Первые русские крепости в междуречье Терека и Сунжи в 16-17 вв.

В XVI-XVII вв. сталкиваются интересы Турции, Ирана, России в стремлении расширить свои пределы и прочно обосноваться на Кавказе. Достижение этих целей было невозможно: во-первых, без поддержки северокавказских владельцев; среди множества северокавказских небольших феодальных владений не было единства, они находились в постоянных враждебных отношениях и в борьбе между собой опирались на турецко- иранско-русских покровителей; во-вторых, необходимы были оборонительные сооружения с постоянно присутствующей военной силой в местах стратегического значения, и прежде всего на важнейших путях сообщения.

Таким районом, имеющим первостепенное значение для политического и экономического приоритета в крае, несомненно, являлся в ХУ1-ХУ11 вв. район слияния Терека и Сунжи. Здесь скрещивались сухопутные военные и торговые пути между регионом Черного моря и Каспия. Через этот узел шли пути из России на Кавказ - Грузию, Кабарду, Чечню, Дагестан; из Крыма - вассала Турции - на Кавказ, Астрахань, Иран. Здесь, на Тереке и Сунже, находились удобные броды и переправы. Поэтому эта зона служила объектом соперничества между северокавказскими феодальными владельцами, Россией и Турцией, вместе с ее вассалом - Крымским ханством, а к середине XVII в. в спор за контроль над низовьем Сунжи вступил и шахский Иран.

Обладавший контролем над этим, имеющим в тот период международное значение, стратегическим районом Притеречья и Присунжья, мог иметь преобладающий политический вес на всем Северном Кавказе. Эта равнинная часть являлась исконной территорией чеченцев, вынужденных в XIII в. покинуть ее в связи с вторжением монголо- татаров. С XV в. освобожденные равнинные земли вновь, шаг за шагом, осваиваются коренными жителями. Опережая их в этом процессе, соседние этносы постепенно обживали северную, западную и восточную части Чечни.

Так, археологические исследования ряда ученых дают сведения о расселении кабардинцев в XVI-XVII вв. в западных районах Чечни [12]. Русские письменные источники этого же периода подтверждают эти изыскания известиями о появлении поселений кабардинских князей и мурз по Тереку и Сунже [1, с. 187, 311, 415].

Низовья Сунжи, район ее впадения в Терек и междуречье были в изучаемый период места-ми поселения русского контингента гребенских и терских казаков. Русские письменные источники позволяют зафиксировать их присутствие в восточной части Терско-сунженского междуречья в 70-90-е гг. XVI в., когда казаки находятся на службе московского царя и несут здесь охрану, выполняют роль дозоров и застав на подступах к российским опорным пунктам - Сунженским городкам, сменявшим один другой у места слияния Терека и Сунжи [9, с. 205-208; 11].

Одним из ближайших примыкавших к устью Сунжи чеченских владений являлась Окоцкая земля, располагавшаяся в восточном районе Чечни по рр. Аксай, Ямансу, Ярыксу и простиравшаяся вплоть до селений шамхала на Кумыкской равнине. Она состояла из нескольких селений, крупнейшее из которых называлось Оку. Традиционно ококов отождествляют с ауховцами.

Заметный общественный и внешнеполитический вес владетелей Окоцкой земли определялся чрезвычайно выгодным местоположением территории, традиционно тесными связями с феодальными слоями Кабарды, Дагестана, атаманами гребенских казаков и рано установившимися военно-союзническими отношениями с Россией и дружественными ей политическими силами на Кавказе. Ушаром и Ших-мурза - предводители ококов - становятся почти одновременно с адыгскими и грузинскими владетелями в середине XVI в. последовательными сторонниками ориентации на Москву [6, с. 29; 8, с. 215-219].

Терский город 1567-1571 гг. Самая ранняя русская крепость на р. Сунжа была построена в 1567 г. Инициатором этого важного политического мероприятия, как свидетельствуют русские источники, явился кабардинский князь Темрюк.

В 1566 г. было отправлено посольство от князя Темрюка в Москву с просьбой, «чтобы государь пожаловал для бережения от недругов его, велел город на реке Терке усть Сююнчи реки поставить с русскими ратными людьми, вооруженными пушками и пищалями» [1, с. 13]. Князь Темрюк возглавлял борьбу кабардинцев против крымской агрессии.

Город был поставлен в начале 1567 г. - «отпустил царь и великий князь для городового дела князя Андрея княж Семенова сына Бабичева да Петра Протасьева со многими людьми, да наряд, пушки, пищали с ними в Черкасы послал, а велел на Терке-реке Темгрюку-князю по его челобитью город поставити» [1, с. 13]. Так в низовьях р. Сунжа на территории нынешней Чечни появляется первая русская крепость с военным гарнизоном, которая становится камнем преткновения почти на столетие между Турцией, Крымом, а затем Ираном и Россией.

В Турции и Крыму факт появления русского города восприняли как вмешательство России в пределы подконтрольных им территорий. Еще только проведав о замыслах Москвы ставить укрепление, русскому послу А. Нагому в Крыму было заявлено, что «черкасы де наши холопи старинные и жалованье наше емлют» [1, с. 27].

Так начался длительный международный спор за влияние на район низовьев р. Сунжа.Вскоре крымский хан Девлет-Гирей шлет царю Ивану Васильевичу грамоту с требованием снести Терский город [1, с. 14].

Одновременно московскому царю была послана грамота с требованием снести Терский город крымским калгой (второе после хана лицо в правительстве крымского ханства) Магомет-Гиреем, а также грамота от крымского царевича Адил-Гирея сходного содержания [1, с. 16-17, 394]. В то же время находившийся в качестве посла в Крыму русский посол А.Ф. Нагой пишет в Посольский приказ отчет о посольстве и недовольстве крымского хана Девлет-Гирея постройкой русской крепости на р. Сунжа.

Столь бурная реакция на закрепление Москвы на Тереке свидетельствовала о том, что Турция и Крым с этим не смирятся. В ответной грамоте крымскому хану царь Иван Васильевич на требование снести Терский город ответил, что город возведен по просьбе его тестя Темрюка Идаро- ва: «А город на Терке-реке поставити велели по Темрюкову-княжому челобитью, что есмя его пожаловали, взяли дочь его за себя. И мы для своего имени его пожаловали, город для его береженья поставили есьмя велели на его земле и от недругов его велели есмя беречи» [1, с. 19-20]. Эта мотивировка постройки крепости на р. Терек многократно повторялась в 1568-1570 гг. в дипломатической переписке с Крымом и в наказах русским гонцам, посланным к крымскому хану.

В 1569 г. Турция и Крым организовали военный поход через Азов и Дон на Волгу, откуда достигли Астрахани. Поход в целом закончился неудачно [1, с. 23-25]. Однако султан продолжал настаивать на обладании черкасской, в том числе кабардинской, землей и уничтожении крепости в устье Сунжи. К тому же, готовясь к новой войне с Ираном, султан стремился обеспечить свободу пользования северокавказским путем, который вел в Закавказье. «Настойчивые требования султана и хана снести Терский город и «отпереть» астраханскую дорогу, поход на Астрахань 1569 г., известия из Крыма о военных приготовлениях хана и о крымских походах на Кабарду, в то время как война за Ливонию продолжалась, заставили Ивана Грозного дать распоряжение снести русскую крепость на Северном Кавказе» [1, с. 397].

Таким образом, первая русская крепость на Северном Кавказе - Терский город - просуществовала всего 4 года и была снесена в 1571 г.

Терский город 1578-1579 гг. Через 7 лет Россия вновь установила свой приоритет в контроле над существенной частью Северного Кавказа. Поводом явилось обострение турецко-иранских отношений.

В 1577-1578 гг. в Москве побывал старший кабардинский князь Камбулат Идаров. Его приезд был связан в первую очередь с предстоящей турецко-иранской войной и стремлением султана и хана овладеть северокавказским путем. Кабардинцы, как и десять лет назад, просят московского царя построить русскую крепость при впадении Сунжи в Терек для охраны перевоза через Сунжу. Москва, и сама заинтересованная во взятии под контроль этот стратегический участок, послала на Терек воеводу Луку Новосильцева для строительства острога. Об этих событиях он оставил следующие записи: «.А Камбулат-князь... бил челом государю, чтоб государь наш пожаловал их, велел им город поставить в Пятигорских черкасах на Терке-реке, на усть Сунцы-реки, и плотников бы пожаловал дал, кому город делати, и воеводу бы своего пожаловал послал с вогненым боем, который бы их оборонял от крымского царя и от иных недругов их. И государь наш царь и великий князь пожаловал их, послал меня, Лукьяна, воеводою в Черкасы со многими людьми и с вогненым боем и плотников для городового дела. И яз, пришед в Черкасы в Пятигорские, и на реке на Терке на усть Сунцы-реки город поставил» [1, с. 47].

Уже осенью 1578 г. крымский царевич Адиль- Гирей с 35-тысячным войском по требованию турецкого султана проследовал через Северный Кавказ в Закавказье на помощь туркам, сражавшимся в Иране. В своих отчетах воевода Лука Новосильцев пишет: «А как крымский царевич калга Алды- Гирей царевич шел своею ратью мимо государя нашего город Терку и лез Сеунчю-реку у Горяче- во Колодезя, а с ним было ратных людей с пол- третьятцать тысечь, и прислал ко мне, государеву воеводе, в Терку прошати у меня дороги, и казаков бы мне государевых в то время велети унятии, чтоб им Сеунчю-реку от терских казаков перелести здорово» [1, с. 47]. Крымский царевич потерпел поражение в Иране. 

Возвращался он в Крым с остатками войск в 10 тысяч человек прежней дорогой. По словам Л. Новосильцева, крымцы «перелезли Сеунчю-реку далече от Терского города. безвестно... и яз их дошод з божию помочью и государевым счастьем тех людей побил на голову и лошади их отогнал». Возможно, как отмечают некоторые историки, воевода и преувеличивал свою роль в погроме крымцев, но нас интересует сам факт использования дороги, присутствие на Сунже русского острога, а также терских казаков, живших по Тереку и охранявших государев городок.

В войне с Ираном Турция имела успех в Закавказье. И в значительной степени это было обусловлено тем, что северокавказским путем через Дербент в тыл иранским войскам проходили по приказанию султана войска крымского хана и турецкие отряды. Чинившие препятствие на пути русский острог и терские казаки являлись для турецкого султана и крымского хана фактом прямого вмешательства России в северокавказские дела. Вновь было потребовано от Москвы объяснения по этому поводу, звучала угроза и настояние снести городок и унять терских казаков.

Оправдываясь, Иван Грозный в своей грамоте 1580 г. крымскому хану писал, что крымцев в 1578 г. «пограбили» черкасы, «а изводят на наших казаков» [5]. Строительство крепости царь объяснял тем, что он «учинил кабардинцев под своею рукою», полагая, что они «безгосударственные люди». Иван Грозный вынужден был снести по требованию крымского хана вторично выстроенную на стратегическом участке Северного Кавказа российскую крепость. Она просуществовала в междуречье Терека и Сунжи чуть более года. Точной даты снесения острога нет.

Но и после ликвидации русской крепости конфликты Турции и России в районе Сунженского перевоза не прекращались. В 1583 г. командующий турецкими войсками в Дагестане Осман-паша при проезде из Дербента в Крым подвергся нападению терских казаков. Как говорил военачальник, «со- брався на Терке государя вашего казаки человек с тысячю, и пришли были на меня, и яз их побил всех, только утеклых человек з 200.» [1, с. 38]. Русский посол в Турции Б.П. Благой на этот выпад отвечал, что по требованию султана «тот город государь наш велел сметати и воевод и людей велел с Терка всех свести. И на Терке людей никаких не осталось ни одного человека, а то ныне нечто живут на Терке воры беглые казаки. А государь наш того не ведает на и Терке людем своим жити не велит никаким» [1, с. 38].

В связи с этим эпизодом путь через Северный Кавказ получил название Османовской дороги, а брод через р. Сунжа - Османов брод.

После этих событий турецкая сторона стремится построить три города на Тереке для обеспечения «бесстрашного» похода в Иран. Турки уже двигались к Дербенту, имея «на одной тысяче телегах железа для городового дела» [4]. Но эти замыслы не были осуществлены.Россия на время теряет контроль над северокавказской дорогой.

Сунженский острог 1590-1605 гг. В 1590 г. на том же месте у слияния Сунжи с Тереком русские воеводы строят новый острог. В отличие от двух первых, он получил название Сунженский, потому что Терским городом был назван построенный в 1588 г. в устье Терека новый российский форпост. Благодаря строительству двух российских крепостей путь из Крыма в Дербент снова оказался под русским контролем.

В 1589 г. русские послы С. Звенигородский и Т. Антонов в сопровождении большого эскорта шли в Грузию мимо старого городища (1578-1579 гг.), а при возвращении их в 1590 г. в отчете указано: «А послы Семен и Торх пришли на Суншу ко государеву острогу майя в 31 день» [2, с. 222; 3, с. 27].

Возможно Сунженский острог был воздвигнут силами сопровождаших послов в Грузию: из Терского города были посланы провожатыми русских послов 250 астраханских и терских пеших казаков, 43 терских вольных казаков и 90 конных стрельцов [2, с. 132].

Основная цель русской политики, по мнению Е.Н. Кушевой, в эти годы на Кавказе выражалась в следующем: «В 1590-е и в начале XVII века русское правительство стремилось ослабить военные успехи Турции в Закавказье и турецкое влияние на Северном Кавказе и, использовав сложившуюся обстановку, продвинуться в сторону Ширвана и обеспечить пути сношения с Грузией и Азербайджаном» [7, с. 276].

В 1591 г. Москва предпринимает поход на шамхала - главу крупного феодального владения в Дагестане. В последующий период состоялся еще ряд походов. Их цель - прервать сношения шамхала с Турцией и Крымом, «очистить» дорогу русским послам и войскам через Дагестан в Грузию и отрезать крымско-турецким силам путь в Закавказье через Северный Кавказ. Поход русских войск возглавил воевода Григорий Засекин, кото-рый занял устье р. Койсу (Сулак). В 1593-1594 гг. воевода А. Xворостинин поставил там Койсин- ский острог.

Строительство в 1588 г. Терского города в устье Терека, в 1590 г. Сунженского острога в устье Сунжи и поход в 1591 г. на шамхала были одними из причин набега крымского хана Казы-Гирея на Москву в 1591 г.

В 1592 г. в Турцию были посланы в качестве послов Г.А. Нащокин и подьячий А. Иванов. Им пришлось дать ответ на многие вопросы, вызывавшие протест Турции, раздражение по поводу похода Г. Засекина в Дагестан, постройки Терского города и набегов донских казаков. Послы отвечали: «О войне на шевкала мы не ведаем, и как есьмя поехали от государя своего, про то не слыхали. А город на Терке поставлен давно по челобитью кабардинских черкас для береженья, а черкасы кабардинские из давних лет служили отцу государя нашего. и ныне служат великому государю нашему попрежнему» [1, с. 65]. Русский посол намеренно умолчал о постройке в устье Терека нового царского Терского города и вел речь о Терском городе 1567 г. Постройка обоих укреплений значительно усилила позиции России на Северном Кавказе. Благодаря им путь из Крыма в Дербент (Железные ворота) снова оказался под русским контролем.

Продолжалась ирано-турецкая война 1578 г., тянувшаяся с перерывами до 1639 г. Естественно, русские укрепления на Тереке вызывали недовольство Турции.

В 1593 г. в Москву была доставлена грамота турецкого султана Мурада царю Федору Ивановичу с требованием возвратить пленных, снести Терский и Сунженский остроги: «.да на Терке, да на Сунще остроги поделали, да на море блиско Дербени на Кулзумском море (Каспийском море. - Т.М.) городы поставили, да усть реки Сунши, где впала Сунша в Терку, тут остроги поделали и под нашим в счастье пребывающим государством под Дербе- нью несколько времян стоят, и сюды, и тем людем шкоту чинят и побивают, то нам подлинно ведомо» [1, с. 68]. Перечисляя русские остроги на Северном Кавказе, султан имел в виду Терский город 1588 г., Сунженский острог 1590 г. и Койсинский 1593 г.

В ответной грамоте турецкому султану Мурду царь Федор Иванович пишет: «.а на Терке, на Сунше, в Кабардинской земле и в Шевкальской городы наши велели есьмя поставить для того, что изначала кабардинские и горские черкасские князи и шевкальской были холопи наши резанских предел и от нас збежали с Резани и вселились в горы». Этот вымысел о русском происхождении кабардинцев и даже кумыков должен был оправдать строительство крепостей Москвой в землях горцев. Далее в царской грамоте султану, как и в прежние годы, повторяется, что кабардинцы «в царской воле учинились», а отец Федора Ивановича взял в жены дочь кабардинского князя Темрюка и по челобитью кабардинских князей «велели есьмя в Кабардинской земле и в Шевкальской, на Терке и на Сунше, городы поставить и людей своих в тех городех устроили для береженья, а людей турецких и крымских велели пропущати безо всякого задержанья и зацепки, и дорогу твоим ратным и торговым людем через Кабардинскую землю от- ворити велели» [1, с. 71-72].

Город простоял до 1605 г., т. е. 15 лет. Потом был снесен.

В 1628 г., когда были разведаны в горах Кабарды серебряная руда и свинец, снова возникла необходимость в городе на р. Сунжа. Терский город был далеко от Кабарды - «до того места от Терка езду шесть дней», требовалось для охраны и безопасности возвести крепость на середине пути. В расспросных речах в Посольском приказе кабар-динский мурза Каншов Битемрюков говорил: «А только де государь укажет послать для серебряной руды мастеров, и надобет де для обереганья от черкасских людей на Сунше реке, где бывал наперед сего государев город, поставить крепость, а как в том месте крепость поставит, и меж того места и Ибак-мурзиных кабаков будут терские казаки, ко-торые живут в гребенях, и государевым де людем на них будет надежно, а казаков де в гребенях человек пятсот...» [1, с. 114].

Из Посольского приказа терским воеводам И.А. Дашкову и Б.Г. Приклонскому была дана наказная память: «Да как они на то место, где серебряные руды чаять, приедут, а без крепости будет им того дела делать нельзя, почают от черкас себе какова дурно, и им розсмотря место гораздо, где им мочно укрепитца, чтоб им быть безстрашно. А учинить крепость где мочно блиско того места, где учнут серебро делать. Да на Сунше-реке острог зделать и велеть для прихода, где бывал государев город на Сунше-реке преж сего, и ратных людей посадить и укрепит- ца велеть гораздо, чтоб было ездити безстрашно» [1, с. 117].

В 1604-1605 гг. был осуществлен большой поход из Астрахани и Терского города на шамхала под начальством воевод Бутурлина и Плещеева, целью которого было укрепиться в Тарках, резиденции шамхала, на пути в Дербент. Поход был неудачен. Русский отряд занял было Тарки, но вынужден был уйти, так как из Шемахи пришло в Дагестан турецкое войско. Тогда же были покинуты Койсинский и Сунженский остроги [6, с. 68].

Сунженский городок 1590 г. отмечен в одной из ранних российских карт «Книга Большому чертежу», составленной в 1627 г. В части чертежа дана роспись реки Терек, в которой есть следующие сведения: «А от верху до устья реки Сунши 200 верст, а рекою и больши. А против устья реки Сунши, на другой стороне Терка, острог» [1, с. 388].

Сунженский городок 1635 г. Ко времени постройки следующего укрепления на Сунже России уже надолго удалось закрепиться в регионе, о чем свидетельствовала стоявшая около полувека в устье Терека русская крепость - Терский город. К середине XVII в. она превратилась в настоящий военный, политический и экономический центр Москвы на Северном Кавказе. Однако Терский город был отдален от важного терско-сунженского узла.

Актуальность стратегической позиции на Сунже не спадала. В 30-х гг. XVII в., по сведениям источников, Иран вынашивал план укрепиться на Северном Кавказе и с этой целью планировал построить города на Сунже, Тереке и «Елецком городище». Конкретные шаги со стороны России на Сунже были предприняты в связи со следующими событиями.

В 1635 г. терский воевода М.П. Пронский сообщает в Москву царю Алексею Михайловичу, что кумыкский владелец Султан-Махмут со своим сыном Айдемиром и «своими кумыцкими людьми ныне учинились под твоею государевою высокою рукою». В знак принятия российского покровительства Султан-Махмут дает аманата в Терский город, а также просит московского царя «на Сунше-реке на Османовской дороге на перевозе быть своим государевым служилым людем, чтоб их кумыцким людем от терских и от гребенских атаманов и казаков тою данною дорогою ездить было в Кабарду и ис Кабарды через Суншу-реку безстрашно» [1, с. 160].

Как пишет в своем донесении в Москву терский воевода, он призвал в съезжую избу - присутственное место для официальных переговоров «терских всяких людей и терских и гребенских атаманов и казаков» для опроса: «На данной Османовской дороге на Сунше-реке у перевозу городок устроить и перевозу у того городка через Суншу быть мочно ли, и вперед то будет постоятельно ль?» Ответ собравшихся был утвердительным: «.в том месте городок и перевоз устроить мочно, как де тут будет на Асмановской дороге перевоз и городок устроен, и ис Кумык де в Кабарду и ис Кабарды в Кумыки и в Шахову землю торговые и всякие люди по данной Османовской дороге уч- нут ездить на тот перевоз, а мимо того перевозу татинными (воровскими. - Т.М.) дороги ездить не учнут; и перевозная пошлина на тебя, государя, будет збиратца немалая, и от приходов воинских людей по Османовской дороге береженье будет большое, а миновать де тово места никому будет не мочно» [1, с. 160].

Воевода взялся за дело оперативно. Он послал «на Османовскую дорогу на Суншенский перевоз» городового служилого - «сына боярского» Бессона Неелова, сотника пеших стрельцов Ивана Мордвинова, «а с ними служилых людей стрельцов и плотников». Посланникам поручено было, «приехав на Суншинской перевоз, против Асмановской дороги рассмотреть место, где поставить городок, стоячей на сваях, а по углам за башон место велели вывести отводы и поделать бои, а около городка выкопати ров и поставить надолбы, а поверх городка покрыть лохом». 

Для пошлинного сбора к Сунженскому перевозу был послан «целовальник» (должностное лицо для денежного сбора). Для торговых людей была установлена следующая пошлина - «со вьюка по киндяку (хлопчатобумажная ткань. - Т.М.), а с таи (мера сыпучих тел. - Т.М.) по кумачю, а будет киндяков у ково не будет, и с тех людей велели имать пошлину - за киндяк по 2 кумача или по 2 бязи лощоных (хлопчатобумажная грубая ткань. - Т.М.)» [1, с. 160].

Кумыкских владельцев Султан-Махмуда и Айдемира-мурзу, по просьбе которых возводился городок, при принесении шерти московскому царю, воевода обязал ездить по своим торговым и иным делам «тою одною даною Османовскою дорогою на Суншенской перевоз, а иными тати- ными дорогами не ездить и твоих государевых не- послушников в корованех не провожать». В противном случае, предупреждает воевода, если будет погром от казаков не жаловаться и не бить по этому поводу челом государю.

19августа 1635 г. Бессон Неелов приехал с Сунжи в Терский город и доложил: «.под городок место обыскали у Сунши-реки на Османовской дороге на Шихотном острову на верхней изголовьи и городок зделали на сваях на 4 угла - в стене 9 сажен, а в 3-х потому ж, и избу в нем поставили, и около города ров выкопали к надолобы зделали и лесу около городка поочистили. А за вычисткою, государь, по острову засекли засеку накрепко и объездные татиные дороги засекли накрепко, чтоб татиными дорогами вперед мимо перевозу к даной Османовской дороги объезжать было не мочно, и твою государеву перевозную пошлину с проезжих людей имать учали» [1, с. 161].

В новый Сунженский городок терский воевода послал сотника стрелецкого с служилыми людьми для охраны, а также целовальника для пошлинного сбора, которые должны были здесь находиться переменяясь через месяц.

Крепость 1635 г. была небольшой. Она, как обозначено в источнике, находилась не на тради- цинном месте «на кысыке, где Терка с Сунжей сошлась», а была построена примерно в 10 верстах от устья Сунжи, на острове, контролировавшем брод - «Османов перевоз» [9, с. 205-208].

Сунженский острог 1651-1653 гг. К середине XVII в. район низовьев Сунжи оставался по- прежнему объектом соперничества между Россией и восточными государствами, а также между кабардинскими и кумыкскими владельцами. В 1646 г. кумыкский мурза Казаналп Эндерийский обратился к московскому царю с просьбой отдать ему во владение Сунженский перевоз и выделить в поддержку караул в 40-50 человек русских «ратных» людей для защиты от шамхала Сурхая и иранского шаха. С 1650 г. обострились отношения Казаналпа с кабардинским князем Муцалом Черкасским, являвшимся главой горского вассального владения в Терском городе. Поводом послужил тот факт, что М. Черкасский вывел брагунских мурз из под влияния Казаналпа и поселил их на Сунже, близ впадения ее в Терек. И без того натянутые отношения между владетелями перешли во враждебное противостояние.

К началу 1651 г. в Москве уже был решен вопрос о строительстве острога на Сунже [1, с. 419]. Россия последовательно отстаивала свои кавказские интересы. Востребованность острога объяснялась к тому же и потребностью прекратить торговлю пленными. Я.З. Ахмадов приводит следующий архивный источник: «Суншинский острог поставлен и казачьи городки по Терку и по Сунше сидят в тех местах, в которых через Суншу и Терек кумыцкие люди ходят в Кабарду и в Малой Нагай и в Азов для своих торгов и ясырей и всяких дел и по Кабарды и из Малого Нагаю и из Азова в ясырь провозят» [6, с. 117]. Не менее важной причиной возведения на Сунже крепости явилось, по мнению воеводы М. Пронского, то, что без казаков и острога «Терскому городу от государевых непо- слушников впредь быть опасно». Подоплекой всех мотиваций к укреплению на Сунже, конечно же, являлось желание России сохранить и упрочить присутствие в регионе.

27 января 1651 г. в Посольском приказе допрашивался бывший терский воевода князь В.А. Оболенский, который говорил: «Только де по государеву указу на Сунше-реке поставить жилой острожек, а в нем устроить служилых людей на житье со 100 человек, и тем де местом никакие воинские и воровские люди безвестно не пройдут и малыми людьми больших людей не пропустят, потому что то место самое крепкое» [1, с. 419].

По поводу грамоты из Посольского приказа в Терской приказной избе были собраны служилые люди для решения вопроса о месте постройки острога. Все они единогласно высказались о том, что «пристойно де быть стоялому острогу на Сунше-реке, где было прежнее городище». На старое городище был послан отряд из 200 стрельцов со стрелецким головой Сергеем Протопоповым для осмотра места и постройки острога [1, с. 419]. 14 июня 1651 г. посланные вернулись, доложив о постройке города и составив ее роспись.

Сунженский острог был поставлен, как свидетельствует и другой источник, при устье Сунжи «меж двух вод», «на Кысыке, где Сунша с Тереком сошлась» [7, с. 302, 317]. Острог имел форму квадрата - 25 на 25 сажен, с двух сторон омывался Сунжей и Тереком, до которых соответственно было 8 и 7 сажен.

В июне острог построили, а уже в октябре 1651 г. кумыкский мурза Чаполов пишет письмо князю М. Черкасскому о готовящемся на него нападении персидских и дагестанских войск [1, с. 303].

О разыгравшихся военных событиях под Сунженским острогом в октябре 1651 г. подробно доносит в Москву в своей челобитной князь М. Черкасский, который руководил защитой острога.

Через неделю противостояния, т. е. 1 ноября 1651 г. из Терского города пришла помощь во главе с воеводой. 2 ноября «кумытцкие и кизылбашские ратные люди от Черленово пришли со многими своими ратными людьми на Асмановский перевоз, изготовясь всеми полками на приступ, и к нам приступали». Но помощь из Терского города изменила соотношение сил, перевес оказался на стороне защитников. И, как далее сообщает Муцал, противники «увидя. что мы идем к ним навстречю, побежали за Суншу реку без бою». Благодаря слаженным действиям князя и терского воеводы Сунженский острог на сей раз отстояли [1, с. 304-305].

Но это не означало, что антирусские силы смирились с усиливающимся влиянием России. Шемахинский Xосров-хан особо выражал свое возмущение в оживленной переписке с терскими и астраханскими воеводами. Он заявлял в письме последнему, что дорога «в Черкасы» закрыта «городом» - Сунженским острогом и брагунцами, требовал очистить Сунжу и наказать М. Черкасского. Иначе, писал хан, по повелению шаха «многою ратью к вам в Терскую сторону будем» [6, с. 121].

Он не допускал мысли о правах России на терско-сунженском пространстве, декларируя, что «Кысык (район слияния Сунжи с Тереком. - Т.М.) дагестанское место. все Черкасы исстари дагестанские и шевкаловы», а так как, по его словам, «Суркай-хан шевкал, шахова холопа сын из млада у шаха в холопстве жил и за то в шевкалство учи-нен», то вся эта территория подконтрольна шаху [6, с. 121]. В другом месте Xосров-хан утверждал, что «городки сделали» русские воеводы «меж Сун- жи реки и Терка на Кумыцкой земле» [10, с. 189].

В ответных письмах русские воеводы пытались отстоять российское присутствие на Сунже, оперируя тем, что Сунженский острог поставлен на царской земле, прежние шамхалы и нынешний Сурхай состояли и состоят в «холопстве» у царя, иранские торговцы при прохождении торговых путей на Северном Кавказе должны брать разреше-ние у терских воевод и т. д. [6, с. 121]

Напряженность русско-иранских отношений все возрастала и неизбежность новых столкновений была очевидна. Примирение с Россией возможно было лишь при выполнении ею ирано-кумыкских требований: ликвидировать Сунженский острог и казачьи городки, возместить убытки, возвратить брагунцев на старые места и т. д., что русское правительство не желало удовлетворять. В марте 1653 г. объединенное горско-иранское войско выступило против крепости.

Расстановка сил была не в пользу оборонявшихся, мощь которых состояла из стрельцов (русская пехота, вооруженная пищалями) во главе с «головой стрелецким» Иваном Яцыным и конным сотником стрелецким М. Молчановым, терских атаманов и казаков (212 человек), 500 брагунцев, возглавляемых Ильдаром-мурзой, да пришедшего в острог со своими людьми, жившими по Сунже, кабардинского мурзы Шангирея Урусханова (20 человек) [1, с. 311, 314].

Осада продолжалась с 7 по 18 марта. В целом со стороны осаждавших было убито «человек с 200 и больши». «Измена» брагунцев, которые перешли на кумыкскую сторону, подорвала силу защитников острога. «И они де, Михайло и Иван, и все твои государевы служилые люди, видя свое большое безмочство, а Илдарову измену, поговоря с Урусханом мурзою, взяв в Суншинском остроге твой государев наряд, пушки и зелье (порох. - Т.М.) и свинец, и поехали из Суншинского острогу в Терский город водяным путем Терком-рекою в лодках, чтоб твою государеву казну, пушки и зелье и свинец кумыцкие и кизылбашские ратные люди не взяли, и твоих государевых руских людей не побили, и в полон не поимали» [1, с. 315].

Сунженский острог был сожжен «местами, а не весь» [1, с. 316].

Малочисленному гарнизону Сунженского острога терские воеводы сразу оказать военную помощь опасались, ждали «приступа» неприятеля и под Терский город. Уже во время осады острога на подмогу послали «голову стрелецкого Семена Стромилова да окотцкого Чепая-мурзу Кострова, а с ними новокрещенов и конных стрельцов и окочен» и еще 300 узденей князя Муцала Черкасского и мурзы Тонжехана Арасланова. Но к острогу их не пропустили. После взятия ирано-кумыкскими войсками Сунженского укрепления только окочан было убито 23 человека, ранено 7, взято в плен 15. Были разорены и сожжены 9 городков гребенских и терских казаков, многие из них убиты, ранены и взяты в плен [13].

В своей отписке в Посольский приказ астраханский воевода спрашивает: «И впредь, государь, тому ли Суншинскому острогу быть, и те вызженые места поделать или вновь рубленой город больши того поставить?..». В ответной грамоте из Москвы звучало: «.а Суншинского острогу до государева указу строить не велеть» [1, с. 319].

Спустя 17 лет в 1670 г. кабардинский князь Каспулат Муцалович Черкасский вновь поднимает вопрос перед московским царем о постройке Сунженского городка [1, с. 339]. Но вряд ли он был возведен. Русские источники в XVII в. больше ни разу не упоминают российского укрепления на Сунже.

Стремясь к политической гегемонии на Кавказе, Россия в XVI-XVII вв. в условиях острого соперничества с Турцией, Крымом и Ираном предпринимала неоднократные попытки закрепиться на Сунже. Это ей не удалось сделать из-за противостояния восточных держав, отдаленности от российских пределов, а также малочисленности в регионе ее военных сил и слабой поддержки ее местными владетелями и народами.

© Т.С. МАГОМАДОВА

ЛИТЕРАТУРА

1.Кабардино-русские отношения в XVI-XVII вв. Т. 1. М., 1957.

2.Белокуров С.А. Сношения России с Кавказом. М., 1889.

3.Русско-чеченские отношения (вторая половина XVI-XVII в.). М., 1997.

4.Смирнов Н.А. Кабардинский вопрос в русско-турецких отношениях XV-XVIII вв. Нальчик, 1948.

5.Юдин П. Первые казаки на Кавказском рубеже // Терские ведомости. Владикавказ, 1913. № 4.

6.Ахмадов Я.З. Очерки политической истории народов Северного Кавказа в ХУ-ХУП вв. Грозный, 1988.

7.Кушева Е.Н. Народы Северного Кавказа и их связи с Россией (вторая половина XVI - 30-е гг. XVII в.). М., 1963.

8.Виноградов В.Б., Магомадова Т. С. Один из северокавказских союзников Руси // Вопросы истории,

1971,№ 10.

9.ВиноградовВ.Б., Магомадова Т.С. Где стояли Сунженские городки? // Вопросы истории, 1972, № 7.

10.Русско-дагестанские отношения в XVI-XVIII вв. Махачкала, 1958.

11.Заседателева Л.Б. Терские казаки. М., 1974.

12.Крупнов Е.И., Мунчаев Р.М. Бамутский курганный могильник XIV-XVI вв. // Древности Чечено- Ингушетии. М., 1963; Багаев М^. Население плоскостной Чечено-Ингушетии накануне оконча¬тельного переселения вайнахов с гор на плоскость // АЭС, Т. 2. Грозный, 1968; Ртвеладзе Э.В. К вопросу о времени массового переселения кабардинцев в центральные районы Северного Кавказа // Тезисы докладов и сообщений III Крупновских чтений. Грозный, 1973; Виноградов В.Б., Шао- ва (Кайтметова). Кабардинцы и вайнахи на берегах Сунжи (XVI - середина XVIII в.). Армавир- Майкоп, 2003.

13.ГАРД. Рукописный фонд (1), оп. 1, д. 305, лл. 23-24.

УДК 902.6 (2 Чеч.)

checheninfo.ru