В Грозный было решено ехать вечером. Эта поездка, которая в моем родном городе вызвала бы страх и непонимание у подавляющего большинства обывателей, здесь казалась чем-то простым и обыденным, потому что дорога, соединяющая столицы двух соседних республик – Ингушетии и Чечни, занимает немногим больше часа.
После нескольких ненастных дней случился по-настоящему погожий вечер. Солнечный свет падал на купола мечетей, покрытых новой, блестящей жестью, на зеленых холмах паслись овцы, да синие горы угрюмо проглядывали сквозь рваные клочья мутных облаков.
Бесконечные блокпосты и вооруженные люди на Кавказе - не редкость. Я, зачастивший в последние годы в эти края, уже успел свыкнуться и с тем и с другим.
Молодой горец в камуфляже заглянул в окно, поздоровался, и вежливо отказался проверять протянутый ему по-привычке паспорт. Когда тебе доверяют – это приятно, несмотря на то, что ты приезжий, и, не скрывая, носишь на груди серебряный православный крест. А почему, собственно, должно быть по-другому? Почему знакомые, узнав о твоих планах поехать на Кавказ, недоуменно вертят пальцами у виска? Почему приезжающие с Кавказа люди, выходя на перроны городов своей собственной страны, никак не могут избавиться от осторожно-виноватого выражения на лицах?
Я в который раз задавал себе эти вопросы, как вдруг мое внимание привлек плакат на обочине дороги: «Мины все еще угрожают».
Много, слишком много мин заложили мы в разные годы в толщу нашего общего прошлого. По географическим названиям Чеченской республики можно изучать отечественную военную историю. Вот указатель на Ачхой-мартан, где воевал мой земляк - генерал Бакланов, вот речка Валерик, воспетая самим Лермонтовым. О кавказской войне позапрошлого века сказано и написано много. Ученые мужи ломают копья, и этак и так, пытаясь добиться истины, но о тех древних ржавых минах, оставленных на Кавказе еще во времена Ермолова, сегодня не очень хочется говорить. То, чему мы все были свидетелями куда больнее и страшнее.
Между тем, Грозный меня приятно удивил. Я почему-то полагал, что дела здесь обстоят значительно хуже, однако, город, долгие годы бывший театром бессмысленных военных действий, жил спокойной, мирной жизнью. Окончился рабочий день, люди спешили по домам, шли на рынок за покупками, дети играли во дворах. За те несколько часов, что я провел в столице Чеченской республики, мне на глаза попались развалины раза два или три, и кругом леса, бульдозеры, катки, и прочая строительная техника. Вайнахи – строители умелые, быть может, самые умелые в России, но почему-то созерцание столь интенсивного строительства настраивает на минорный лад. Я думаю, так происходит от того, что по новеньким улицам Грозного рядом с нами ходят неупокоенные души погибших людей.
Как могло случиться, что в конце двадцатого века многомудрые кремлевские политики столкнули людей в страшную пропасть междоусобицы и позволили стереть с лица земли один из самых красивых городов Юга России?
Прагматичные американцы считают одним из худших президентов своей страны Джеймса Бьюкенена – человека, деятельность которого привела огромное государство к памятному конфликту между Севером и Югом. У нас же все наоборот. Среди «заслуг» тогдашнего руководства страны на первом месте стоит «избавление» общества от опасности гражданской войны. Но если это так, то, что же тогда произошло на Кавказе в середине девяностых? До сих пор события тех лет лицемерно именуют и «мерами по наведению конституционного порядка» и «конртеррористическими операциями», но по сути это была большая гражданская война, поскольку именно так называется конфликт, во время которого граждане одной страны вынуждены убивать друг друга. А в гражданской войне победителей не бывает – есть только жертвы. На память об этой войне в моем родном Новочеркасске осталось целое кладбище….
…И опять, словно во время тяжелого приступа мигрени стучит в висках проклятый вопрос: что это было?
«Борьба с сепаратизмом», - отвечают на этот вопрос люди, привыкшие получать информацию об окружающем мире от телегипнотизеров первого канала. Однако в начале девяностых вирусом сепаратизма была поражена добрая половина страны. Достаточно вспомнить, как бурлил в то время Татарстан. Но бомбить Казань не стали, прекрасно понимая, что война со вторым по численности народом России, в самом центре страны может угробить эту самую страну окончательно. Volens-nolens, с татарами пришлось договариваться. Иное дело – Кавказ. Народы – малочисленные, да и от Москвы далеко. В общем договариваться не стали, потому что не захотели.
Это страшно произносить вслух, но официальной Москве война на Кавказе была необходима, как воздух. Октябрь 1993 года до смерти напугал кремлевскую верхушку. Вышедший из могилы кровавый упырь, имя которому - Гражданская война несколько дней шлялся по московским улицам. Стало ясно: грабительская приватизация повлечет за собой большую кровь. Вот тогда-то и было решено отправить упыря по маршруту Москва-Грозный, и огромный, многонациональный город на реке Сунже получил заочный смертный приговор…
Теперь Грозный строится заново, но это почему-то не вызывает оптимизма, хотя оптимизм нынче в моде. Быть пессимистом непатриотично, а значит опасно. Особенно на фоне эпохальных событий вроде побед питерского «Зенита» на УЕФА, нашей сборной по хоккею на чемпионате мира, и Димы Билана на Евровидении. Рассуждения о трагических и позорных явлениях не в чести, также, как и разговоры на серьезные темы. Россиянину предписываются два типа реакции на сегодняшние события: либо шапкозакидательское ликование, либо постмодернистский саркастический смешок. В противном случае могут усомниться в психическом здоровье. Пусть так, и все же свободный человек обязан оставлять за собою право на скорбь и на стыд от того, что происходит вокруг.
Город Грозный строится заново на том же самом месте, где трагически окончили свои дни многие тысячи ни в чем неповинных людей. Будем же честными перед ними хотя бы сегодня и скажем: вашими жизнями государство расплатилось за непродуманные и скороспелые экономические реформы, вас принесли в жертву в соответствии с древними языческими традициями, не изжитыми Россией и по сей день.
Но этих слов никто не произносит, закладывая тем самым новую порцию взрывчатки под фундамент нашего общего будущего. А ведь это так просто, потому человек, независимо от национальности и вероисповедания испытывает потребность в двух вещах: в правде и в любви. Вот почему на обратном пути мне не давала покоя хрестоматийная фраза казненного нацистами Юлиуса Фучика. «Я люблю вас, люди, будьте же бдительны…» - сказал он когда-то. От себя добавлю: « Мины все еще угрожают».
PS…В красивом скверике напротив национального театра имени Ханпаши Нурадилова маленький мальчик гулял со своим отцом. Этот мальчик – ровесник нового города смотрит на мир наивным, немного испуганным взглядом, а вокруг него возрождаемый город смотрит на мир наивным и немного испуганным взглядом многих тысяч окон. Пускай же их общая судьба сложится счастливо.
