ЧЕЧНЯ. «Сего народа, конечно, нет под солнцем ни гнуснее, ни коварнее, ни пре¬ступнее», — писал о чеченцах пресловутый генерал Ермолов, или, как че¬ченцы его называли, «Ярмало», начиная свою военную карьеру на Кавказе. «Сего генерала, конечно, не было на Кавказе ни гнуснее, ни коварнее, ни преступнее человека», — могли бы сказать чеченцы о генерале Ермолове и о его грабительской политике на Кавказе.
Ермоловский этап царизма на Кавказе относится к 1-й четверти XIX сто¬летия. К этому времени хозяйственное развитие Чечни делало заметные успехи. Горные чеченцы и тогда занимались скотоводством, а плоскостные усиленно развивали земледелие, сбывая свой товарный хлеб не только в Да¬гестан и Кабарду, но и вывозя даже за границу (в Турцию). Таким образом, Чечня к ермоловскому этапу понемногу втягивалась в развитие торговых отношений. И естественно, шло развитие внутренней социальной диффе¬ренциации. Общеплеменные интересы против общего врага — русского ца¬ризма — были настолько сильны, что решительно заслоняли собой интересы отдельных социальных групп и никакой речи о движении классового поряд¬ка внутри Чечни в тогдашний период быть не могло.
В 1823 г. по Чечне была предпринята военно-карательная экспедиция, которая повела к поголовному разорению ряда аулов и истреблению жите¬лей за «непокорность и укрывательство» кабардинских политэмигрантов, бежавших сюда от притеснения русского сапога.
Летом того же года Чечня сделалась театром мощного народного вос¬стания. Восставшие заняли даже большую русскую крепость, но русский штык был настолько силен и остр, что восстание потерпело жестокое по¬ражение.
Командующий войсками генерал Лисаневич и полковник Греков, подво¬дя итог «печальным сценам», выпустили воззвание к народу о том, что луч¬ше было бы, если народ, наконец, решил [бы] покориться.
Авторы воззвания получили заслуженный ответ: героическим подвигом одного мюрида-террориста15 генерал Лисаневич и полковник Греков оба были убиты!16 В 1825 г., в самом конце ермоловского правления на Кавказе, в Чечне вспыхнуло опять крупное народное восстание, которое тоже потер¬пело участь предыдущего, было жестоко подавлено. Все-таки лучшим историком колонизационных войн царизма против че¬ченцев своего периода был сам Ермолов. Обратимся к первоисточнику.
Ермолов сообщает [в 1820 г.], что от слуха об его отзыве с Кавказа, че¬ченцы в восхищении: «Здесь разнесся слух, что меня отзывают и другой назначен на мое место начальником. Многие письма подтвердили это, и ты представить не можешь — какая была радость князей и дворянства грузинского, и в сем чувстве с ними сравнялись одни чеченцы, которые в восхищении. Грузины думают, что они сыщут тоже виновное нисхожде¬ние, каким пользовались они при моих предместниках, а чеченцы ожида¬ют, что можно будет безнаказанно продолжать те хищничества и разбои, которые прощались им тридцать лет», а вообще, «чеченцы мои любез¬ные в прижатом положении. Большая часть живет в лесах семействами, в зимнее время вселилась болезнь, подобная желтой горячке, и произво¬дит опустошения. От недостатка корма, по отнятию полей, скот падает в большом количестве... Теперь наряжается отряд для прорубления дорог по земле чеченской, который мало-помалу доведет нас до последних убе-жищ злодеев^.
Далее генерал повествует о своей свирепой экспедиции за реку Сунжу, которая стоила жизни сотням чеченцев, а десяткам аулов «места под солн¬цем», и своей пресловутой системе брать чеченцев голодом и измором. «Из рапорта моего князю Петру Михайловичу17 увидишь, — пишет неудавшийся кавказский Наполеон генерал Ермолов, — что во время пребывания моего на Кавказской линии приказали сделать экспедицию за реку Сунжу против чеченцев. Она окончена самым успешным образом. Теперь немного остается мест в земле чеченской, куда бы не было для нас дороги не только проходи¬мой, но даже и удобной. Я не отступаю от предпринятой мной системы стес¬нять злодеев всеми способами. Главнейший есть голод, и потому добиваюсь я иметь путь к долинам, где могут они обрабатывать землю и спасать свои стада. Доселе дерусь для того, чтобы иметь пути сии, потом будут являться войска, когда того совсем не ожидают, тогда приходить станут войска, когда занят каждый работой и собраться многим трудно. Для драки не будет у них довольно сил, следовательно, случаи к драке будут редки, а голоду все под¬вержены, и он поведет к повиновению. До сего времени непроницаемые леса укрывали их, нельзя было знать, какое число прячется в оных, с малыми си¬лами невозможно было двинуться, и одних препятствий в пути без всякого со стороны их сопротивления достаточно было остановить в предприятии, а им дать время собраться»1 Однако, сообщает генерал, «как храбро дерутся чеченцы!».
Опубл. в кн.: Авторханов А. "К основным вопросам истории Чечни." Грозный, 1930. С. 16-18.
