ЧЕЧНЯ. Луга. Водная гладь Кезеной-Ам. Башенные комплексы. Хмурые выступы скальной породы, мелкой рябью поросшие редкой растительностью. Замковые укрепления. Древние надгробия. Таинственные гроты… Каждый поворот сулит разные перспективы.
Нет однообразия. Мозг, теряя чувство реальности, радуется новому, как ребенок. Чеченская земля буквально усыпана артефактами прошлых лет богатой нахской историко-культурной, материально-духовной пищи. К западу от Кезеной-Ам Чеберлоевского района расположена группа селений. Центральное из них и, пожалуй, наиболее крупное — Макажой. В настоящее время здесь проживает чуть больше ста пятидесяти человек. Ранее селение считалось основателем крепкого воинского духа, что не мог сломить ни один вражеский отряд.
Взобравшись повыше, видишь высеченную в скальных диких массивах нитку характерного серпантина горной дороги, бегущей в Макажой. В просветах между скал то и дело мелькает голубое зеркало Кезеной-Ам. На другой стороне ущелья виднеются древние руины заброшенного городища. Основное ядро составляет замок Алдам-Гези, датированный XVI веком.
Мощь и величие архитектурного стиля поражают. Чувствуешь силу знаний древних зодчих. Века постройки стоят, упорно занимая высокую скальную площадку. Покосилась каменная стена. Утеряна крыша. Но сами постройки стоят прочно. В состав замка входит цитадель. Жилая «башня Дауда», выполненная в чисто «вайнахском» стиле. Высота ее стенной кладки достигает семи метров. Вокруг разбросан ряд полуразрушенных строений.
Сколько секретов они хранят? Время камню неподвластно, чего не скажешь о человеке. С каждым ушедшим годом все дальше и дальше отдаляется чеченский народ от разгадки тайн своего прошлого. Потрепан временем, стихиями природы. Но руины его продолжают хранить некое волшебство, видимо хотят вернуться в юность, молчаливо требуя возрождения.
Где ты, чеченский народ? Неужто недорога тебе память вековых лет? Кровью связаны камни. Каждый из них любовно обтесан, уложен крепкими руками горца. Ради чего? Дожил Алдам-Гези до 21-го столетия, чтобы вот так пасть руинами? Недалеко развалины еще одного замка, возведенного чеберлоевцем Адин Сурхо. Часто эти два замковых комплекса путают. Но оба они герои чеченских эпических песен Илли.
Рядом с замковыми комплексами находится раннее мусульманское кладбище. В скорбном запустении над ним возвышаются могильные плиты чурты, внешним видом напоминая средневековые усыпальницы. На некоторых плитах сохранилась арабская вязь.
Южнее от башни Дауда построена мечеть, выполненная явно в стиле дагестанских архитекторов. Вероятнее всего, ее построили после распространения мусульманства в XVII веке. Местные жители говорят, надгробная плита, что вделана под дверной порог Дома Аллаха, будто принадлежит сыну Адин Сурхо.
Исторические предания рассказывают, как Сурхо одержал победу в схватке с кабардинским князем Мусоста, забрал его земли и поделил между бедными семьями. В Ингушетии есть аул, названный в честь Сурхо — Сурхохи. Чечено-ингушский народ помнит своих героев.
Выезжая из-за поворота, открывается удивительный вид: сквозь молочную пелену виднеется часть склона с желтым ковром из цветов. Солнечный луч оранжевым шлейфом расцветил ковер, и тот стал похож на вкусный яичный желток. Вряд ли более роскошного жёлтого цвета увидишь в цветовой гамме. А вокруг зеленый-зеленый велюр макажойских лугов.
Дикие травы высокогорья славятся своей высокой питательностью. Когда правила советская власть здесь функционировали животноводческие фермы. Старшее поколение чеченцев еще помнит то время.
Зеленый изумруд тонет в белом-белом густом молоке. Сделаешь кадр. Глянешь. Разочаруешься. Не в силах бездарная техника повторить чудный образ кисти природы. Мгновение. Скрыло красоту облачное покрывало.
Не привыкай, человек! Учись хранить мгновения! Что ж, надо спешить домой…
А там, внизу, Харачой и Ведено уже обласканы крупным дождем. Смыта серая пыль. Природа, обновившись, насытилась яркими красками. Хорошо бы так людям. Вышел под дождь. Искупался в бодрящем холоде влаги, очнувшись и смыв суету. Можно снова грешить, не заботясь о тяжести дум. Прости, человек. Другой ты породы.
Усталость от поездки сменилась молчанием. Но молчишь иногда не от того, что нечего сказать. Молчание позволяет господствовать над несказанным. Прокручивая киноленту. Вспоминая горные пейзажи. Умытый дождем велюр лугов. Думаешь, жить здесь нельзя.
Мы быстро привыкаем к красоте. В наших глазах нечто ценное с привычкой утрачивает свое значение. Последнее время туристы все больше тянуться к Чеченской Республике, включая ее сердце — горную часть. Одни едут с целью осмотра памятной архитектуры чеченского этноса. Другим — интересен жизненный уклад чеченского народа. Третьи — бегут на островок. Добравшись, стараются выплеснуть нечто серое, безликое, безутешное, бесформенное… Выплеснуть бесконечной волной. Выплеснуть и похоронить. Взамен вернув частицу человека, свет и тепло самой жизни.
