ЧЕЧНЯ. Один из самых легендарных чеченских героев, который запомнился в народной памяти как Турпал-Нахчо, то есть выдающийся и всенародно признанный национальный «Герой-Чеченец». Этот титул – Турпал-Нахчо – в глубокую древность давался наиболее выдающимся личностям, которые сыграли судьбоносную роль в истории современников.
Личность Турпала-Нахчо связана с черной страницей чеченской истории временем тяжелейшего упадка, несправедливости, насилия и произвола. Это середина – вторая половина 12-го века, известная в истории Северного Кавказа как время «феодальной раздробленности и междоусобицы в Аланском царстве». Имеется два сообщения, согласно которыми действительное имя первого национального героя-турпала было Чеча или Нашо.
Для ясности: ориентировочно в 1140–1150-е годы ситуация в Алании, куда входили земли Северного Кавказа, дошла до критической отметки: военные, воспользовавшись ослаблением власти в стране, превратились в хунту, перехватывая власть на местах, создавая локальные владения, вступая в коллективную взаимную борьбу, а также обогащаясь за счет ограбления крестьянско-общинной собственности (тайповые земли, личное имущество людей и так далее), порой – через абсолютное порабощение слабых.
Данные археологии (статистические выводы по отдельным раскопкам) указывают на то, что в промежутке с 10 ко второй половине 12-го века (к 1150-м годам) средний слой Алании, составлявший 69,8%, снизился до 26,5% (в 2,6 раз), беднота выросла с 20% до 47% (в 2,3 раза), а знать (в том числе военная аристократия) увеличилась с 6,8% до 23%, то есть в 3,4 раза!
«Резкое увеличение числа обедневших общинников / более половины населения / и ‘’зависимых’’ со второй половины XI в., – пишет Ф. Х. Гутнов, – свидетельствует о росте частнособственнической эксплуатации. Это является свидетельством распространения вотчин, в которых развились формы зависимости и эксплуатации между отдельными представителями знати и крестьянскими домохозяйствами. С того же времени в истории Алании начинается период децентрализации. Совпадение это не случайно. Распад единого государства и возникновение самостоятельных княжеств связано с возросшей политической и экономической активностью князей».
У современного обывателя возникает закономерный вопрос, выражающий его дикое возмущение: как такое было возможно, как допустили подобный произвол? Как так вышло, что военная хунта стала властвовать в народе? Чтобы найти верный ответ, нужно понять ситуацию того времени. А дело в том, что в годы существования Алании общество было чем-то вроде «мануфактуры» с разделением труда. Была категория ремесленников (передавали ремесло по наследству), общинников (крестьянско-общинные, или тайповые, землевладельцы), управленцев (правители и сановники, которые также передавали свое ремесло, навыки и опыт, по наследству) и военных. Последняя категория составлялась из наиболее сильных, рослых людей и потомственных военных. Они полностью освобождались от всех обязательств, в том числе налогов, их делом было лишь одно – тренировки и защита Отечества. Это была военная сила – всадники.
Государство руками общинников кормило воинов: они не пахали, не торговали, не ремесленничали. К ним были привязаны определенные участки, которые поставляли им провиант. У них имелась прислуга: оруженосцы, конюхи, снабженцы. Это была привилегированная каста, которая, по задумке, отплачивала народу его защитой и верностью. Такова была цена спокойствия и безопасности. «Князья», о которых говорит Гутнов – это те же феодалы-всадники. Он так и пишет: «феодалы – это, прежде всего, конные профессиональные воины, дружинники…». Тут можно провести осторожные параллели с европейскими рыцарями и однодворцами и, в меньшей мере, с казаками царской России: цари и короли давали им статус полноценных феодалов – они имели земельные наделы с подневольным населением-крепостными. Взамен государи требовали личной верности, расходования средств на обмундирование и готовность к военной кампании по зову короля. В нашем же случае о крепостных речи не шло – в чеченском Мохке были свободные общинники, их действия были добровольными, мотивированными общественными убеждениями и направляемыми Мехк-Кхелом.
О каких же цифрах идет речь? Арабский автор 10-го века, Масуди, писал о 30.000 всадниках, выставляемых аланами, а по свидетельству Смбата Спаратета, в 12-м веке (при абхазском царе Давиде) аланы выставили лишь 18.000 воинов. Убыль, судя по всему, была связана с ростом разобщения и раздробленности. Между тем, цифры на лицо – при небольшой численности населения, не занимавшегося воинским промыслом, подобная единая и сплоченная сила могла совершить ужасные вещи, если появится желание. Так и случилось. Что-то пошло не так.
Эпос, называющий военных того времени «нартами», или «нарт-орстхоями», пестрит рассказами об их насилии, произволе, похищении людей, ограблении и прочих злодействах, чинимых ими. Чтобы не быть голословными, приведем некоторые цитаты из сборников советского и современного времени:
1) «Наьрт-аьрстхой Нохчмахка бахкале кхузахь беркат хилла…»;
2) «ехаш хилла Нохчмахкахь гIийла жоьра-баба, наьрт-аьстхоша ши кIант а вийна, ша цхьаъ йисина…»;
3) «адамашний, наьрташний юкъахь девнаш а, тIемаш а хуьлура…»;
4) «…наьрташа ницкъбеш, сийсазбеш хилла нах…»;
5) «Наьрташа хьалхо ницкъбеш хилла адамашна…»;
6) «Гонахара ярташкара бахархой наьрт-аьрстхоша бацош, гуттар а кхерамехь латтош хилла. Шайна хазъелла йоI а, зуда а цара нуьцкъаша дIаюьгуш хилла…»;
7) «адамийн ницкъ ца хилла царна дуьхьалоян, уьш даим гIайгIанехь, иэшамехь бехаш хилла»;
8) «Цара ломара халкъаш гатдина хьийзош хилла; цхьа а стаг ца хилла царна дуьхьалвала аьтто болуш… ши сту дийнахь-буса баъал а ца хилла наьртаьрстхошна; и бахьанехь наха хало ловш хилла; даьхни, жим-жимлуш, чекхдолуш хилла», и так далее.
Сразу отметим, что сомнения относительно идентификации «нартов» излишни: к примеру, известный исследователь эпоса Васо Абаев писал, что «“завершающим этапом” в развитии нартовского эпоса» были 13 – 14 века, то есть время монголо-татарского нашествия.
По убеждению В. Абаева, сказания о нартах представляют собой героический эпос о реальных исторических событиях и личностях феодальной Алании. Так, им проводятся параллели между нартом Сосланом (чеч. Сеска-Солса, Соска-Солса) и аланским правителем Давидом-Сосланом. Так что, речь идет о реальных людях, известных из документов под фамилией «Ахсарт» (балкарское Схуртук, осетинское Эхсертэг; чеченское нарт-Арстхо в различных вариациях; общее для всех название – нарт. Так обстояли дела до тех пор, пока на сцену не вышла фигура Турпала-Нахчо, возглавившего народное движение чеченцев, которые в большинстве уже покинули равнину и переселились в Чеберлой, Нашху и высокогорье – подальше от военщины.
После освобождения левобережья Яссы был основан Цонтарой, где разместился Мехк-Кхел. Затем действия перешли на правый берег Яссы: после убийства полководца Навраза, ГIелы, под покровом ночи был совершен штурм крепости самого «царя»: чтобы обмануть более многочисленного противника, ополченцы Турпала-Нахчо каждый зажгли по несколько факелов, а двигаясь к крепости, шумели латами и издавали громогласный клич. В конце концов, не выдержав этой картины, Навраз и его воины бежали в сторону Мичика, на хребет ГIачалкъа. Здесь, в районе села Нойбоьра, они временно обосновались в местности Невразчоь, а затем вышли на равнину и поселились на холме Яшарте.
Это события, согласно расчетам, после 1190-го года. Когда ополчение Турпала-Нахчо явилось на равнину, Навраз и хунта укрылись в крепости Гермачиг, следы которой и ныне известны и расположены между Энгель-Юртом и трассой Грозный–Махачкала. Началась утомительная осада. Ситуация осложнялось тем, что крепость снабжалась водой подземными трубами. Чтобы обнаружить их, Турпал и ополченцы три дня мучили жаждой лошадь, кормя ее поджаренным сеном. Когда же лошадь выпустили в поле между крепостью и хребтом, лошадь в скором времени почуяла воды и копытами стала рыть землю. Ополченцы сразу же принялись копать и обнаружили трубы: водоснабжение было остановлено. В скором времени Навраз и «нарты» с боем вырвались из крепости и, преследуемые Турпалом и народом, устремились к Тереку. Многих тогда погубили, кто-то сумел бежать. Но память об этих событиях не минула и в наши годы спустя тысячу лет.
Победа народа, вдохновленного Турпалом-Нахчо, сделала его легендарной личностью. Турпал обосновался на склоне горы Суьйра-Корта (современный Грозный). Говорят, что название одной из вершин – Чеча – было дано в честь него. Как бы то ни было, опыт истории с «нартами» 12-го века показал народу, что военная система, которая существовала в те годы и наделяла воинов большими привилегиями, – опасна. С этого момента под руководством Мехк-Кхела выстраивалась новая военная традиция, которая постепенно подошла к форме, известной нам в годы Кавказской войны. Это институт военной школы (соревнования, выявление особо одаренных боевыми способностями) и всеобщей военной обязанности.
Что касается Турпала-Нахчо, то на этом предания, повествующие о нем, не заканчиваются. В них рассказывается об опасностях, которые теперь обрушились на народ с равнины. По всему арцу (лесистые горы), пронизывающему чеченский земли Турпал расставил многочисленные посты-вышки, которые в народе называли Нахча-Корта. Две из них и ныне сохранили свои названия – это одноименные горы Нахча-Корта (сейчас одна из них также именуется Нох-Корта и Нохчий-Корта) у Бамута и Хорсуне, соответственно. Другая гора располагалась в районе Чеберлоя и фиксировалась на картах 19-го века под названием «Нахчи-Лам».
Сам же Турпал-Нахчо отправился на запад – в сторону Башлама. Предание рассказывает, что в те далекие времена было тепло, и обитали огромные змеи-саьрмаки, которые перекрывали дороги и досаждали людям. Люди боролись с ними, а главный такой змей жил, по преданию, на горе Башлам. Нахчо лично поверг его, и тем самым, в очередной раз оказал соплеменникам великую услугу, а себе – сыскал славу и всеобщую любовь.
checheninfo.ru
