Иногородние — переселенцы на Северный Кавказ из других губерний Российской империи, преимущественно из Средней России и Украины, в материальном плане жили подчас еще более бедственно, чем горцы, которых все-таки выручала традиционная родственная взаимопомощь. Перебираясь с родных мест на Кавказ в поисках лучшей доли, они сталкивались с тем, что большинство недавно присоединенных к России благодатных земель оказывалось уже поделено между казачьими войсками, военачальниками Кавказской армии, горской знатью и купцами-промышленниками.
Жалкие наделы, которые выделялись иногородним, не могли успешно конкурировать ни с зажиточными казачьими хозяйствами, ни, тем более, с латифундиями капиталистов-аграриев. При этом в некоторых районах Северного Кавказа иногородние поселенцы через некоторое время после окончания Кавказской войны составили половину населения. Чтобы выжить, они были вынуждены на любых условиях наниматься в батраки или на фабрики, располагавшиеся в основном в городах. Так, обманувшись заманчивой вестью о присоединении к России богатого и плодородного края, они фактически оказывались здесь в капиталистическом рабстве. Некоторые пытались арендовать землю у казачьих и горских общин, однако помимо арендной платы они были обязаны еще уплачивать посятонно растущие подати государству. Кроме того, иногородцы, поселившиеся в казачьих станицах и горских аулах, не имели права участвовать в сельских сходах, на которых все больше влияния стала иметь зажиточная верхушка.
Заинтересованные в дешевом труде безземельных батраков богатые фермеры часто склоняли остальное общество к лишению иногородцев земли и взиманию с них непомерно высокой платы за пользование сельскими пастбищами. Казаки смотрели на иногородних поселенцев высокомерно как на пришедших сюда на готовое — на землю, которую казаки отвоевали у горцев своей кровью. Горцы же воспринимали иногородцев как оккупантов, пришедших из глубин лишивших их свободы и земли России. Не имея на Кавказе родственных связей, иногородние не могли успешно отстаивать свои интересы и были вынуждены соглашаться на все условия, которые диктовали им зажиточные казаки, горская элита, промышленники и аграрии.
Так в условиях свойственных России того времени сословного строя и пережитков крепостнической эпохи, при тяжелой обстановке в области межнациональных отношений развитие капитализма на Северном Кавказе безжалостно приводило население к крайнему социальному расслоению, порождало полное бесправие бедняков перед богатыми и влиятельными. Это явление было свойственно и для других российских областей конца XIX — начала XX вв., но на Кавказе в силу местной специфики оно достигло особенно жестоких форм.
При этом в силу давней российской традиции сословное неравенство было сильнее национального и религиозного. Власти, состоявшие из представителей дворянства, считали неравенство сословий в правах и обязанностях чем-то естественным, от Бога заведенным, и были искренне убеждены, что на Кавказе установлено русское господство на благо и процветание русского народа. На самом деле простой казак мог безнаказанно оскорбить простого горца, но состоящий на государственной службе горский князь мог безнаказанно унизить простого казака. Мусульманское дворянство считалось на ступень ниже православного дворянства, но знатные горцы Закубанья могли в черном теле держать поступивших к ним на работу русских иногородних батраков, заставляя за жалкую плату трудиться до изнеможения, и власти всегда вставали на сторону дворян.
К началу XX в. классовое противостояние на Северном Кавказе стало преобладать над национальным и религиозным. И горцы, и иногородние поселенцы жестоко страдали от произвола богатой элиты: как дворянской, казачьей и купеческой, так и горской. А развитие рыночной экономики привело в конце концов и к резкому имущественному расслоению в казачьей среде. Среди казаков — главной опоры российского самодержавия на Кавказе, тоже появились свои бедные и богатые, свои капиталисты-аграрии и свои малоземельные. При этом по существовавшему закону бедные казаки тоже продолжали снаряжать и экипировать на службу своих мужчин за свой счет. Богатые казаки, ссужавшие своих бедных товарищей деньгами, продуктами, фуражом, оказывали давление на сельские сходы, превращаясь в фактически правящую прослойку в казачьих общинах. Казачья беднота испытывала все большее разочарование в существующих порядках, ощущала себя преданной властью, которой по традиции служила из поколения в поколение. Обедневшие казаки начинали симпатизировать горцам и иногородним, сочувствовать тем в их противодействии властям и капиталистической элите.
