Нахские праздники и культовые обряды

Как и многие древние народы, наши предки в давние времена обожествляли солнце. Для исторических нахов восход солнца был явлением чуда, изгоняющим тьму и их ночные страхи. Утреннее торжественно-величавое появление на небе дневного светила, пробуждающее людей и природу, было для наших предков высшим понятием могущества. Среди множества больших и малых божеств и идолов, которым поклонялись нахи-язычники, божественность солнца, по убеждениям древних, выделялось явностью силы, которой это светило обладало. Задумчивый взгляд горца на земле и выше не находил более значительного и могучего объекта для поклонения, чем солнце, обладающее вечной и благодающей мощью. Всякая деятельность средневековых нахов зависела от небесного светилы, и оно определяло ритм их жизни. Чрезмерность солнечных дней и их недостаточность вызывали большие неприятности и даже беды для людей. И этим прямым, непосредственным влиянием дневного светила на жизнь и быт людей можно объяснить культ солнца у многих народов.

Столетиями наблюдая за движением солнечного диска, наши предки установили, что ход солнца, его отдаление или приближение к земле имеют прямое отношение к изменениям в природе. И древние нахи сделали соответствующие выводы относительно зависимости окружающей их природы от движения ближайшей к земле звезды. Так в давние времена нахи составили неписанный солнечный календарь, имеющий четкие начальные, промежуточные и завершающий год даты, а также определение времен года и названий месяцев.

Автор весьма благодарен покойной Мадаевой З.А., книга которой под названием «Народные календарные праздники вайнахов» очень помогла мне при работе над данной статьей. Спешу сообщить читателю, что все названия месяцев и обрядов, а также структура нахского солнечного календаря взяты мною из книги Мадаевой ЗА.

Согласно годичному циклу движения солнца, наши предки подразделяли год на 2 части - аьхкенан зама (летнее время) и 1аьнан зама (зимнее время). По древнему преданию в период летнего солнцестояния солнце «гостило дома» 2-3 недели, а во время зимнего солнцестояния - 3 дня и 3 ночи. С делением года на 2 периода было связано и народное представление о двух мирах: «маьлхидуьне» - солнечный мир, в котором светит солнце и «бухара дуьне» - тот свет, мир мертвых. Тот свет, по убеждению древних нахов находился там, где садилось солнце. У наших предков было устойчивое поверье, что летом и днем солнце освещает наш мир и дарит всему живому на земле устойчивость и прочность и даже саму жизнь (растительному миру).Зимой и ночью же считалось, что солнце светит мертвым. Отсюда нахами делался вывод, что когда в мире живых лето, в мире мертвых зима и наоборот.

Периоды зимнего и летнего солнцестояний отмечались нашими предками торжественными языческо-магическими обрядами. В дни солнцестояния повсеместно происходили общественные жертвоприношения солнцу -мекха маьлха саг1а - зерновые пожертвования солнцу, которые предполагали оказание помощи солнцу в его благополучном выходе из «летнего» или «зимнего» домов. В нахских обществах по случаю праздника выхода солнца из «дома» (летнего или зимнего) устраивались застолья с обилием разнообразной пищи. Был обычай в эти праздничные дни раздавать соседям и особенно сиротам и нуждающимся мяса забитых по случаю праздника животных и круглых солнцеподобных хлебов.

Так как Новый год у наших предков начинался с «рождения» зимнего солнца, то и праздновался он в месяц Наджигонцхой (Мадаева З.А.с.11), в первый месяц года по нахскому солнечному календарю. Молодежь возводила снежную крепость, символ зимнего солнечного дома. И эту крепость необходимо было разрушить именно в тот день, когда солнце «входило в свой зимний до», то есть, в первый день зимнего солнцестояния.

Красочно описан Мадаевой З.А. обряд «взятия снежной крепости», предшествующий наступлению Нового года по нахскому календарю. С большой радостью и ликованием молодые нахи и детвора снежными ядрами разрушали снежную крепость, «помогая» этим действием выбраться солнцу из «зимнего дома» и вернуться к живому миру, к людям. Далее исследователь вайнахских праздников и обрядов Мадаева весьма художественно рисует встречу древними нахами Нового года. После «взятия» зимней крепости, на ее развалинах молодые люди устанавливали укороченный, примерно до 2х метров дубовый ствол с ветками и высохшими листьями. Этот ствол укрепляли в вертикальном положении, обложив его основание толстыми сухими прошлогодними ветками, которые сверху засыпали также сухими листьями. Ветки самого дубового ствола увешивали дарами уходящего года, специально припасенными для этого случая - орехами, грушами, яблоками, виноградом, колосьями зерновых и хлебными бубликами. Ну чем новогодняя елка-дуб наших предков была хуже современной новогодней елки? На вершину дубового ствола ставили несколько зажженных свеч, и местный жрец произносил молитву. Жрец, а вместе с ними все собравшиеся вокруг ритуального дубового ствола обращались к персонажу Пура-нана (Мать мерзлоты), которая почиталась как божество, чтобы она не сердилась и не насылала на общество зимнюю стужу и болезни людям и животным. После молитвы старшие подавали детям разрешительный знак и детвора быстро расхватывала висящие на ветках новогоднего дуба угощения-подарки. Детские налеты на подвешенные подарки раскачивали вертикально установленный ствол и зажженные свечи с его верхушки падали на сухие листья и ветки вокруг дубового ствола. От горящих свеч загорались сухие листья и ветки, а через некоторое время пламя огня перекидывалось и на сухой дуб-«елку». После возгорания ствола, сопровождаемого радостными криками окружающих его взрослых и детей, в огонь добавляли жертвенное топленное масло и колосья зерновых. Пожирая эти «жертвы» новогодний костер вспыхивал с яростью дикого зверя. Люди не выдерживая натиска огня, отходили от него на безопасное расстояние, и жрец возносил очередную молитву. На этот раз он молился отцу зимы - доброму началу, с просьбой вступить в свои зимние права и уберечь людей от несчастий. От этого новогоднего огня, который почитался священным, древние нахи уносили в свои дома угольки и зажигали у себя новые костры обновления и надежды. Новое солнце и новый огонь вселяли в наших предков уверенность в будущее.

Празднуя в дни зимнего солнцестояния наступление нового года, нахи надеялись на счастливую сытую жизнь. В этот первый зимний месяц года мужчины занимались рубкой леса, уходом за скотом. Нахские женщины в зимние месяцы пряли шерсть, ткали сукно,изготавливали одежду для семьи и конечно занимались детьми.

Празднование выхода солнца из «зимнего дома» плавно переходило в торжества по случаю наступления нового года - керла шо. От вышеописанного праздничного дуба, символически сожженного в честь нового солнца, в каждый дом несли угольки и, как было сказано ранее, в домах нахов зажигались новые очаги. Для поддержания этого огня заранее на корню сушили дубы. И на празднование Нового года эти уже высохшие дубовые бревна, очищенные от веток, клали одним концом в домашний очаг. Сожжение фруктовых деревьев у наших предков считалось большим грехом. Когда у кого-либо в поселении бревно дуба сгорало до тех размеров, что ствол дерева входил в дом и хозяева дома закрывали входную дверь, в гости к ним стучались соседи. Они поздравляли хозяев с Новым годом и по их приглашению усаживались за праздничный стол. Гостям ставились всевозможные угощения - свежевыпеченный на новом огне хлеб, мясо, сыр и хмельные напитки ниха и куо. Горящие новогодние стволы дубов служили объектом еще одного магического обряда древних нахов. Через стволы этих горящих новогодних дубов с большим усердием перепрыгивали и взрослые, и дети в надежде уберечься в наступившем году от беды и порчи. Этот обряд перепрыгивания через огонь восходил к древней магии «очищения огнем» и был распространен по всему Кавказу и даже за пределами наших краев. В новогоднюю ночь люди готовились к борьбе с нечистой силой, потому что бытовало поверье в нахских обществах, что именно в эту ночь нечисть набирается наибольшей силы. Наши предки после заката солнца в эти праздничные новогодние дни не выпускали из дома детей и молодых снох, боясь, что те упадут в грязном месте, то есть там, где может находиться нечистая сила. В жилых помещениях и в хлевах по углам раскладывали железные предметы и ветки шиповника, являющиеся символами устрашения темных сил. После новогодней ночи, проведенной за обильным столом в еде и употреблении мельных напитков, наступало утро нового года. Но это утро по поверью суеверных нахов, могло принести большие неожиданности: наши предки были подвержены опасениям магии «первой встречи». Благополучие человека в новом году зависело, по мнению нахов, от качеств человека, который первым в новом году приходил в гости или встречался вне дома. Если первым посетителем или встречным человеком оказывался «беркате стаг» -благодатный человек - за благополучие в течение наступившего года можно было не беспокоиться.

По истечению месяца Наджигонцхой вступал в свои права второй месяц года - Мархин бутт (месяц поста). Некоторые нахские общества, живущие в непосредственном соседстве с христианизированной Грузией, видимо приняли от грузин поверхностное христианство, что выражалось по данным историков, в соблюдении нашими предками семидневного поста и ношении некоторыми нахами маленьких медных византийских крестов на шее. Немногочисленные горные нахские общества имели и христианские храмы, развалины некоторых из них сохранились до наших дней. Посещались эти христианские храмы темными горцами-язычниками не от избытка религиозных чувств, а, по всей видимости, из-за погоды.

Накануне праздника дня весеннего равноденствия дети, как и перед новым годом, ходили по своему селу и поздравляли взрослых с праздником. За эти поздравления в каждом доме для детей были приготовлены подарки в виде орехов, яблок, вареных яиц и круглых солнцеподобных хлебцов. В конце дня радостные и возбужденные дети делили между собой подарки сельчан. К вечеру праздничного дня разжигались считающиеся магическими костры, которые символизировали солнце. И вновь, как и вдень празднования Нового года, дети и взрослые исполняли обряд «очищения огнем», весело и шумно перепрыгивая через костры.

По истечению трех суток после дня весеннего равноденствия наступало время выхода плуга в поле. Для проведения первой борозды в этот день выбирался ловкий и удачливый в жизни пахарь. Так как «день выхода плуга» был особый праздник, первая вспашка проходила после благословения жреца и его молитвы. В малолюдных обществах, при отсутствии жреца, его функции обычно выполнял местный старейшина. В своих молитвах жрец, а вслед за ним и участники пахоты молились верховному божеству Деле и Елте (покровителю хлебов), прося у них хорошей весны и дружных всходов зерновых. При вспашке первой борозды производили и ритуальный сев зерна. Затем, после завершения символической пахоты «первая борозда» и ритуального сева начинался двухдневный праздник. Вся лучшая еда и напитки выносились на общественный стол и всякий желающий в эти дни ел и пил, радуясь наступающей весне.

После празднования дня «выхода плуга» через 2-З недели, когда появлялись всходы зерна, посеянного при ритуальном севе, приступали к основной пахоте и севу. Изголодавшиеся за долгие зимние дни по работе, наши предки за время весенней пахоты и сева проливали сто потов, но были довольны этой своей жизнью.

Лень очень порицалась нахами. О благе труда и вреде лени говорят многие древние нахские пословицы и поговорки. Здесь Мадаева З.А. приводит старинные нахские пословицы и поговорки, осуждающие лень и безделье:

«Кто бегает летом от дождя, зимой бегает от снега»

«Летом поленишься - зимой помучаешься»

«Потеряешь один день летом, будешь голодать двенадцать дней зимой»

«У кого не «кипел» летом мозг, у того не будет кипеть зимой котел»

«Того, кто не работал летом, зима заставляет носить себя на спине»

«Разговорами не наполнишь кувшин»

«Кто не бережет летом шерсть, зимой заморозит ноги».

После завершения посевных работ наступал четвертый по счету месяц года Тушоли бутт. Месяцу Тушоли, олицетворяющему в представлении древних нахов богиню плодородия и деторождения, Мадаева З.А. уделила особое внимание и несколько страниц текста своей книги (с.46-51). Мадаева в завершении своего рассказа о божестве Тушоли указывает, что в 1881 году мусульманским духовенством был запрещен культ Тушоли. В сознании нахов богиня Тушоли почиталась как покровительница плодородия и весны. Символом богини Тушоли являлась прилетающая в этом месяце священная для нахов того времени птица удод. Начало этого месяца сопровождалось большими торжествами и весельем. Ко дню праздника Тушоли в каждом нахском доме хозяйка готовила обрядовые лепешки - три круглые и одну треугольную. В этот день самостоятельный хозяин обязан был забить овцу или козу, причем часть жертвенного мяса и угощения приносились в святилище Тушоли. В этом святом и почитаемом древним обществом месте одетый во все белое жрец освящал приношения и молился, прося у Тушоли урожай и благоденствие нашим предкам. Деревянные кубки и ковши наполнялись хмельными напитками ниха и куо и начиналось пиршество. Жрец с пожизненным статусом в этот день приносил из дома в святилище байракх (хоругвь) и идол богини. Идол Тушоли ставили в святилище за специальной занавеской. Этот переносной идол Тушоли в виде женской фигуры изготовлялся из дерева, но в некоторых горных обществах были и каменные образы Тушоли. Священная хоругвь-байракх представляла собой матерчатое полотнище, натянутое на четырехгранное древко, на вершине которого устанавливалось изображение бараньей головы, сделанное из гнутого железа. Над изображением бараньей головы были укреплены три звонких колокольчика, своим звоном при переносе байракх в святилище Тушоли сообщающие обществу о предстоящих праздничных торжествах.

В день Тушоли одной из важных функций жреца было гадание. Накануне праздника Тушоли еще с вечера в святилище приходили молодые девушки и женщины, в надежде с помощью жреца выведать у идола Тушоли свое будущее. Для гадания жрец выносил из святилища идол Тушоли, при этом действии и в других случаях лицезреть богиню имел право только священнослужитель, для простых смертных было воспрещено смотреть на Тушоли. Даже нечаянно брошенный взгляд на богиню считал святотатством. Помимо личностных гаданий, жрец по поведению богини мог предсказывать и другие события, могущие серьезно повлиять на жизнь и благополучие общества в целом. Если Тушоли, по мнению жреца сердилась и вообще проявляла свое неудовольствие, сельчане тотчас же по знаку священнослужителя в страхе бежали в поля и затаптывали часть посевов, стараясь этим актом смягчить гаев капризной богини.

Да, наши предки в те давние времена были божьими детьми, еще не нашедшими истинного Бога. Иначе нельзя объяснить обращение женщин к Тушоли, как к «божьей дочери». Женщины молились Тушоли со словами: «Мы просим у тебя, а ты проси у Бога". Этот деревянный идол в форме женской фигуры почитался как покровитель плодородия и материнства. И к этому идолу нахские женщины обращались с такими просьбами: «Тушоли, мы почитаем твой день, явились к тебе и просим твоей благодати. Подари не родившим детей, а родившихся сохрани и от болезней обереги. Дай нам урожай обильный, дождь своевременный и солнце яркое!».

Был в день Тушоли обязательный для всех обычай: каждый идущий на праздник приносил в жертву богине веточку дерева, которую он должен был оставить у святилища. И никто не убирал эти кучи веток, пока они сами не сгнивали. Считается, что культ богини Тушоли имеет урартские (тейшебаини) и хеттские корни. Некоторые исследователи кавказских обрядов, например Л.П.Семенов находит явные параллели в функциях кавказской Тушоли и двух других древних богинь - вавилонской богини Иштар и фригийской богини Кибелы. Профессор А.А. Захаров отмечает сходство кавказского божества Тушоли и фаллистического памятника с сирийской богиней Герой. По мнению Захарова храм Тушоли - это упрощение иеропольского храма Геры. И это сходство храмов - на Кавказе и в Сирии - усиливает гипотезу тех ученых, которые утверждают, что транзитной родиной нахов по пути из междуречья Тигра и Евфрата на Кавказ была именно Сирия (Шема).Многие народы Кавказа до позднейших времен имели идолов Тушоли в виде женской фигуры.

Серьезное внимание Мадаева З.А. уделила описанию божества Сели. Автор подробно высветила все ипостаси этого божества, почитаемого языческими нахами за одного из главных вершителей судеб людей.

По нахскому неписаному календарю, нить времени с 22 мая по 22июня вилась в рамках пятого по счету месяца года Сели бутт. Средневековые нахи почитали Селу богом грома и молний (Зевс) и очень боялись его прогневить. Жрецом определялось место поклонения Селе. Обычно святилище этому божеству устраивали возле разбитого молнией крупного дерева или на месте, где от гневных молний Селы погибал человек. Ярость и гнев божества Селы выражались в ударах молний и в громе. После первого грозового дождя и весенней радуги древние нахи готовились к празднику Сели. В день праздника Сели, этого нахского Зевса, соседям запрещалось просить друг у друга уголек для розжига костра, а также выбрасывать золу из домашнего очага, особенно в темное время суток. У каждого нахского общества было свое святилище Сели. Если это место находилось у склепа, где был захоронен погибший от удара молнии человек, то мертвеца ежегодно поминали посещением склепа и жертвоприношениями в честь Сели. У нахов был обычай укладывать погибшего от удара молнии человека в склепе в сидячем положении и при оружии. В равнинных обществах ввиду отсутствия каменных склепов убитого молнией человека хоронили в катакомбных могильниках и возле нее устраивали святилище Сели. В праздничный день Сели после молитвы жреца у святилища божества резали жертвенного козла или козу. Перед закланием козла обводили трижды вокруг каждой семьи общества, затем жрец обрызгивал «святой водой» всех жителей поселения также троекратно. Взятая жрецом из родника вода считалась освященной после ее внесения в святилище Сели. По рецепту жреца эта «святая вода» применялась при лечении многих болезней. Эта вера в «святую воду» имела явно христианские корни. Отголоски былой веры наших предков в божество Сели слышны и сегодня в чеченских названиях молнии «Сели-хьаьштиг» - Бич Сели радуги «Сели 1ад»-лук Сели. Некоторые разрушенные временем святилища Сели сохранились в Ингушетии: Кори-Сели, Воуш-Сели, Дик-Сели, Оуши-Сели и другие.

Название следующего месяца года явно указывало на те полевые работы, которые велись в эти дни нашими предками. Он так и назывался месяцем косы - мангал бутт. В горных обществах нахи именовали его также «асар до бутт» - месяц прополки, или «цанарой бутт» - месяц косарей. У этого месяца своего определенного божества не было, поэтому особых праздников и жертвоприношений в это время не проводилось.

Следующий 7-ой месяц в нахском календарном порядке назывался Мятсели бутт. И от божества Мятсели по поверью наших предков зависело благополучие земледельцев. Вполне возможно, что нахи жертвоприношениями задабривали и это очередное божество, но письменных источников об этом автор не нашел.

Наступало время покосов и жатвы и эти дни не обходились без покровительства высших сил. В данном случае таким покровителем считалось божество Мяцхали, и его имя носил восьмой месяц года. Покосы трав и жатва начинались в те давние времена практически одновременно. Соответственно одним был и праздник сенокоса и жатвы. Следует отметить, однако, что день начала сенокоса назывался «мангал боьду де» - день выхода косы, а день начала жатвы «марс тосу де» - день выхода серпа.