ЧЕЧНЯ. Сказать о прошлом сложно без прикрас,
Но места не должно быть суесловью:
История написана у нас
Чернилами, разбавленными кровью.
(Э. Севрус)
Террор как способ подавления всякого свободомыслия, несогласия, сомнения, террор как установление единодушия и полной «единогласной» поддержки всех действий власти начал свое кровавое шествие по просторам Страны Советов с первых лет ее существования, достигнув своего апогея в 1940-е годы. Карательная машина прошла стальным катком по судьбам чеченского народа.
История самым непосредственным образом затронула и Казахстан, который волею советских вождей стал местом ссылки чеченцев и ингушей.
Подавляющее большинство из них было выселено в Карагандинскую область, на территории которой была создана целая система лагерей и специальных поселков. Чеченцы работали в угольном бассейне, участвовали в жилищном строительстве и строительстве промышленных предприятий, были заняты в сельском хозяйстве, благоустройстве городов и поселков Карагандинской области.
Женский труд широко применялся в шахтах на плитах, приводах, когда еще не было автоматики для запуска цепочки приводов, да и в добычных и проходческих забоях. Это, естественно, преподносилось трудовым массам как геройство. Никто не думал, что женщина должна выполнять совершенно другие функции, данные ей природой. Но кто заботился вообще о народе, о его представителях – хоть мужского пола, хоть женского?
Такого понятия как «забота» не существовало. Была команда «даешь!» – и... «партия велела – комсомол ответил: есть». Как это ни печально, но это было.
Существовали, конечно же, профсоюзы всех направлений, но главная их роль – защита трудящегося человека, тем более женщин, была наглухо забыта. Слово «даешь!» заменяло всю заботу о матерях, отцах, а в итоге и о детях.
Весь город Караганда не представлял в 40-е годы собой единого целого – это были очаги жизни у строящихся и действующих групп шахт, отстоящих друг от друга порой на десяток километров. Никакого транспорта между этими очагами жилья не существовало, кроме разве гужевого, но это была практически невыполнимая задача – найти попутную телегу и доехать куда-либо. Тем не менее, железная дорога между подобными очагами шахт и жилья была, и конечно же, самая короткая. Вот по этим шпалам и ходили шахтеры зимой и летом, тем более в буран – ведь трудно сбиться с пути – с железнодорожного полотна. Но здесь подстерегала людей другая реальная опасность – быть задавленными паровозом, который привозил порожняк в эти районы и вывозил уголь. Буран приводил к катастрофам, к гибели под колесами.
История Караганды имеет цвет угля. Солнечные лучи не ласкали ее, не золотили, не сияли на ее гранях. Ей выпала непростая доля. И славные женщины Чечни, поневоле связавшие с ней свои жизни, разделили эту долю.
Бисултанова Умат 1929 г.р. в 1946 году начала работать на шахте № 61-65 в должности подкатчицы подземкой. За достигнутые высокие производственные показатели награждена почетными грамотами, медалями «Ветеран Труда» и « Шахтерская Слава».
Сусаева-Есиева Букуш Абдулвагаповна, 1939г.р., проработала откатчицей, поверхностной ледедчицей, мотористкой по первому разряду. Имеет денежные поощрения и награждения, награждена медалью «Ветеран труда». Имеет 40 лет шахтерского стажа.
Кусиева Азман, 1920 г.р., уроженка села Верхний-Наур, вспоминает, как она и ее подруги, освоив мужские профессии, спускались на 140 метров под землю и добывали уголь. В бригаде Тагира Генердукаева она прославилась как самая сноровистая горнячка. Дочь ее, Кусиева Халипат, тоже пошла с 14 лет работать на шахту. Возраст многих, по трудовому законодательству, не позволял заниматься подобным делом, многие сами об этом не знали, а их работодатели, которые давали им эту работу, причем не официально, мягко говоря, были безответственными людьми.
Много чеченок работало на разгрузке вагонов с лесом. Поднять один конец скользкой лесины на борт вагона – это было не просто тяжело, это было опасно. Никакой механизации по выгрузке леса на шахтах не существовало. Сплавной лес был тяжелый, пока вагон шел из Сибири, кора сверху лесины подсыхала, а под корой оставалась вода, и эта кора могла моментально соскочить с бревна, а под ней оно такое скользкое, словно намыленное. Опасность была большая, но женщины ее до конца не осознавали. Один конец поднимали все вместе и фиксировали на выступ вертикальной лесины, которая служила обвязкой, креплением всего леса в вагоне и в верхней его части. Одна оставалась поддерживать этот поднятый конец, задачей ее было, чтобы он не соскочил с опоры обратно в вагон и не переломал всем ноги. Другие поднимали второй конец и переваливали его через борт вагона. От вагона, женщинами же, клались длинные ровные лесины для откатки выданного из вагона бревна подальше или в штабель. И здесь женский и детский труд использовался шире.
А такой труд мог любого из них сделать калекой, переломав спину, а в лучшем случае – руки и ноги. И таких случаев было немало.
Однако никакие человеческие потери не могли отменить директивы и постановления партии большевиков. Все было подчинено быстрому увеличению добычи угля.
Все эти женщины и дети, выселенные с прежних мест проживания, были обречены стать дешевой и неприхотливой рабочей силой, обеспечивая «стройки социализма» – развивающиеся объекты промышленности Казахстана, знаменуя в культуре фактор социально поощряемой бедности: Азарсаева Айхант, Элимаева Малика, Исакиева Зайнап, Исакиева Бяги, Тукаева Малика, Султаева Петимат, Арсханова Рихант, Баталова Хава, Джабраилова Хасибика, Халимова Бурсу, Гебертаева Сарсар, Гебертаева Бяги, Нуралиева Залва, Абдразакова Айсет, Азарсаева Моша,Цанаева Пети, Цанаева Есита, Арсханова Хани, Арсханова Машет, Эпендиева Киса, Эдилсултанова Маруся, Дуркаева Айсет, Мустапаева Куса, Абдулазиева Айна, Дугаева Айсари, Давтхаджиева Земи, Балатханова Кока, Балатханова Канку, Бугаева Аламат, Цупаева Шема, Цупаева Зина, Саралапова Манаш, Дударова Цомпа, Джабарова Бяги, Джабарова Петимат, Джабарова Халипат, Тукаева Малика, Шавхалова Петимат, Шавхалова Шема, Хатаева Айсет, Баталова Тоара, Баталова Бучу, Исраилова Мовлмат, Исаева Хасати, Товсултанова Зайнап, Осмаева Секинат, Самбулатова Совдат, Абкаева Нахари, Магомадова Товсари, Хакиева Белихат, Эльхаджиева Малика – это лишь малая часть чеченских женщин, в самых тяжелых житейских условиях участвовали в становлении Караганды как угольного бассейна.
Барзаева Марет, 1933 г.р., воспитывалась в детском доме, проработала на шахте № 120 43 года. Заслуженный шахтер.
Балиева Зина, 1935 г.р., имеет 35 лет шахтерского стажа. Награждена медалями «Ветеран труда», «Шахтерская Слава». Байсуева Мухажар, Ахмадова Бучу, Битиева Рихант, Битиева Курбика, Султаева Кулсам, Хачукаева Товшан, Дапаева Забу, Нураева Бучу, Цуцаева Асма, Исмаилова Минга наравне с мужчинами работали на шахте №42/43 и пользовались большим уважением.
Мутушева Битки, 1888 г.р., работала отборщицей, была травмирована на шахте № 120.
Мамуева Тамара, 1938 г.р., мотористка шахты «Северная». Ветеран труда.
Азматгириева Шовда, Арсанова Месилжа, Альбекова Гулстан, Дааева Хурма, Юсупова Монжа, Исаева Хасати, Бексултанова Табарик, Аюбова Маржан, Шахгириева Медни, Исраилова Людмила и многие другие прославились на шахтах №33, №38 г. Караганда.
Говорить о том, что работа в шахте была опасной, не приходится. На поверхности отношение к женщинам было нисколько не лучше. На трамвайных и железнодорожных путях замена шпал, рельсов производилась почему-то именно женщинами. Среди них мог оказаться мужчина, который специальной рейкой контролировал ширину колеи между рельсами. Все рельсы и шпалы таскали женщины, вытаскивали и забивали костыли, крепящие рельсу к деревянной шпале. Применяемая для этого случая специальная кувалда вытянутой формы – это не молоточек ювелира.
Черепанова Любовь Ивановна 1925 г. р., заслуженный шахтер КазССР, вспоминает: «В 1944 году, когда чеченцев выселили в Караганду, мне было 19 лет. Поселок наш состоял в основном из чеченцев и ингушей, и дальше стал называться «чеченским». Трудолюбивые чеченцы построили себе саманные домишки и начали трудиться на шахтах и стройках Караганды. Большинство из них трудились на шахте № 42/43. Шахту № 42/43 знали как «чеченскую». Я одна, русская, работала среди чеченок в бригаде у Дударова Анаса. Все чеченцы относились ко мне, как к сестре. Надо было видеть, какие прекрасные отношения были между этими людьми. Это были не просто соседи, это была одна общая семья. Вместе ходили на работу. Рабочее время будней было у каждого свое, но после работы, выполнив свои обязанности по хозяйству, они собирались вечерком и вспоминали Родину, не было конца беседам. Говорить же о выходных вообще не приходилось. Завелся такой порядок – каждый по очереди принимал у себя дома всех. Когда уезжали чеченцы на Кавказ, мы провожали их со слезами.
Они были лишены возможности читать и писать на родном языке, более того, не могли найти ни одного слова о своем прошлом, об истории своего народа и на русском. Но в чеченских семьях широко распространялась устная народная поэзия, песни религиозного содержания, песни на любовные и патриотические темы. Я сама пела их вместе с подружками: Манаш, Кокой, Асмой. Живя в Казахстане, они оставались чеченцами и берегли память о своей прекрасной Родине, сохраняли национальную нравственность». На 1951 год на шахтах Карагандинского угольного бассейна женщин чеченской национальности насчитывалось: вагонщики – 4 чел., отгребщики –245 чел., плитовые – 10 чел., камеронщики – 15 чел., навальщики – 21 чел., конвеерщики – 42 чел., люковые – 12 чел., лебедчики – 48 чел., откатчики – 36, рукоятчики – 12, выборщики породы – 64 чел., ламповщики – 32, дворовые – 18, зольщики – 16 чел., прочие подземные и поверхностные рабочие – 47 чел.
Даже в этом рукотворном аду земном, наполовину уничтоженному народу, удалось не только выжить, но и сохранить свои честь и достоинство, собственное имя и самобытность. И в этом заслуга, в первую очередь, чеченских женщин-матерей, которые, сами умирая от голода и непосильной работы на шахтах и рудниках Казахстана, вскармливали и сберегали своих детей.
В силу своей высокой нравственности они годами ждали с фронта своих мужей, не смешиваясь с другими этносами, чем и спасли полуистребленный народ от ассимиляции.]
Нелегок труд горняка, лишь сильным он по плечу. И вдвойне, втройне достоин уважения труд женщин, разделивших трудную судьбу горняков. Они нашли в себе силы, стали в рабочий строй наравне с мужчинами. Оказавшись в середине ХХ в. на перепутье, в нечеловеческих условиях, чеченские женщины приняли достойное участие во всесоюзных и республиканских соревнованиях. На Джезказканском марганцевом руднике отметили К. Кусову, К. Кулаеву, А. Шерипову, А. Тарамову за перевыполнение нормы выработки. У них и других спецпереселенцев средняя месячная норма выработки составляла 100-150%. Отлично справлялись с делом, выполняя свыше 150% задания, горнячки на Успенском, Карсакпайском рудниках. Здесь особенно добросовестно работали: стволовая Маржан Бацаева, Бултышева Есита, Хасуева Халипат, Умарова Пети, Митаева Марха и другие.
Долгие годы так и оставались непобитыми рекорды, некогда поставленные за скудную «пайку» черного хлеба спецпереселенками на шахтах и рудниках Караганды, Джезказкана, Балхаша.
По этому поводу хотелось бы привести один любопытный документ тех лет:
11 января 1945 г. Указ. Спецпереселенцы по национальности чеченки, ингушки, балкарки и карачаевки при выходе замуж за местных жителей, не являющихся спецпереселенцами, снимаются с учета спецпоселенцев и освобождаются от всех режимных ограничений постановлением НКВД СССР.
Заместитель наркома внутренних дел Союза ССР В.В. Чернышев.
Как говорится, без комментариев. – Л.К.
Исакиева Зулай Сулимовна, соискатель кафедры истории народов Чечни ЧГУ
checheninfo.ru
