Это был уже антиФорос. Хотя всё ещё моя страна.

grazhdanin_t  пишет:  Чеченский миннац объявил сбор рассказов об интернациональной дружбе. Ну, я им и послал. И они ответили, что моё мнение очень важно для них. Т.е. не опубликуют.  В августе 2010 года, плавно перетекающем в сентябрь, гостеприимная абхазская земля принимала международный молодёжный экспертно-политический форум "Форос". Делали его с душой почти уже вечные три человека: Сергей Марков, Наталья Петрова и Наира Бабаян. Только теперь свои души они добавили к Стране души. Апсны.

Это были времена, когда лозунг "хватит кормить Кавказ" ещё не обдал жаром голову занятого "воровством леса" в Кирове Алексея Навального, СТОПХАМ не услышал ещё про возможность "ковылять культями" у Европейского, Сурхо Тарамов не покатался на папином джипе по Александровскому саду, а потому надежда на нормальное общение ребят из ЦФО и кавказских республик не просто существовала, а жила полной жизнью.

Я был тогда на два года моложе и, соответственно, глупее. С учётом открытого забрала, какой-то глупой, ещё из школьной программы чацковости и вечного неумения найти баланс между правдой в лицо и хамством в него же, - я был обречён на проблемы.

С чеченцами они начались сразу. Насмотревшись в Youtube роликов "кортеж Рамзана Кадрова", с чистой совестью, в парадигме "Пастернака не читал, но осуждаю" я объяснял чеченцам, что такое коррупция, и сколько её у них в республике. Чеченский лидер Ражап Мусаев пытался говорить со мной аргументированно и рационально, но я, конечно не слышал. Тем временем, другой чеченец, Иса Хаджимурадов, без обиняков объяснял, что борода у меня растёт "как у ваххабита". Т.е. смотрели мы с ними друг на друга не сказать, что с мыслями о дружбе народов.

А зря. Потому что мне было, чему у них учиться. Это потом, в последние дни я буду не отпускать этих умных, замечательных, открытых (в непубличном диалоге) чеченцев, жителей Дагестана и ингушей. Эти ингуши во главе с кандидатом технических наук Батыром Хамхоевым, одним из самых интеллигентных людей, встреченных мною за всю четверть века, эти ингуши говорили по-русски лучше, чем отдельные обладали славянских лиц, глаз и волос из Суздаля, Великого Новгорода и Пскова. Но в те первые дни мы присматривались. Активно и с напряжением. Так, что, встречая меня за завтраком, Сергей Марков заботливо сообщал: "Назревает конфликт". "Арабо-израильский?" - инфантильно пошучивал я.

Все взгляды, метаемые мной и чеченцами друг в друга при встречах, оказались загнаны на второй план абхазами. Живо оппонируя приехавшему экспертом Максиму Шевченко (после его сладкой речи о признании Россией Абхазии), я выразился о принимающем форум и меня вместе с ним государстве некорректно. С учётом наличия там самих абхазов - крайне некорректно. Нет, всё без обсценной лексики, всё культурно, по сути верно, но некрасиво всё же.

На следующий день, вежливо приглашая меня к дискуссии криком "Ара, пойдём выйдем", четверо молодых абхазов повели меня в глухой конец коридора нашей гостиницы. Встав с четырёх сторон вокруг, они, видимо, вспоминая аргументы, предложили мне право первого выступления. Готовясь к напряжённой дискуссии, я сгруппировался, но всё же попросил выйти одного из-за спины, чтобы лучше слышать его вежливую, полную уважения речь. И тут-то кто-то другой и сказал:

- Что же ты так про нас, а? У нас отцы, деды, братья за эту землю гибли, понимаешь? Они кровь проливали! Мы вообще на войне выросли.

После этой его очень короткой, но столь же честной речи, я, пинаемый изнутри уже не страхом "четыре на одного", а совестью, честно извинился, сказав, что по форме был категорически не прав, и надо было всё же думать, прежде чем говорить. На том и разошлись.

Потянулись светлые дни, которые форум "Форос" делал для нас, молодых граждан одной страны, временем узнавания, непонимания, непримимания, крайнего удивления, местами - раздражения, но всегда - дискуссии и уважения. В эти 12 дней мы учились жить друг с другом в рамках общего пространства коммуникации, что вообще-то нормально для людей под одной конституцией, но разными верами, языками и культурами. Я начал уже отличать чеченскую лезгинку от абхазской, они слушали русские песни. С трудом, для начала хотя бы в голове я пытался не именовать шапочно их "дагестанцы", а пробовал запомнить: даргинец, лезгин, аварец... По предложению Сергея Маркова, мы специально садились ужинать после заката. Я перестал по доброй привычке протягивать воду своим партнёрам по футбольному полю, удивляясь и искренне восхищаясь их выдержкой и их религиозностью. Голосуя на трассе под Новым Афоном и прося "хотя бы до поворота на Пицунду", я был довозим до самого входа в корпус гостиницы. Абхазы за рулём воспринимали меня не как кошелёк, задницу которого они везут до оговорённой в торге конечной точки, а исключительно в качестве собеседника, которого если и не заговорить интересными подробностями, то уж точно запугать манерой вождения. Я познакомился с чеченкой, росшей во время первой войны. От её рассказов, подробных, честных, реальных, безукрашенных, вжитых в неё и выжатых ею на меня, хотелось напиться вдрызг, чтобы забыться и забыть обо всём, что я только лишь слышал, а она видела, чувствовала, переносила.

Я видел много раз, как они взрывались. Играя в волейбол, абхаз слегка и совершенно нечаянно толкнул чеченца. Через несколько секунд я вместе с ребятами из Дагестана лез разнимать их. Рядом с активированными минами прыгать с мячом было крайне сложно.

Мы были абсолютно разные. В дихотомии политического "свой-чужой" мы были по разные стороны. Мы. Они. Наши идентичности не думали стираться. Я рассказывал им о Москве, столице их Родины, и они удивлялись. И не понимали. И я не понимал, когда они рассказывали о Грозном, столице их Родины. Но у нас был общий язык, общая страна и общий форум - мы учились и притирались. Мы говорили. Мы все восхищались тем, как они танцуют кавказские танцы. Они, облизываясь, ели русские блины со сгущёнкой. В перерывах между их страстными левитациями под аккордеон и ударные мы все тряслись под какой-то очередной выкидыш глобальной попсы. И все умудрились ни разу не подраться, что лично меня удивляло.

В последний вечер совершенно уже счастливый от знакомства со всеми этими замечательными людьми с Кавказа в какой-то момент я начал понимать, что количество незнакомых мне абхазов начало превышать допустимые для форума объёмы. Кто-то был старше, двое в милицейских рубашках без форменных брюк, но все, как мне параноидально казалось, смотрели на меня. Ощущать себя овцой или бараном, вокруг которого прогуливаются волки, мне очень не понравилось. Может быть, и не было в их взглядах ничего особенного, может быть, мне привидилось - я никогда не узнаю. Но тогда, отчётливо осознавая, что принятие извинений теми четырьмя вовсе не означает, что слухи по округе не расходятся, я должен был стряхивать баранью шкуру.

- Ребята, какие у вас планы на вечер? - спросил я двух истинно русских людей. Один - из Владимира, с большим круглым лицом, стриженный под горшок, Окающий, словно вОлОгжанин. Другой - из Петербурга, русый красавец с голубыми глазами, гроза девчонок и неуверенных в себе конкурентов-пикаперов, впоследствии антисемит, высказавший много откровенно хамского Леониду Гозману на Форосе-2011.

- Я не то, чтобы жалуюсь... Если будет один на один, я попробую, конечно. И если чуть больше - тоже. Но их же тут...

Ну, мне бы для подстраховки... - я как-то мялся, ставя вербальные многоточия, будто испытывая паузами их на прочность и одновременно выявляя нашу общую идентичность.

Они всё поняли и очень быстро определились. Выяснилось, что у обоих "другие планы".

За столиком рядом вечной компанией сидели чеченцы. Чуть поодаль стоял Ражап. Тех, кого я мог подсознательно считать "своими", не было.

Мы не приятельствовали друг с другом. Я был начинающим учёным, практически свято верящим в существование объективности при исследовании политики. Он был (и, наверное, остаётся) талантливым журналистом, понимающим, что такое "правила игры". Мы постоянно сталкивались лично, борясь в диспутах за аудиторию. Я не говорил в превосходных тонах о Рамзане Кадырове, которого он знал и, вероятно, глубоко лично уважал. Мы не приятельствовали.

- Ражап, много абхазов собирается. Какие планы на вечер?

То ли я спросил максимально конкретно, то ли он своим цепким и острым умом всё быстро понял, но думал он совсем мало:

- Алексей, никаких проблем. Я всё понимаю.

Он подошёл к своему столу. Они все слегка пошептались. После этого я увидел лучшую акцию по связям с общественностью за всю свою жизнь. Двое высоких мускулистых парней встали из-за чеченского стола и со спокойствием слонов подошли к абхазскому. Через секунду они отрабатывали приёмы неведомого мне единоборства фул-контакт. Играючи, практически смеясь. Абхазская общественность оценила связи с ней и малость приутихла в метании взглядов. Остаток вечера в полчаса я провёл, сидя за чеченским столом с разговорами. Когда музыку выключили, мы встали вместе и пошли. Я в их окружении. Эту силу сложно было не ощутить. Это было какое-то эмоциональное единение. И не было ни страха, ни чувства превосходства над теми, кто был за кругом. Так на две минуты я стал чеченцем. Его не смеют тронуть не только потому, что он спортсмен с детства. Он неприкасаем, потому что он всегда не одинок. В этом кругу я был их, а они - мои.

На следующее утро уже перед автобусом мы обнимались все, прощаясь. Чеченцы, ингуши, кабардинцы, черкесы, аварцы, даргинцы, лезгины, русские, украинцы, мордва, армяне, абхазы, я. Мы слёзно уверяли друг друга, что будем звонить, писать и видеться.

Кавказские республики исправно присылают делегации на форум "Форос" в Абхазии. Ни Ражап Мусаев, ни Батыр Хамхоев, ни я больше туда не приезжали.

Эту историю я рассказывал много раз большинству своих родственников, друзей, товарищей, приятелей, знакомых, начальников, коллег, студентов. Для понимания того, почему русские, славяне, большинство всегда обречено на поражение в конфликтах с кавказцами, с меньшинством. Для принятия того, что жить с ними в мире не только нужно, но и можно. Для укоренения того, что мы абсолютно разные, что эту разность можно немного преодолеть - в пределах, необхоимых для адекватного и даже дружеского общения. Для осознания того, что нашей нации нужны такие люди. Без этих граждан она неполна, неполноценна. Для понимания того, что общность веры не детерминирует поддержку, а различия религий не определяют оставление в беде. Для подтверждения того, что человек с принципами и честью способен забывать собственную неприязнь в случае необходимости.

Рассказывая всё это по приезде в родную Тулу двум самым близким друзьям, я, загоревший до черна, по-прежнему растящий "ваххабистскую" свою бороду, услышал в кафе пьяное "ты чо сюда приехал, чурка?" Я не стал бить его, но пару минут поговорил. Он успокоился сам, уйдя в своё внутренне-вечное "понаехали..."

Так на две минуты я стал "чуркой".

Это был уже антиФорос. Хотя всё ещё моя страна.

checheninfo.ru