Четки времени, или объективный взгляд на субъективный эпос Тауза Исса

Тауза я знаю очень давно. Помню, как этот высокий светловолосый парень с арийской внешностью, характерной для выходцев из верховий Чанты-Аргуна, в 70-х годах прошлого столетия приходил на заседания нашего творческого объединения «Пхьармат», читал свои стихи. Был он немногословен. Чувствовалось, он любит больше размышлять,чем говорить.

После того я лишь изредка, эпизодически, случайно встречал его. Знал, что он по-прежнему одинаково хорошо и на чеченском, и на русском языке пишет стихи, пробует себя в прозе.

В свое время он окончил Московский литературный институт имени. А. М. Горького. Его перу принадлежат сборники поэзии «Горсть», «Линии», «Пространство души», сборник прозы «Путешествие в полдень», сборник эссе «Грани». «Имя Родины» – шестое произведение автора.

Намедни я получил неожиданный подарок. Нарочный доставил ко мне подписанную автором книгу Исаева «Имя Родины», которой он в подзаголовке дал определение – роман-светологос. Полагаю, что данный лексический кентавр подразумевает что-то вроде сияющего или светящегося слова. Читал ее, погружаясь в личные воспоминая. Эта книга обо мне, о каждом из нас, о наших предках, о нашем прошлом, настоящем и будущем.

В лице своего главного героя Анси, в котором легко угадывается сам автор романа, Исаев, словно Вергилий для Данте, становится нашим проводником и ведет нас по кругам земного Ада. Каждый индивидуум вынашивает в своем сознании и даже в подсознании свой субъективный эпос. Каждый из нас живет отдельно и в то же время в сообществе таких же субъектов. Поэтому и оказываются такими близкими созвучными нашему восприятию мысли другого человека, писателя, гражданина. Люди моего поколения, так называемые «дети Казахстана», конечно же, помнят эти времена, которые автор описывает в начале повествования. Здесь очень хорошо в деталях, эмоциях, пережитых в раннем возрасте и навсегда запечатленных в детской памяти, показаны жизнь и быт чеченцев в 60-х годах прошлого столетия.

Энтузиазм и бескорыстие людей, которых Система безжалостно раскидала по бескрайним просторам Сибири, Казахстана и Средней Азии, которые оставили многих своих родных и близких вечно покоиться на чужбине, восхищает и придает силы. У этих людей, вторично обретших потерянную Родину, велика была жажда общения и возрождения вековых национальных обычаев и традиций. Да, это было светлое и замечательное время, когда все мы были гораздо добры, великодушны, терпеливы и счастливы. Ибо, для счастья нам тогда требовалось немного – лишь бы не было войны, была бы крыша над головой и любимая работа. Тогда мало у кого был телевизор, во многих, не только горных, но равнинных селах, не было электричества. Почти ежедневно в каждом селении особенно по вечерам устраивались вечеринки, посиделки, белхи, где молодежь училась красноречию, уважению традиций и обычаев. И прежде всего уважению старших, уважению памяти предков. На этом уважении памяти своих предков зиждется вся чеченская философия. Мы не имеем право начинать свою жизнь с чистого листа, напрочь забывая вчерашний день. Обычаи и традиции наших предков не являются поводырями для слепых. Нет. Это ориентиры для зрячих.

Все на чем тысячелетиями держалась и, надеюсь, будет держаться эта священная память народа, автор сумел сфокусировать и дать его емкое, многомерное понятие в одной книге трилогии «Сад». И здесь мне хочется целиком привести эту главу, поскольку она наиболее ярко и всеобъемлюще отражает главную мысль данного произведения.

«Песнь о пращурах»

«Великий Кавказский Круг, откуда в послепотопную эру началось новое человеческое время и пространство, хранит память обо всем былом. Общая генетическая память, общие законы, культура, обычаи, идущие с незапамятных времен, находятся в этом едином культурном пространстве и больше ощущаются, чем осознаются. Поэтому, наверное, в этом Кругу не было государств, в классическом понимании этого слова, с резкими классовыми делениями и угнетением человека человеком. Сознание… эксплуатируется государством в первую очередь, и именно в таких обществах узурпированного сознания складывались классически известные миру государства… В кавказском опыте на первое место ставился человек, его честь и достоинство, и посягательство на человека считалось самым большим преступлением и грехом.

В Кавказском Кругу живет, не умирая, песнь о великих наших пращурах. Память о них нетленна, и сколько бы времени ни прошло, эта песнь и эта память будут живы… Смысл песни один — воспоминание о единых предках. Живет древняя песнь, звучит в разных концах великой страны по имени Кавказ, жива общая память о древних пращурах. Кавказским многоголосьем величественно звучит эта древняя песнь на всех наших языках, и просыпается в каждом из кавказских сыновей и дочерей священная мысль о праотцах, завещавших хранить общую память как зеницу ока. Из поколения в поколение передается песнь, от отца к сыну и внуку, и ведет она по жизни и в самые трудные, и в самые светлые минуты. Пока звучит эта песнь, бессмертен Кавказский Круг. Летит древняя песнь от горы к горе, от вершины к вершине, от моря до моря, по всему Кавказу, и ликует сердце при ее сладостных звуках и словах. Песнь – завещание, назидание, воспоминание.

Она родилась в глубокой древности, в те времена, когда человек был чист и непорочен, как дитя, и поэтому она столь проста и искренна. Проходят года, века, тысячелетия, а песнь крепнет и продолжает жить в сердце каждого кавказца. И разве что алтари млечных вершин, священных для жителей этого отчего края красоты, сравнятся с ней в своем величественном великолепии и высоком предназначении. И пока подпирают небеса эти млечные вершины, пока звучит песнь о пращурах, сердце каждого кавказца полно жизнью и светом. «Да не оставит нас память и дух пращуров!» — поется в ней. И слышится, будто горные потоки звучат в этом мотиве, гул лавины и клекот орлов. Песнь не умирает, потому что она созвучна каждому камню, каждому ручейку, каждой вершине. Песнь-гимн, песнь-завет, песнь-единение… Много песен на свете. Одни из них – что бабочки-однодневки, другие живут годами, третьи – и того больше. А эта будет жить, пока стоит мир. Она духовная опора и маяк в жизни, и кавказец никогда не ошибется и не заблудится, пока будет помнить ее. Шумит Кавказский Круг, и вдруг хлынет песнь, и сердце, и слова на устах замирают, унесенные песнью. И, кажется, ты далеко-далеко, в давнем светлом времени, а потом очнешься, и бурлит, клокочет кровь во всем теле, сладкая боль пронзает сердце, и нет больше ничего, кроме этого манящего, далекого зова, на который ты готов идти без оглядки, будто путник, перед которым сияет яркая звезда среди кромешной тьмы. Песнь-светоч, песнь-надежда живет с Кавказом, с кавказским народом, для кавказского народа».

Сам автор считает, что « действия в романе развертываются на судьбоносных пространствах времени, на многострадальной земле чеченского народа, Кавказа, в мире человечества и даже в Космосе, потому что мы являемся частью этой Вселенной, ее каплей».

«Имя Родины» состоит из трех книг: «Сад», «Горы», «Последнее время»

Внимательно присмотревшись, обнаруживаешь поразительную закономерность, гармонию и величественную архитектуру этого произведения. Каждая из этих книг содержит сто новелл, которые также разделены на три части по тридцать три новеллы.

Эти три книги напомнили мне четки, которыми ежедневно пользуются правоверные. Каждая новелла эта жемчужина и все они нанизаны на нить времен. Читая книгу, словно перебираешь четки воспоминаний и размышлений.

Может быть, иному читателю данная трилогия представится лоскутным одеялом или мозаичным полотном, кропотливо выложенным автором. Мне даже привиделись выросшие на том самом Ирзо три дерева, на ветвях которых по сто листьев-новелл.

А три дерева – это уже сад.

Повествование словно волны Аргуна подхватывает твое воображение и несет тебя в пучину неизбежных и роковых событий. Мазками и штрихами автор рисует картину нашей недавней жизни. Иногда с фотографической точностью он передает отдельные эпизоды. Трагедия и ужас, пережитый чеченским народом на стыке двух тысячелетий, показаны автором с беспощадной натуралистичностью и реалистичностью. Словно пунктирная линия, как след трассирующих пуль, высвечиваются в памяти череда событий, калейдоскоп лиц, неизвестных доселе и порой узнаваемых до боли.

Роман многоплановый. Волны воспоминаний, как поток сознания. Мифология и реальность, фантастика и фантасмагория причудливым образом переплетаются здесь, иногда переходя в иррациональное измерение. Притчи, удачные вкрапления лирических отступлений украшают и поэтизируют роман.

Несмотря на все трагические события, роман пронизан Светом. Светлая, вернее яркая, светящаяся линия проходит через все повествование.

В новелле «Древо света» Анси однажды, после полуденного намаза, ощутил благодатное сияние, окутавшее его. От сотворения Мира этот первозданный, благодатный свет струится сверху на землю. Он струится вечно. Однако уловить его, оказаться в этом светозарном потоке не каждому дано. Только сердобольным и ранимым душам доступно ощутить эту божественную благодать. Только честные и бескорыстные сердца имеют такие чуткие антенны, способные услышать и понять симфонию небесных сфер.

Здесь также можно обратить внимание и на откровения Всадника. Знакомые мистические мотивы, знакомый образ. Утопия, мотивы «Мастера и Маргариты» Михаила Булгакова, «Майдана предков» Вахида Итаева и многих других произведений.

Естественная Школа. Наивные мечтания автора. Сегодня мало кто услышит это в шуме революций и насилия, перманентно творимого на земле зла. И все же, этот тихий голос автора, надеюсь, будет услышан молчаливым большинством, чье равнодушие всегда позволяло хамскому меньшинству безнаказанно бесчинствовать и злодействовать на этой Земле. Хочется верить, что Земля-Сад оживет в буйстве цветения, где светящийся Олень обретет спокойствие, а Гадамож навсегда канет в Лету.

И люди, наконец-то, поймут, что они братья и сестры.

Да будет так!

Абу Исмаилов,писатель

checheninfo.ru