Элеонора Леонардовна Старцева
Посвящается моим близким людям:
Леонарду Владимировичу Кондратьеву
и Чеченцу с большой буквы,
моему другу, Шаху Дадаханову...
Мой отец всегда любил ходить дома в халатах. В большом количестве они занимали почетное место в шкафу, а вот особой слабостью отца были халаты национальные. Самый роскошный, из шёлкового плюша небесно-синего цвета, с атласным подбоем, расшитый казахским орнаментом, он одевал по праздникам. Обязательно к нему – тончайшие черные сапожки из дорогого сафьяна и странный головной убор: то ли шапочка, то ли тюбетейка из тёмно-зелёного бархата, старая, вытертая местами до основания. Мне в юности было непонятно, как мой папа – перфекционист во всём – не обращает внимания на дисгармонию своего наряда.
Прошло много лет. Халатный гардероб значительно «похудел» при переездах; шикарный казахский шапан был подарен доктору в Одессе, который вернул к жизни маму после клинической смерти...
Решение подарить на 77-летие отцу халат пришло само собой. Шёлковый, синий, элегантный – он красиво подчеркнул его еще статную фигуру и оттенил голубые глаза в лучиках морщинок.
– Па! Не хватает сафьяновых сапожек и твоей зелёной шапочки... помнишь?
– Помню, Манюня, конечно, помню... Обожди!
Отец выдвинул ящик письменного стола, достал коробочку, из коробочки извлек знакомую с детства шапочку и осторожно водрузил себе на голову.
У меня навернулись слёзы: «Манюня», этот его наряд – мгновенно перенесли меня в детство...
– Па, откуда у тебя такой раритет? Почему ты его так бережно хранишь? Я знаю, что это – чеченский пес!
...Освоение целинных земель в Казахстане началось без всякой предварительной подготовки. При полном отсутствии инфраструктуры – дорог, зернохранилищ, квалифицированных кадров, не говоря уже о жилье и ремонтной базе для техники.
Молодого инженера Кондратьева направили строить элеватор в Целиноградскую область КазССР. Последние 200 км дороги до места назначения оказались самыми долгими и утомительными: товарняк шел медленным ходом по одноколейке, вокруг простиралась жёлтая степь.
За двадцать километров до полустанка Кондратьев увидел картину: вдоль дороги – шестиметровой высоты зерновые гурты, кое-где прикрытые брезентом... Элеватор необходимо строить в самые сжатые строки...
На станции его встретил директор будущего элеватора, бровастый громкоголосый дядька, удивительно похожий на Брежнева. Окинув скептическим взглядом крепкую спортивную фигуру новоприбывшего начальника строительства «важного объекта», с сарказмом спросил: «Леонард Владимирович Кондратьев – это... ты, что ли? Во, дают! Ладно, пошли».
Поселок состоял из мазанок двух типов. Одни – с плоскими крышами, неопрятные азиатские, другие – аккуратные, с остроконечными четырёхугольными и – обязательно – за крепкими заборами.
– Джабраил! Салам Алейкум! Принимай начальство на постой!
– Приветствую! Проходите в дом.
Пожилой высокий мужчина впустил гостей в калитку.
Дворик был небольшой, чистенький. Чувствовалось, что здесь живут хорошие хозяева.
– Ты, значит, наше новое начальство? – с легким кавказским акцентом спросил Джабраил Леонарда.
– Это моё начальство считает меня начальством, а я инженер, который приехал строить элеватор.
– Я – Джабраил.
– Меня зовут Леонард.
– Имя интересное у тебя, редкое. Пойдем в дом, покажу тебе комнату.
Комнатка оказалась маленькой, скромной и очень аккуратной. Тихая женщина в косыночке, Петимат (жена Джабраила), начала накрывать на стол.
Гостя встречали для этих мест по-царски.
– Леонард...
– Называйте меня просто Лёра.
– Говори мне «ты», – поморщился Джабраил, – у нас не «выкают».
– Хорошо, Джабраил, как скажешь.
Ночь была прохладной и тихой. Спать на травяном тюфяке оказалось очень удобно.
Утром за Леонардом пришел бровастый голосистый директор будущего элеватора, по дороге ввел в курс дела:
– Строить объект будут несколько бригад. В бригадах есть русские, казахи, немцы, корейцы... Но одна особенная – там только чеченцы. Руководит этой бригадой Джабраил. Если будут проблемы с ними, то обращайся к нему.
Леонард не спросил, почему здесь столько чеченцев: сам был из Алма-Аты и очень хорошо знал, кто такие «спецпереселенцы», и знал, как с этими людьми нужно общаться.
Собрание строителей проходило рано утром.
– Знакомьтесь! Наш новый начальник строительства – Леонард Владимирович Кондратьев. Он будет руководить сборкой и установкой металлических элеваторов, ну, и всем остальным... – прогрохотал басом директор.
Леонард поприветствовал людей. Объяснил задачу. Все понимали – работать нужно быстро, чтобы спасти зерно, которое прело и сгорало под брезентом в сезон дождей и снега, так как вывозить его просто не успевали.
...Стройка началась.
Первой задачей молодого инженера было перезнакомиться с людьми, запомнить всех по именам. Смешно было изображать из себя «начальство с портфелем», хотя на работу приходилось ходить именно с ним – большим, раздутым от чертежей.
Чеченская бригада приняла нового начальника настороженно и неуважительно, как могло показаться со стороны: никто не поднимался его поприветствовать в начале рабочего дня. Леонард не обижался, понимал, что самый «молодой» в бригаде старше его на десяток лет, как минимум. Чеченцы были немногословны и смотрели часто на молодого «хакима» с недоумением. Он приходил на работу: переодевался в старые штаны и рубаху, переобувался в кирзовые сапоги, на голову цеплял носовой платок, завязанный узлами по углам, – и мотался целый день по объекту. Не начальствовал, не повышал голоса, объяснял всё доходчиво... То по фундаменту катал какие-то железные шарики и, если они съезжали в одну сторону или середину, твёрдо говорил: «Не пойдет! Нужно переделать». То, не досчитавшись одной клёпки на железной ёмкости, бросал: «Не пойдёт! Доделать». Не сидел в своей будке, ел со всеми вместе и с работы уходил последним.
Петимат потихоньку делилась с соседками:
– Домой придёт, умоется, поест. Воды принесёт – он мастер спорта по гимнастике – говорит, что ему тренироваться каждый день надо, а у нас можно только вёдра с водой тягать вместо гантелей. Если Джабраил что-то делает во дворе, всегда спросит: «Помогу?»… Да и спрашивает, как будто утверждает. Матери с женой письма пишет каждый день. А отец у него – очень большой начальник, очень! Министра замещает в целом Казахстане по сельскому хозяйству! Вообще не пьет и не курит наш Льора. Зарплату получил, деньги домой послал и мне дал. Сказал: «Если не возьмёте – уйду снимать угол в другом месте». А мы с Джабраилом не из-за денег, мы не хотим, чтобы наш Льора уходил.
Прошло три месяца. Строительству элеватора мешали не авралы и не несвоевременная доставка материалов, а воровство. Стройматериалы воровали не местные, а шабашники... русские и казахи. Воровали и продавали жителям посёлка за деньги или меняли на мясо и овощи.
Молодой начальник строительства решил с этим жестко покончить.
– Дядя Джабраил, разговор есть.
– Говори, Льора.
– Ты знаешь, что стройматериалы воруют.
– Воруют, Льора.
– И знаешь, кому их продают.
– Знаю, Льора.
– Дядя Джабраил, мне нужна будет твоя помощь. Поступим следующим образом... Следить за тем, чтобы не воровали, будут твои люди: как они будут это пресекать, меня не интересует. Живут здесь в основном чеченцы, и я понимаю, что вам нужно строиться. Ты будешь решать сам: кому нужен кирпич, кому – рубероид, кому – шифер, кому – доски. А я буду это просто списывать. Не в больших количествах – постепенно. Чтобы и элеватор построить, и у вас было нормальное жильё, и меня в тюрьму не посадили.
– Я понял, Льора.
С воровством было покончено. «Некачественные» стройматериалы списывались так, чтобы большому начальству было незаметно, а элеватор продолжал расти. Кирпичного боя, застывшего цемента, рваного рубероида на стройке практически не стало: обращались со всем этим теперь очень бережно даже шабашники!
Прошло еще три месяца. В один из вечеров Леонард пришел домой и увидел Джабраила в приподнятом настроении.
– Льора! Мне разрешили съездить на родину. На целый месяц! Под утро пойдет товарняк до Целинограда, я не могу потерять ни одного дня, понимаешь?
Леонард обрадовался и расстроился одновременно.
Обрадовался, понимая, что эта поездка значит для Джабраила.
А расстроился, потому что осознавал: чеченцы не будут работать четко и слаженно в его отсутствие – главный у них не «хаким» Кондратьев, а именно Джабраил. Джабраил посмотрел на него с пониманием, в глазах отразилось давно продуманное решение.
Сняв с головы свой пес, в котором ходил всегда, Джабраил надел его на голову Леонарду.
– Это тебе от меня, сынок. Не переживай, надевай его завтра и спокойно иди на работу.
Не осознавая ценности и важности такого подарка, Леонард поблагодарил дядю Джабраила и крепко обнял, пожелав доброй дороги.
Утром Леонарда в песе увидела Патимат. Тихо охнула, протянула ему кружку с молоком:
– Удачного дня тебе, наш Льора.
Бригада чеченцев сидела и вела неспешный разговор в ожидании молодого «хакима». Как всегда, никто не обращал внимания на его приближение. Лёру точила мысль: «Как же я им скажу, что Джабраил уехал? Будут ли они со мной работать так же, как при нём?»
Первым заметил молодого «хакима» самый старший из бригады, Асламбек. Что-то коротко сказал на чеченском, разговор мгновенно прекратился. Чеченцы разом оглянулись... и начали один за другим подниматься. Все смотрели на голову Леонарда, покрытую песом.
– Утро доброе, уважаемые. Джабраил уехал на родину. Через месяц вернется... А нам с вами нужно продолжать работать, как при нём.
– Конечно, Леонард! Никаких вопросов! – за всех ответил Асламбек.
Работа в период отсутствия Джабраила кипела. Со стопроцентной отдачей трудились все, даже самые законченные лентяи и пьянчужки из других бригад. Кондратьеву теперь не нужно было катать шарики, считать клёпки или проверять уровнем кирпичные стены.
Со «склада» – неогороженного участка, где хранились стройматериалы, – не пропало даже гвоздя.
Крыши домов местных постепенно одевались в новый шифер и рубероид, намеренно «состаривались» пятнами цемента и разрисовывались зелено-серой краской под мох; кирпичные пристройки к домам покрывались глиной, чтобы было не отличить от традиционных мазанок.
Через три года элеватор был построен.
– Манюха, я покидал Джабраила и Петимат с щемящим чувством. За это время они стали мне родными людьми, частью моей семьи, частью моей жизни. Петимат позже пояснила, что означал подарок, сделанный мне Джабраилом: «Льора, он подарил тебе свой пес, который достался ему в память об отце, как родному сыну бы подарил... Дома ты к нему всегда обращался «дядя Джабраил», а он слышал – Дада!»
.................................................................................................
Джабраил Умаров. Капитан Советской Армии. Военный разведчик. Участник Великой Отечественной Войны (2-й Мировой). Орденоносец. Спецпереселенец, у которого в 1944 году была уничтожена вся его семья вместе с невестой.
В год моего рождения (1968) Джабраил и Петимат вернулись на родину.
Источник:: журнал "Нана"
checheninfo.ru
