел». Эздел вашей ОПГ «Кодзоев и К», как полагаем, находится в книге «Эздел. Формула земной и вечной жизни» некоего Идриса Абадиева. Кстати, не эта ли книга явилась первоисточником всей вашей «концепции» и «нарратива»? Что же вы не поблагодарили своего духовного наставника? Поскромничали?

«Критик» «Т. Нахчиев» до предела возмущен тем «преступлением», что под напутственным словом Ю-Б.Б. Евкурова стоит подпись «Президент Республики Ингушетия», хотя с 1 января 2011 г. руководитель Республики Ингушетия официально именуется «Глава Республики Ингушетия». Ну, спрашивается, какой тут криминал? Между тем, на 470 странице «Истории Ингушетии», где помещена фотография Ю-Б.Б. Евкурова, черным по белому указано, что с 2011 г. должность руководителя Республики Ингушетия именуется «Глава Республики Ингушетия». Напутственное слово Ю-Б.Б. Евкурова поступило в институт из администрации президента на официальном бланке еще в конце 2010 г. Редакция, естественно, не стала вносить никаких корректив, тем более, что между этими надписями нет никакой существенной разницы: всем и так понятно, что Ю-Б.Б. Евкуров – это руководитель Республики Ингушетия, независимо от того, как именуется его должность. Разве так важно, что именно в этот момент, когда вышла книга, он уже был «Главой», а не «Президентом»? К слову сказать, в народе его должность до сих пор именуют «Президентом» – к новым наименованиям не так быстро привыкают.

Между прочим, авторы из ОПГ «Кодзоев и К» – госслужащие, а задают странные вопросы, да еще оправдываются, ну, совсем, как дети. Так что делать нам – читателям, вначале первую страницу читать о Ю.-Б.Б. Евкурове, как о президенте, а затем переходить на стр.470, где он – «Глава Республики». Может вы запишете свое объяснение в качестве аудиозаписи и приложите DVD к «Истории…». А может, все-таки, лучше было в Конституцию РИ пару раз заглянуть.

Начав «анализ» «Введения», Т. Нахчиев уже предстает в образе «знатока» географии и обращает особое внимание читателя на якобы полное незнание авторами географии Северного Кавказа и, в частности, на то, что они «не знают, где оная Ингушетия имеет место находиться и с кем она граничит». Так вот, специально для «географа» поясняем, что в тексте речь идет о географическом понятии Ингушетия, а не о ее принятых на сегодняшний день условных административно-территориальных границах, которые, как известно, претерпевали разные изменения и еще окончательно не определены в силу не менее известных политических обстоятельств, и упрек в незнании географии, тем более когда речь идет о западных границах Ингушетии, к которым «знаток географии» из Грозного не имеет никакого отношения, надо рассматривать как проявление тех самых «братской любви и привязанности», основанных на хорошем знании «болевых точек» ингушского народа.

Нет уж, давайте называть вещи своими именами, что вы там про себя, в тряпочку, имели в виду, нас не касается. Нам важно, что мы в настоящий момент читаем несусветную глупость. Даже если западные и восточные, кстати, границы республики будут восстановлены в известном вам и нам формате 1934 г., то и в этом случае Ингушетия не попадает в Центральную часть Кавказа. И бить на жалость не надо, география есть география.

Теперь, что касается проявлений братской любви и привязанности. Она, слава Аллаху, есть, была и будет, пока будут существовать два наших народа. Но у вас-то – организация по другой части, больше по разжиганию ненависти между двумя народами.

Поэтому, не будем специально останавливаться на «доказательствах» очевидного, лишь приведем две цитаты «по поводу». Автор первой из них – известный археолог Е.И. Крупнов, который в своем фундаментальном труде «Средневековая Ингушетия» (М., 1971) отмечает: «…простирается Ингушетия с севера на юг в центральной части Северного Кавказа. На севере она граничит с Кабардино-Балкарской АССР, на юге Кавказский хребет отделяет ее от Грузинской ССР, на западе Ингушетия соприкасается по р. Терек с Северо-Осетинской АССР, наконец, с востока по р. Фортанге к ней примыкают районы, населенные чеченцами» (С. 11). Это исторические границы Ингушетии, которые существовали до депортации ингушей и чеченцев в 1944 г. И современный узкий «Моздокский коридор» («наследие сталинских реформ») не является препятствием для тесных географических, социально-экономических и культурных связей Ингушетии с Кабардино-Балкарией, с народами которой ингуши на протяжении столетий соседствуют, дружат и роднятся. Однако мы можем привести и современную цитату, принадлежащую бывшему президенту Республики Ингушетия, доктору философских наук, генерал-лейтенанту М.М. Зязикову, кстати, признанному указанным «Т. Нахчиевым» положительным автором, раскрывающим «подлинную культуру ингушского народа», в отличие от «провокаторов – авторов «Истории Ингушетии». Так вот, М.М. Зязиков пишет: «Ингушетия – удивительно красивый край, расположенный в центральной части северных склонов предгорья Большого Кавказского хребта. На севере и западе Республика Ингушетия соседствует с Республикой Северная Осетия – Алания, Кабардино-Балкарской Республикой, на востоке – с Чеченской Республикой, на юге Главного Кавказского хребта граница проходит с Грузией». (Традиционная культура ингушей: история и современность. Ростов-на-Дону, 2004. С. 34). Трудно не согласиться с авторитетным и осведомленным автором.

Ей-богу, не знаем – смеяться нам или плакать? И эти люди упрекают нас в том, что предыдущая наша «вся статья буквально пестрит такими выражениями, как: «псевдонаучный блеф», «псевдоисторический труд», «откровенные провокаторы», «лингвистико-жульнические курбеты», «бред авторов» и т.д.». Вот вы привели нам две цитаты (Крупнов Е.И., Зязиков М.М), так поясните – они каким-то образом изменили существующее географическое положение современной Ингушетии? Оно что – меняется в соответствии с теми или иными цитатами? Может, все-таки есть какие-то научные критерии? Что же касается исторических границ, чья бы корова мычала…

Вы, в укор нам, приводите «свидетельство» даже неугодного вам экс-президента М.Зязикова. Так ведь такие, как вы, и «подставили» его, в конечном счете. А разве не из вашей компании происходят горе-историки, подставившие другого экс-президента, Р.Аушева, с названием аланской столицы «Магас»? А кто у нас перелицевал родовое знамя князей Мударовых (бывших владетелей сами знаете чего и кого) в государственный флаг Ингушетии? В этом, конечно, есть особый стеб.

Уже на слуху, что историки Ингушского НИИ гуманитарных наук предлагают отметить юбилейную дату – 200-летие основания Назрани чеченцами и кабардинцами во главе с Мухаммад-Хаджи на своих исторических землях и первоначальное принятие ислама плоскостными галгаями. Зачем нужны Ингушетии враги, когда есть ОПГ «Кодзоев и К»?

На странице 135 «Истории Ингушетии» приведена фотография средневекового ингушского воина. «Т. Нахчиев» пишет, что это иллюстрация из книги Я. Ахмадова, в которой она подписана как «Чеченец в панцирном вооружении». Последний якобы приобрел ее у ингушского археолога Д. Чахкиева. Нам предоставил эту фотографию краевед-архивист Б. Д. Газиков. Она хранится в Государственном музее Грузии в альбоме Ермакова. На фотографии была подпись «Кистин». Я. Ахмадов заменил подпись по своему усмотрению. Нами вместо слова «кистин» поставлено слово «ингуш», т. к. в грузинских и во многих российских источниках этот этноним традиционно соотносят с ингушами.

А с какого испуга родилось: «якобы приобрел». Неужели с дуба кто-нибудь из вас упал? Оружиевед Д. Чахкиев правильно атрибутировал упомянутое фото по той еще причине, что Ермаков снимал его для одного из своих альбомов, посвященных типам жителей Грузии. А «кистинами» Грузии были жители Панкисского ущелья Кахетии и верховьев Аргуна (в частности, мялхинцы, входившие тогда в Тионетский уезд Тифлисской губернии), являвшиеся этническими чеченцами. Если быть точным, это фото чеченца из Панкиси (они заселили ущелье минимум в ХVШ –40-х гг. Х1Х в.) еще и потому, что на нем панцирь грузинского, а не вайнахского типа, не говоря уже об оружии. Чеченцы и ингуши Терской области имели другой тип кольчуги и оружия. Но авторы статьи – самые умные и самые крутые, как они напишут, то и будет правдой!

«Критик» нас также упрекает в том, что мы приписали художнику Джапаридзе У.М. картину под названием «Комендант Кизляра Фрауендорф награждает ингушских делегатов». Здесь уже «Т. Нахчиев» выступает как искусствовед и заявляет, что Джапаридзе «ничего подобного в своей жизни не писал». Фотография картины Джапаридзе У.М. именно под приведенным названием хранится в Государственном объединенном краеведческом музее г. Ставрополя им. Г.Н. Прозрителева и Г. К. Праве. Картина же писалась художником в 20-х гг. ХХ в. Предлагаем «критику» все свои вопросы, связанные с данной картиной, адресовать сотрудникам этого музея.

Если бы в вашей так называемой «Истории…» репродукция была аннотирована подобным образом, с соответствующей ссылкой, мы так бы и поступили, т.е. адресовали бы претензии к музею. Но, извините, ваш очередной курбет опять закончился шумным падением в лужу. После выхода «Ответа…», пытаясь найти вам хоть какое-то оправдание, мы обратились в Ставропольский государственный историко-культурный музей имени Г.Н. Прозрителева и Г.К. Праве с соответствующей просьбой и получили разъяснение, что ничего подобного ни в экспозиции, ни в хранилище у них нет. И это понятно, ибо не надо быть искусствоведом, чтобы видеть, что эту картину не писала рука Учи Малакиевича, а уж, тем более, в годы его юношества. Художник родился в 1906 году. Поэтому, будьте добры, объяснитесь с читателем.

К списку подобных «несуразностей» авторов «Истории Ингушетии» «критик» добавил подпись под картиной художника XIX в.

А.Н. Грузинского «Переселение горцев». Как считает наш «критик-искусствовед», она имеет другое название: «Оставление горцами аула при приближении русских войск». Как нам известно, эта картина имеет два названия: «Оставление горцами аула при приближении русских войск» и «Переселение горцев». Именно под вторым названием картина вывозилась на выставку в Вену. Писалась она в 1865-1872 гг., когда происходило переселение горцев в Турцию. Под этим названием – «Переселение горцев в Турцию» – и была помещена иллюстрация этой картины в «Истории Ингушетии». Также под этим названием эта иллюстрация была опубликована ранее в книге историка М.М. Базоркина «История происхождения ингушей» (Нальчик, 2002), в разделе, посвященном выселению горцев в Турцию.

Уважаемые «искусствоведы-историки», если не уважаете себя, то уважайте хотя бы своих читателей!

А теперь о картине П.Н. Грузинского, имеющей единственное название – «Оставление горцами аулов при приближении русских войск». Она была начата в 1865 г. и представлена автором, под этим самым названием, в Академию художеств в 1872 г., за что мастер получил звание академика. И, внимание! Именно под авторским названием художник отправил ее на выставку в Вену в 1873 г. И никогда П.Н. Грузинский не менял ее названия. А то, что кто-то, самочинно, изменил авторское название картины (в газетах ее порой называли «Переселение горцев Кавказа») то это другая история, которая к нашему с вами вопросу не имеет никакого отношения.

Возмущение «Т. Нахчиева» вызвала подпись к изображению фигуры бронзового орла из башенного поселения Аьрзи (наименование которого в переводе на русский язык также означает «орел»), приведенному на с. 93 «Истории Ингушетии». Взбудораженный непонятно чем, «Т. Нахчиев» предстает уже в новом образе – «эксперта-орнитолога», и самым оскорбительным слогом начинает объяснять авторам, что “орел из Аьрзи”, изображение которого вынесено на обложку книги, вовсе не орел, а бронзовая фигура ястреба, мол «это мог бы объяснить маститым авторам любой ингушский мальчишка». Более того, и его изготовление относится, оказывается, не к 105 г. хиджры, как указано авторами «Истории Ингушетии» на с. 93, а, «согласно мнению специалистов Эрмитажа (где хранится артефакт) – к 189 г. хиджры».

Нетрудно догадаться, где наш «орнитолог», «разгадавший ястребиную сущность» ингушского орла, откопал данную дату (189 г. х.). Он ее, судя по всему, нашел в Интернете http://www.hermitagemuseum.org/html_ru/03/hm3_5_5b.html. Кстати, на странице, приведенной в этой ссылке, бронзовая фигура названа «орлом», а не «ястребом». В коллекции «Культура и искусство народов Востока» Эрмитажа, в которой представлена эта бронзовая фигура, она также именуется «орлом». Чах Ахриев, впервые сообщивший о ней в 1875 г., также называет указанную фигуру «орлом» (Ахриев Ч. Ингуши. Их предания, верования и поверья // ССКГ. Вып. VIII, отд. 1. Тифлис, 1875. С. 1). И во всех исследованиях она именуется именно так.

Приведенную же в «Истории Ингушетии» ссылку, по поводу датировки и названия бронзовой фигуры, «Т. Нахчиев» не удосужился посмотреть. Арабский текст на туловище орла, в котором приведена дата 105 г. х., переведен на русский язык одним из ведущих востоковедов Советского Союза М.М. Дьяконовым, который, кстати, эту фигуру также называет «орлом». (Дьяконов М.М. Арабская надпись на бронзовом орле из собрания Государственного Эрмитажа // Эпиграфика Востока. IV. М.-Л., 1951. С. 25). Со времени публикации статьи М.М. Дьяконова (в 1951 г.) не опроверг его, не предложил другой перевод надписи. Может быть, «Т. Нахчиев» возьмется за это дело? А заодно также докажет (не пустословием, а аргументами), что это действительно ястреб, а не орел? И, по сути, что изменится, если этого орла назвать «ястребом»? Почему именно это так заело нашего «критика»? Надо полагать, что тут какой-то особенный подтекст… Ну, что же, оставим это на совести «нахчиевых».

Честно говоря, нам многое непонятно в приведенной выше эскападе. Что же такое важное мы затронули? С чего бы такая истерика, крик, слезы? Вот, смотрите, что мы написали в своем первом фельетоне: «Кстати, орел из Арзи», вынесенный на обложку книги, не орел, а бронзовая фигура ястреба (это мог бы объяснить маститым авторам любой ингушский мальчишка). И его изготовление относится не к 105 г. хиджры, как нас уверяют историки на стр.93, а, согласно мнению специалистов Эрмитажа (где хранится артефакт), к 189 г. хиджры». Все.

На этого «орла» мы и внимания не обратили бы, если бы этот образец восточной пластики VШ в. из Ирака не был бы помещен на обложку «Истории Ингушетии». Своим замечанием мы хотели указать на широко известное обстоятельство, что если на заборе написано крупными буквами что-то, это не всегда соответствует истине. Мы понимаем, что нашим авторам разницы нет – орел или ястреб, лошадь или осел, 105 г.х. или 189 г.х. Раз написано на заборе, так оно и есть. Никаких сомнений!

Спасибо вам за ценное методическое указание, господа профессионалы из отдела истории Ингушского НИИ гуманитарных наук им. Ч. Ахриева! Век будем помнить вашу науку.

«Критик Т. Нахчиев» затрагивает в статье вопрос кобанской культуры, выхватывая отрывок из «Введения». Прочитал бы параграф 4 главы 1 о племенах кобанской культуры. Там же имеются и ссылки. И не было бы никаких вопросов.

Увы, прочитали мы и «Введение», и параграф 4 из главы 1. И этого наказания мы вам не простим. Количество вопросов только увеличилось. Но вам их зададут более подготовленные лица.

Что же касается ингушского нартского эпоса, то где и в каком сказании «критик» обнаружил осетинский термин «ахсартагат» (означающий в переводе «храбрейший»)? В ингушском обществе в Санибанском ущелье находится древний ингушский храм Саниба-Ерда. Там же находятся древние склепы, которые современные, уже осетинские насельники ущелья называют «нартскими» или «ингушскими». Не случайно Чах Ахриев, первый записавший ингушские нартские сказания, разделяет нартов, живших в «Галгайском ущелье» и в Санибе, и орстхойцев (орштхойцев), живших у «реки Фортона». (См. Ахриев Ч. Несколько слов о героях в ингушских сказаниях // ССКГ. Вып. IV. Отд. II. Тифлис, 1870. С. 1-33; Его же: Ингуши. Их предания, верования и поверья // ССКГ. Вып. VIII. Отд. 1. С. 1-40). Чах Ахриев также отмечает, что местом действий, как орстхойцев, так и нартов, является Галгаевское ущелье и Санаби (Саниба). (См. Ахриев Ч. «Несколько слов о героях в ингушских сказаниях»).

Что-то наши оппоненты ушли от темы. С какой стати некогда нахское общество в Санибском ущелье стало вдруг ингушским? А когда сформировались ингуши как народ? Только без фантазий: с указанием, из каких обществ, аулов и кто конкретно? Если что-то подзабыли, можем и напомнить. А кто такие нарт-ахсартагат/эрхустой/орстхой? Почему у нахских героев такая странная ономастика? Сюда не надо примешивать реальных арштхойцев/орстхойцев – «чеченское племя карабулаков», сложившихся не ранее конца ХVП (арштинцы, бальсунцы, карабулаки) и второй половины ХVШ в. (плоскостные карабулаки) из конкретных галанчожских фамилий, как говорится с адресами и именами. Это вопросы, кстати, ко всем исследователям северокавказского нартского эпоса, а не только к дахкильговым и иже с ними, вдруг позабывшим, что нарт-орстхойский эпос иначе, как эпосом вайнахов, до последнего времени не называли.

Однако наши оппоненты угодили в странную компанию – вопросами, как мы понимаем к Т.Нахчиеву, задается целый д.ф.н., профессор И.А.Дахкильгов. Тот самый, которого злые языки тщетно обвиняют в продолжающейся уже много лет краже фольклорных произведений чеченцев. Говорят даже, что в пылу увлечения он переводил на народный ингушский «штиль» стихи конкретных авторов и объявлял их фольклорными. Например, тексты, написанные гекзаметром. А может, это тот И.А.Дахкильгов, о котором благороднейший Халид Ошаев в свое время был вынужден сказать, что для И.А. «этика работника науки – ничто».

Особую агрессивность вызывает у «Т. Нахчиева» термин «древнеингушские племена». «Между тем, – отмечает «критик», – авторы I тома «Истории Чечни с древнейших времен до наших дней» (Грозный, 2006) в своих текстах вплоть до XV в. преимущественно использовали этнонимы «нахи» и «вайнахи», а не «чеченцы» и т.д. В этом отрывке ключевое слово «преимущественно». Да, действительно, авторы «Истории Чечни» очень часто используют термины «нахи» и «вайнахи», но так ловко, чтобы всем было ясно, что речь идет именно о чеченцах. Приведем лишь один пример из «Истории Чечни». Авторы пишут (без всякой аргументации, не приводя ни одного доказательства, ни одной ссылки на документы или исследования), что «на всей территории древней Чечни формируется общность народа, состоящая из двух союзов племен. Первый союз известен (кому известен? – Авт.) под названием «ламчуьра нах» (горные нахи, горцы). Эти племена жили в верховьях Терека, Кистинки, Армхи, Ассы, Сунжи, Фортанги, Аргуна, Хулхулау, Аксая и других рек, то есть во всей предгорной и горной части Чечни». («История Чечни…» Т. 1. Грозный, 2008. С. 79). Оказывается, ни много, ни мало, что верховья рек Терека, Кистинки, Армхи, Ассы, Сунжи, Фортанги и т.д. – это все горная часть Чечни!

Далее авторы «Истории Чечни» продолжают: «Второй союз племен – “Арара нах” («равнинные нахи»), “охьара нах” (живущие на равнине). Эти племена жили в бассейнах среднего и нижнего течений вышеназванных рек. За ними и по сегодняшний день закрепился этноним “нохчий”, а за горцами – “ламарой”. Люди этих союзов говорили на одном языке, получившем название “нахский язык”».

Оказывается, люди, жившие «в бассейнах среднего и нижнего течений вышеназванных рек» (Терека, Кистинки, Армхи, Ассы, Сунжи, Фортанги и т.д.) называются сегодня «нохчий»! А все они говорили на языке, получившем название «нахский язык»! На самом же деле, не только ингушей, но даже нахов, по мнению «критиков», в помине не было и нет, есть только «нахчийцы» – западные и восточные. (См. Умхаев Х. Историческое мифотворчество // Вести республики. 14.10.2011).