Мультипортал. Всё о Чеченской Республике.

Леча Ильясов: народ, знающий свою подлинную историю, не склонен повторять ошибок


Просмотров: 2 780Комментариев: 1
ДАЙДЖЕСТ:

Беседу вела Фаиза Халимова
 
Как сказал Цицерон, первый закон истории – бояться какой бы то ни было лжи, а затем – не бояться правды, какой бы она ни была. Увы, не всем ученым удается сохранить беспристрастность в своих исследованиях, следовать принципу историзма при написании своих трудов. Причины бывают разные – от банального непрофессионализма до политических «заказов». А потому ко многим событиям, описанным экспертами в книгах, нужно возвращаться вновь и вновь, сопоставлять с другими источниками, анализировать. Что касается истории чеченского народа, то она тоже нуждается в новом осмыслении, пересмотре, ибо была подвергнута искажениям, о масштабах которых остается только догадываться. И поэтому, когда находятся ученые, делающие попытки найти истину в океане заблуждений и ошибочных выводов, это не может не радовать.
Один из таких ученых – Леча Ильясов. Леча Махмудович – единственный, с конца ХХ века, исследователь уникальных средневековых памятников архитектуры, участник сотен экспедиций в чеченское высокогорье. Филолог по образованию (кандидат наук) и историк по призванию, автор книг о средневековой архитектуре чеченцев и нематериальном культурном наследии: «Тени вечности», «Материальная культура чеченцев», «Культура чеченского народа», «The Diversity of the Chechen Culture», «Чеченский тейп», «Къонахалла». Живет и работает Леча Ильясов в Москве, однако, связи с малой родиной не теряет, регулярно приезжает в Чеченскую Республику. Нам представилась счастливая возможность встретиться с Лечей Махмудовичем в Грозном и задать несколько вопросов, касающихся истории чеченского народа и не только…
  
– Леча Махмудович, как возник у профессионального филолога интерес к древней истории Чечни, к средневековым памятникам архитектуры? Причем интерес настолько серьезный, что Вас без преувеличения уже можно назвать и профессиональным историком...
 
– Во-первых, и история, и филология относятся к гуманитарным наукам, поэтому любой профессиональный филолог должен иметь основательные познания в истории. Так же, как и любой историк должен обладать обширной эрудицией, знать древние классические языки, историю культуры. У меня широкий круг научных интересов: этнология, социология, политология, культурология, история права… В университете я обучался по двум специальностям: русская филология (русский язык и литература) и классическая филология (латинский и древнегреческий языки, античная литература, древняя история). И первая часть моей учебы в университете была связана именно с изучением русской литературы, лингвистики и теории перевода. На четвертом курсе я стал больше внимания уделять классической филологии. Моя дипломная работа называлась «Особенности перевода В.А. Жуковским «Метаморфоз» Овидия» и создавалась на стыке истории русской и античной литератур, древней истории и теории перевода.
После службы в армии я вернулся в университет, где целый год преподавал дисциплины, связанные с классической филологией: латинский язык, античную литературу, читал спецкурсы по поэзии Вергилия, Катулла, Горация, стилистике Цицерона, философии Сократа и Платона.
Я защитил в МГУ кандидатскую диссертацию по классической филологии, тема которой была связана с историей древних италийских языков (древнелатинского, осского, умбрского) и, соответственно, с древней эпиграфикой. Мне приходилось читать и переводить труды Геродота, Фукидида, Ксенофонта, Страбона, Ливия. Все это непосредственно связано с древней историей.
Изучая классическую филологию, я параллельно интересовался и чеченской историей, читал труды российских и зарубежных историков, искал эпизоды, связанные с нашей историей, нашей мифологией у более древних авторов.
Классическая филология – специфическая наука, она имеет очень древнюю историю и восходит к III в. до н.э., к деятельности александрийских ученых. С одной стороны, эта наука дает ученому прекрасное классическое образование, широкую эрудицию, так как вся европейская культура имеет свои истоки в античности. С другой стороны, классическая филология оторвана от реальной жизни в силу своей метафизичности и связанной с ней спекулятивности. Хотя есть прекрасные работы по классической филологии, которые написаны довольно ярко и интересно, но они носят больше научно-популярный характер.
В 90-х годах прошлого столетия я переключился на политологию и социологию: кроме всего прочего, к этому располагали бурные политические события того периода. Я в качестве эксперта участвовал в работе совместной комиссии Госдума РФ-ПАСЕ по урегулированию чеченского кризиса, ездил несколько раз на ее заседания в Страсбург, предлагал различные варианты урегулирования военного конфликта.
Я большую часть своей жизни прожил за пределами Чечни. Родился в Казахстане, учился в Томске, затем в Москве. На Кавказ приезжал в гости к родственникам и практически не бывал в горах.
В 1998 году я в очередной раз приехал в гости, и мне предложили работать на ТВ «Нохчо» (был такой телеканал Министерства культуры). В составе экспедиции Министерства культуры я впервые побывал в горах, в Мелхисте. Я увидел башни, склепы, петроглифы и понял, что мы обладаем очень древней самобытной культурой, к сожалению, малоизученной. После этого я совершил множество экспедиций в горы, снял для ТВ несколько документальных фильмов: «Город мертвых в стране солнца», «Майста», «Дорога, дерево, родник», «Мелхиста», «Чеченские зарисовки», «Портрет художника. Вахид Заураев». Перед самым началом второй войны все мои фильмы были кем-то уничтожены, непонятно с какой целью.

Примерно в этот же период я начал заниматься этнографией, историей. Сразу же после завершения активной фазы боевых действий я стал проводить мониторинги состояния памятников архитектуры в горах Чечни.
 
– Книга «Тени вечности» – результат первых исследований?

 
– «Тени вечности» – это результат моей совместной с Министерством культуры РФ работы. Мониторинги состояния памятников архитектуры проводились в советское время регулярно, но в конце 80-х годов были прекращены из-за известных событий.

С начала XXI века я стал единственным ученым, который согласился работать в наших горах – по сути дела, в условиях войны.
Книга – это, прежде всего, ответ на очень жесткую информационную войну, которая в то время против нас велась в российских и зарубежных СМИ. Для того чтобы оправдать несоразмерное применение военной силы против мирного населения, нас пытались представить диким народом, у которого нет ни культуры, ни истории, ни нравственных традиций.
– Расскажите немного об этих экспедициях. Слышала, что Вы отправлялись в опасное путешествие в одиночку, собирая материалы для своих трудов, часто ночевали в пещерах и древних склепах.
 
– Были времена, когда в горах было очень опасно ходить. Перспектива не вернуться обратно живым была вполне реальной. И я считал, что не имею права рисковать чьей-то жизнью ради своих научных интересов. Да и получить разрешение на работу в горах, где кроме военных не было никого, было очень сложно. Поэтому приходилось бродить одному, периодически попадая под случайные обстрелы, когда в небе постоянно патрулировали военные вертолеты, расстреливая все, что двигалось. Ночевать в склепах гораздо удобнее, чем в палатках, которые в горах к утру всегда отсыревают. Мы до сих пор это делаем.
 
– И какие же бывают ощущения у человека среди такой опасной красоты? Наверное, там какая-то особая атмосфера?..
 
– Я всегда чувствую в горах себя естественно и комфортно. Меня нисколько не смущает присутствие мертвых в соседних склепах или на другом ярусе. Я верю, что моя смерть придет только тогда, когда наступит мой час.
Человек, который верит, что его смерть придет только тогда, когда это предначертано Аллахом, не боится ее. Мы относимся к смерти как к чему-то страшному, опасному. На самом деле, смерть – естественное завершение нашей жизни. Но и искать ее тоже не нужно. Она придет сама, опоздание исключено.
Нужно бояться жизни, за которую тебе было бы стыдно. Нужно бояться прожить жизнь, не принося пользы ни своим близким, ни своему народу. Нужно бояться неблаговидными поступками навлечь на себя гнев Всевышнего. При этом нужно избегать лицемерия и ханжества.
У наших предков вплоть до начала 90-х годов была утонченная культура религиозного ритуала.
Религиозность, выполнение обязанностей мусульманина были личным делом каждого, чем-то даже интимным. Все это старались не выставлять напоказ. Ведь отвечать перед Всевышним придется лично каждому. Сейчас это уже утрачено. Мне кажется, это была очень красивая культура.
 
– А сейчас? Чего современным чеченцам не хватает? Удается ли нам сохранять особенности традиционной культуры и следовать обычаям наших предков?
 
– Мне – как чеченцу – хотелось бы, чтобы наш народ не терял национальной идентичности. Потому что самое страшное из того, что с нами происходит – утрата духовной связи между поколениями. Представители разных поколений перестают понимать, воспринимать друг друга, влиять друг на друга. Это самое ужасное для любого этноса. Духовная пропасть между различными поколениями образовалась не только у нас, но и в других российских регионах, где войны не было. Это связано с резкой сменой социально-экономического уклада, государственной идеологии, системы нравственных ценностей. Мы родились и учились при социализме, в обществе с уравнительной социальной системой, в которой каждому его члену обеспечивался определенный материальный минимум, а сверхпотребление ограничивалось. Социалистическая система в условиях низкой культуры производства и управления оказалась нежизнеспособной, а «дикий капитализм», пришедший ей на смену, девальвировал нравственные ценности, предложив взамен лишь идеологию общества потребления. К тому же, выросло целое поколение, лишенное – из-за двух кровавых войн – радостей детства, юности, свои первые «университеты» познававшее под бомбежками и артобстрелами, в лагерях беженцев и во время «зачисток». Мы все прошли через это. Каждый вынес из этого свой нравственный урок. И пережитое не дает никому права на вседозволенность, на нравственный нигилизм. Наоборот, оно обязывает нас к большей нравственной и духовной ответственности. И нам есть что передать нашей молодежи, нужно только научить ее воспринимать, слушать.
 
– Может быть, есть какое-то универсальное лекарство от такой «болезни» – разрыва связи поколений?
– Трудно сразу предложить какую-то панацею, но средство для лечения, безусловно, есть, и мы обязаны его искать. Думаю, представители разных поколений должны больше общаться, заниматься какими-то общими делами, увлечься общей идеей. Должен сказать, в России странное отношение к возрасту. К примеру, в Америке специалист 60-70-ти лет может совершенно спокойно конкурировать в своей сфере деятельности со специалистами, которым 25-30 лет. Если окажется, что он как специалист лучше, то у него есть шанс быть принятым на работу в любое учреждение, компанию. Человека оценивают не по возрасту, а по его профессиональному уровню. А у нас если человеку 35 лет или больше, то у него практически нет шансов найти работу.
 
– Вы говорите, что утрачена связь поколений. Но старшие постоянно выражают свое недовольство молодежью. Думаю, так было всегда. И ведь есть технический прогресс и прочие процессы, которые вносят свой вклад в формирование нового человека. Ну, а если говорить в узком смысле о чеченской молодежи, то не кажется ли Вам, что проблема и в самих ученых тоже, так как в нашей истории много пробелов? Ведь чтобы сохранить свою национальную идентичность, двигаться в определенном русле, нужно ответить на самый главный вопрос: кто мы, чеченцы? В Ваших трудах есть попытки ответить на этот вопрос?
 
– Вопрос, действительно, сложный. Думаю, что проблема не в техническом прогрессе. Как я уже говорил, конечно же, сказалась война. Я не отношусь к тем людям, которые считают, что молодежь плохая, а мы были лучше. Мы были, наверное, во многом такими же, когда нам было по 18-20 лет. Нам повезло в другом. Мы общались с людьми, которые были настоящими чеченцами, которые четко осознавали свою национальную идентичность, которых не сломала сталинская депортация, о которых писал А.И. Солженицын в «Архипелаге Гулаг». Именно с их слов я записал этический кодекс «Къонахалла». Они сумели передать нам чеченский дух. И нам невозможно было привить идеологию ваххабизма. Потому что мы четко знали, что мы – чеченцы, мусульмане. И у нас не могло быть дискуссий по поводу того, что первично, что вторично. Для нас это было органичное двуединство, созданное Всевышним. И выдвижение на первый план или отрицание одного из его элементов (этничности или конфессиональности) противоречит Воле Создателя. Мы были другие в ином смысле. Например, если вспомнить студенческую жизнь, чеченцы и ингуши всегда держались вместе. Что же касается взаимоотношений со студентами других национальностей, мы никогда первыми не начинали никаких конфликтов. Это было святым правилом. Нас уважали, прежде всего, за справедливость, за то, что мы уважали всех, независимо от того, юноша это или девушка, и национальность для нас не имела никакого значения. Мы могли с ними поддерживать дружеские отношения. С другой стороны, если вдруг и возникал конфликт, то вполне хватало одного чеченца, чтобы урегулировать его. И не потому, что мы были суперменами. А потому, что мы старались быть справедливыми. За это нас уважали, в этом была наша сила. И, конечно, был чеченский дух. Мы никогда не ходили огромными толпами выяснять отношения. Мы всегда считали себя свободными, но наша свобода была ограничена нашей совестью, верой, традициями, воспитанием. Мы никогда не пресмыкались перед богатыми или сильными, хотя относились ко всем с уважением. Мы всегда были равными среди равных. Наш святой устаз Кунта-Хаджи Кишиев говорил: «Радуйтесь и гордитесь тем, что вы равные среди равных. Если обнаружите, что больше знаете или больше имеете, – спешите отдать, ибо то, что вы не отдали – пропало. А то, что вы отдали, станет свидетелем в Судный день».Что же касается Вашего вопроса… Каждый верующий чеченец идет каким-то своим путем, выбирает себе тарикат, устаза. Мы имеем тысячелетние традиции: адамалла, нохчалла, къонахалла, которые нам нужно вспомнить, сделать доступными для всех, особенно для молодежи. С другой стороны, меня смущает то, что сегодня очень много молодежи занимается теоретизированием в вопросах религии. Вместо того чтобы выполнять свой фарз, следовать своему тарикату, учиться, работать, заниматься спортом, радоваться жизни, дарованной ему Аллахом. Юноша буквально два-три часа посидит в Интернете или прочитает книгу и уже считает себя знатоком ислама. И начинает учить старших, имамов, родителей. Не понимая, что суть ниспосланного нам Священного Корана настолько глубока и многогранна, что люди, посвятившие жизнь его изучению, так и не успевают постичь до конца всю его мудрость. Когда юный, несведущий человек занимается теоретизированием в вопросах веры без руководства опытного алима, он часто теряет суть веры. Она ведь как раз заключается в том, что человек должен просто верить, выполнять свои обязанности мусульманина. Ислам, с одной стороны, очень интеллектуальная религия. С другой стороны, есть в ней одна простая истина – будь человеком! Не надо ничего придумывать. Формальные поиски в вопросах религии несведущих, неопытных молодых людей часто заводят в нравственный тупик. В исламе идея совершенного человека, идея совершенного человеческого общества, совершенных взаимоотношений между людьми, уважения к женщине, сострадания к слабым и обездоленным доведена до Абсолюта. И в этом смысле нам не нужно ничего нового искать.
И еще немаловажный момент. Каждый народ, исповедующий ислам, имеет свои традиции. Он находится на какой-то определенной ступени развития, интеллектуальной, культурной, и, конечно же, это накладывает свой отпечаток на восприятие Божественных истин. Мы имеем древнюю нравственную и духовную культуру, которая не противоречит исламским традициям. «Новообращенным», которые сегодня отрицают ценность наших нравственных традиций, я бы хотел напомнить слова нашего великого Учителя Шейха Кунта-хаджи: «Наши обычаи и нравы возникали и совершенствовались тысячелетиями. Поэтому они оказались настолько близкими исламу. Мы должны их свято беречь и не позволять разрушать никому и ни при каких условиях.
Отношение к женщине как к святой, почитание старших, уважение в семье, особое отношение к гостю, коллективная взаимопомощь и общественные работы, единство в горе и в праздники, умение быть милосердными и уступчивыми – все эти качества объединяют нас и берегут нашу честь».
 
– Так каким должен быть чеченец?
 
– Этическая система чеченцев состоит из трех уровней нравственных ценностей, каждый из которых определяется различными гранями человеческой личности.
Адамалла – система нравственных ценностей, которая вбирает в себя общечеловеческие нормы, присущие чеченцу как человеку вообще. Она связана, прежде всего, с религиозно-этическими воззрениями чеченцев. Она свойственна всем людям, независимо от этнической принадлежности, вероисповедания, расы и социального статуса. По представлениям чеченцев, этот уровень отделяет человека от животного, противопоставляя категории «адамалла» (человечность) и «акхаралла (дикость). В эту систему ценностей входят основные коранические и библейские заповеди, которым должен следовать человек, если он хочет отличаться от животного. Нохчалла – система нравственных ценностей, присущая чеченцу как человеку определенной этнической принадлежности, то, что отличает его от представителей других этносов. «Нохчалла» не является идеей нравственного превосходства чеченцев над другими людьми. Включая в себя все категории, присущие системе «адамалла», она ужесточает нравственные требования к человеку и его поведению в обществе. Эта система накладывает на чеченца дополнительные моральные обязательства по отношению и к соплеменникам, и по отношению к представителям других этносов. «Къонахалла» – это квинтэссенция нравственной культуры чеченцев, это система нравственных ценностей мессианского характера, определяющая нравственный уровень человека – «благородного мужа», который берет на себя ответственность за судьбу своего народа, своей страны, жертвуя всем, не требуя никакой награды. И если человек будет соблюдать хотя бы один из этих кодексов, его можно считать чеченцем…
 
– Говоря о достоянии народа… Очень много споров в научных кругах и среди молодежи по поводу чеченской письменности. Кто-то говорит, что шумерская письменность связана с чеченской. Мол, многие тексты можно расшифровать с помощью нашего языка, да и вообще, что у нас и у шумеров общий предок. Ваше мнение?
– Для ответа на этот вопрос нужны глубокие и объективные научные исследования в этой области. Пока нет ни одной научной работы, которая аргументированно доказывала бы или опровергала это. Среди чеченских петроглифов есть несколько знаков, аналогичных знакам шумерского идеографического письма. Причины этих аналогий нужно еще выяснить.
 
– Как человеку, знающему о наших башнях практически все, не могу не задать Вам этот – волнующий меня лично – вопрос… Наши башни… они разрушаются… Каждый день по камушку разваливается наше национальное достояние. Как нам их сохранить? Нужно ли, возможно ли?
– Необходима комплексная программа. Следует составить полный свод памятников, провести мониторинг, сделать заключение по отдельным поселениям. Нужен особый закон о застройке горных районов. Учитывая ценность этого пласта нашей материальной культуры, для этого нужно не так уж много средств. К тому же, многие памятники можно не просто сохранить, а включить в наш туристический комплекс, сделав тем самым его более привлекательным для иностранных туристов. Нужно разделить существующий природный и историко-архитектурный заповедник. Должен быть природный заповедник, где сотрудники будут заниматься охраной животных, культивированием растений; и историко-архитектурный музей-заповедник, у которого совершенно иные задачи. В первую очередь, нужно составить Полный свод памятников архитектуры, создать реставрационный центр. Я надеюсь, что руководство республики все же поддержит мой проект составления Полного свода памятников архитектуры.
 
– Вы подчеркнули необходимость проведения глубоких и объективных исследований в области истории, которые позволили бы получить ответы на многие спорные вопросы. Чем объяснить тот факт, что такие исследования до сих пор не были проведены?
– Дело в том, что для подобного рода научных исследований – масштабных, на должном профессиональном уровне – недостаточно наличия одного лишь энтузиазма. Нужна грантовая поддержка ученых, которые работают в стратегически важных для нашего народа областях науки. В наше время для того, чтобы полноценно заниматься наукой, нужны средства – для экспедиций, для работы в крупнейших библиотеках мира, для сбора материалов. Ученый не должен думать о куске хлеба, иначе он не успевает за этим быстро меняющимся временем.
 
– Над чем Вы работаете сейчас?
 
– Недавно я завершил работу над книгой «Чеченские петроглифы», которую планирует издать Чеченский госуниверситет.
 
– Леча Махмудович, спасибо Вам за интересную беседу. Удачи и всего наилучшего!


Источник:: журнал "Нана"




checheninfo.ru



Добавить комментарий

Гость Марина
Гость Марина от 22 ноября 2021 18:07
Как с ним связаться? Где данные, куда написать? 

Как связаться с Леча Ильясовым? 

НОВОСТИ. BEST:

ЧТО ЧИТАЮТ:

Время в Грозном

   

Горячие новости

Это интересно

Календарь новостей

«    Март 2024    »
ПнВтСрЧтПтСбВс
 123
45678910
11121314151617
18192021222324
25262728293031

Здесь могла быть Ваша реклама


Вечные ссылки от ProNewws

checheninfo.ru      checheninfo.ru

checheninfo.ru

Смотреть все новости


Добрро пожаловать в ЧР

МЫ В СЕТЯХ:

Я.Дзен

Наши партнеры

gordaloy  Абрек

Онлайн вещание "Грозный" - "Вайнах"