Имам или Султан? Мы неоднократно встречали в источниках и литературе информацию о том, что Шамиль с определенного момента был в положении султана, а не имама, поскольку имам – это духовный (религиозно-политический) предводитель, место которого сменяет кандидат по принципу религиозных знаний и лидерских качеств. Что же касается султана – то это титул, который передается по наследству. Этим арабским термином обозначается королевская, или царская, власть.
Шамиль ал-Гимри – был ли он имамом или султаном? Безусловно, время владычества Шамиля можно разделить на две части: первая является временем имамства Шамиля, который, как мы писали ранее, был избран чеченцами в качестве имама чеченского Мохка 7 марта 1840 года в Урус-Мартане. После смерти Ташу-Хаджи Саясанского (по последним данным, он скончался на утро 16 марта 1845 года) Шамиль на очередном съезде алимов и наибов (вероятно, 1847 года) объявил своего старшего сына – Гази-Мухаммада – своим наследником, то есть следующим правителем Имамата. По откровению царских офицеров, в это мгновение правление Шамиля потеряло священную атмосферу, сам он превратился в «царя», а его приближенные – в «феодалов». Конечно, в этом утверждении присутствует преувеличение. Однако нет сомнения в том, что с этого момента правление Шамиля изменило свой духовный и, прежде всего, правовой характер. Дальнейшее его пребывание у власти – вплоть до исхода из Чечни – есть второй этап его владычества, время царствования. Мы, потомки современников Шамиля, часто сомневаемся в этом, но как воспринималась власть Шамиля этими современниками?
Власть Шамиля действительно изменилась где-то в промежутке между 1845 и 1847 годом. Вероятнее всего, на решительность Шамиля в объявлении себя султаном повлияло три фактора – смерть Ташу-Хаджи Саясанского (сильнейшего авторитета и потенциального преемника Шамиля, бывшего имама чеченцев, по крайней мере, восточной части Мохка), гибель Шуаипа-муллы Цонтароевского (военного гения, в лице которого царизм, прежде всего, Николай I, видели главного преемника Шамиля) и разгром летом 1845 года войск графа Воронцова (Даргоевская экспедиция) в чеченском Мохке. Гибель конкурентов и победы придали смелости и, вероятно, подпитывали амбиции имама, которые свойственны всем людям. В условиях строительства государственности в 19-м веке, когда Кавказ находился между тремя империями, можно считать закономерным и естественным процесс «султанизации» Имамата. Однако специфика опорного населения и территории – чеченцев и Мохка – определяли четкие последствия такой политической программы.
Эти процессы, безусловно, не могли вызвать восторг чеченского Мехк-Кхела и Мехк-Кхеташо, которые с этого времени уже не действовали открыто, но были вынуждены уйти в подполье. Конфликт между двумя партиями (сторонники и противники султанства) полностью проявил себя в 1858 году, когда Шамиль стал понимать, что лояльность чеченцев, давно изменившаяся в связи с вышеуказанными фактами, может полностью обрушиться в скором времени, ведь в марте 1840 года чеченцы, не имевшие сословий и князей, избирали имама, а не абсолютного монарха.
Попытка реанимировать ситуацию через очередной съезд алимов и наибов в Шалях, где Шамиль обратился с комплементарной речью к чеченцам, не привела к успеху: нам известно, что в чеченской среде под предводительством Гойсум-муллы и Мехк-Кхела уже шли процессы, которые неизбежно вели к низложению власти самопровозглашенного северокавказского султана. Все эти сведения, между прочим, часто замалчиваются идеологами «предательства» Шамиля, дескать, чеченские наибы предали его, перейдя под власть царской России. Однако материалы, которые еще предстоит опубликовать, показывают, что речь шла о сепаратных чеченско-русских переговорах как ответных действиях на, по убеждению чеченской стороны, нарушение договора, заключенного с чеченским Мохком 7 марта 1840 года в Урус-Мартане.
С другой стороны, как это уже было сказано много раз, чеченские наибы, якобы «предавшие» правителя, не встречали Шамиля у Гуниба во время его пленения, не составляли собой туземной милиции, осаждавшей Гуниб, и уж точно не грабили караван бесчисленных богатств, нажитых Шамилем именно в годы своего правления и пребывания в чеченском Мохке.
