Даже сейчас Северный Кавказ, да и Кавказ вообще, все еще считается регионом, где мир удерживается (если вообще держится) в довольно шатком состоянии. И причиной этого считают националистические и исламистские идеи. Корни этой проблемы обычно видят в Кавказской войне, хотя на самом деле проблема куда глубже. Кавказ – стратегически важный регион, и, на мой взгляд, никакого хорошего и мирного решения проблемы, которое устроило бы все народы, нет.
Даже если Россия покинет этот регион вообще, это не снимет противоречий между кавказскими народами, что прекрасно показывают армяно-азербайджанские конфликты и теплые до невероятия отношения между грузинами, абхазами, осетинами и прочими многочисленными народами. Иметь пожар у своих южных границ – мало приятного для России. Тем более что, если там опять поднимут голову исламские радикалы, это обязательно начнет экспортироваться и в Россию, где давно живет множество мусульман. К тому же Кавказ наверняка заинтересует другие страны – Иран, Турцию, США, Европу, которые тоже вряд ли озабочены благополучием народов Кавказа, зато постараются подчинить их своим интересам, «экспортируя демократические ценности» и одновременно с этим выкачивая оттуда ресурсы и размещая там свои военные базы.
В общем, Кавказ еще долго будет оставаться сложным регионом, который просто так отгородить никогда не получится.
Как ни странно, но, возможно, наиболее спокойным периодом можно назвать время после окончания Кавказской войны и до крушения Российской империи. Тогда и кавказцы охотно служили в российской армии, и столичная власть не перекраивала местную жизнь на европейский манер. Но потом Советы взялись за внедрение коммунистических идей со всем радикализмом, включая борьбу с исламом. В итоге стали расти антисоветские настроения, которые поначалу отсутствовали, поскольку беднота приветствовала социалистические перемены.
Далее пошли депортации, еще ухудшившие ситуацию. После прихода к власти Хрущева массовые волнения пошли по всему СССР, но связаны ни были с экономическими проблемами. Но к концу 1960-х годов они выдохлись, что было связано с улучшением материального благополучия граждан. Антисоветские настроения стали уделом небольшой кучки диссидентствующих интеллигентов. Народ же был по большей части доволен достаточно сытой и спокойной жизнью.
Казалось бы, успокоился даже Северный Кавказ, где после возвращения чеченцев на историческую родину порой случались конфликты с людьми, которые были заселены на их место после депортации. Отчасти это было достигнуто тем, что Москва решила закрыть глаза на не совсем законные действия местных элит. Предполагалось, что это обеспечит мир и покой, и со временем позволит исправить ситуацию. В частности не замечали деятельность т. н. «цеховиков», которые фактически организовывали на государственных предприятиях свой частный бизнес.
Кроме этого в Кавказ вкачивались гигантские суммы. Нынешние дотации по сравнению с ними покажутся просто смешными. Достаточно сказать, что даже очень неплохо развитая Грузия даже в начале 1980-х годов на 2/3 дотировалась из федерального бюджета. В среднем на душу населения в Грузию вкладывалось в 15 раз больше средств, чем на среднего россиянина. Соответственно и уровень жизни в Грузии примерно втрое превышал общий для СССР! При этом для грузин делались скидки при подаче заявлений на вступление в партию. Это позволило стать им по этому показателю наиболее партийным из народов СССР (соответственно, народом имеющим наибольшие перспективы). Зато рабочих в Грузии было меньше, чем где бы то ни было в Союзе – всего 2% от численности населения республики.
С менее развитыми субъектами дела обстояли не лучше. Однако, несмотря на все эти широкие жесты, на Кавказе почти повсюду росли националистические и русофобские настроения. Доля русского населения везде сокращалась, порой на десятки процентов. Казалось бы, зачем русским уезжать из процветающей Грузии, если там живется намного лучше, чем в каком-нибудь Воронеже? Причина была проста – мягкая русофобия. Так только за последние 10 лет существования Союза из этой республики предпочел уехать каждый десятый русский. Местные власти не только не особо скрывали национализм от Москвы, но и даже поддерживали его, поскольку им было удобно манипулировать, требуя дотаций, часть которых оседала, конечно же, в карманах элит.
Возможно наиболее серьезной из националистических проблем, была черкесская. Она, как раз коренилась в Кавказской войне, по окончании которой 100–400 тыс. черкесов и других адыгских народов были депортированы в Турцию и другие исламские страны. Память об этом событии запечатлелась и в памяти депортированных, и в памяти тех, кто предпочел остаться. Поэтому в начале 1970-х годов черкесская интеллигенция подняла вопрос о репатриации потомков тех черкесов.
В принципе, и вопрос справедливый, и у заграничных черкесов тоже было желание вернуться на историческую родину. Да и определенный опыт в СССР уже был, когда примерно 1,5 десятилетиями ранее в Армению стали возвращаться армяне из других стран (таковых за 2 десятилетия набралось около 60 тыс.). Но Москва опасалась. Причина для опасений была: армяне были исторически связаны с христианством и наиболее лояльными по отношению к СССР. При этом, возвращаясь из исламских стран, они во многом спасались и от дискриминации христианского населения.
В случае с черкесами все обстояло наоборот: выходцы из Ливана, Сирии и Иордании вряд ли оценили бы атеистические устремления советского строя, а вот радикальный ислам в и без того не слишком спокойную кавказскую среду они вполне могли принести. Поэтому проблемы попытались замолчать и переждать. Однако история показала, что этот вариант по отношению к Кавказу не работает. Он и не сработал.
Национализм и исламский радикализм становился в Кабардино-Балкарии и Карачаево-Черкесии все сильнее и без репатриантов. Стали создаваться подпольные националистические и исламистские кружки, которые финансировались местной элитой и преступными группировками, которые зачастую занимались бандитизмом, оправдывая свою деятельность борьбой с советской властью и русскими. То, что убийства и ограбления простых граждан, зачастую кавказских же национальностей, а нередко и мусульман, имеют к делу борьбы за веру и против советской власти бесконечно далекое отношение, во внимание не принималось. Бандитов устраивали оправдания и то, что часть награбленного передавалась националистам и исламистам. Священнослужителей это тоже не слишком смущало, хотя конечно, таковыми были не все.
Впрочем, справедливости ради, нужно отметить, что среди наших «братков» тоже, куда ни плюнь – попадешь в набожного. И служители церкви тоже не особо открещиваются от таких прихожан и их пожертвований. Советские власти уже тогда могли бы отметить эту черту преступной психики, которая прекрасно сочетается с религиозностью, как и готовность духовных деятелей сотрудничать с такими личностями. И если русские воры в законе отличались повышенной религиозностью и связями со священством, то не составляло труда предположить, что нечто подобное должно было произойти и на Кавказе, где народ был вообще более религиозен. Тем более что кавказские бандиты сидели в тех же тюрьмах, что и русские, и им было с кого брать пример, всего-то подстроив его под ислам. А если добавить к этому, что ислам предполагает еще и джихад, который в понимании не отягощенных культурой головах преступников (да и исламом, в общем-то, тоже) сводился к войне против неверных, то становилось ясно, чем это должно закончиться.
К слову, джихад в исламских традициях – это в первую очередь т. н. «внутренний джихад», т. е. священная война против своих же пороков. Вероятно, это самая тяжелая часть ислама. Оттого она и наименее востребованная теми, кому проще воевать с другими, чем с собой, особенно если других можно еще и ограбить. В общем, именно так все и произошло. Нарыв лопнул, и не стоит думать, что это случилось только после развала Союза. На самом деле русофобия, национализм, исламский фундаментализм, антисоветчина и сепаратизм на Кавказе все более крепли задолго до этого.
checheninfo.ru
