Чеченские исторические анекдоты. Эдильбек Хасмагомадов

ДАЙДЖЕСТ:

 

Эдильбек Хасмагомадов
 
Чеченцы, как известно, славятся редкой способностью не терять чувства юмора в любой, даже трагической, ситуации. Свойственно им и добродушное лукавство, с которым они разыгрывают своих ближних, чтобы потом вместе от души посмеяться над собой. Между чеченцами постоянно в ходу различные смешные и, якобы, совершенно правдивые истории, хотя никто вам не поручится, что все это действительно имело место быть. Слушая эти, как правило, незатейливые рассказы, можно не только посмеяться, но и многое понять в чеченском национальном характере.
 
Известный чеченский чекист Мазлак Ушаев долгое время жил в старом трехэтажном доме по ул.Субботников возле Беликовского моста в Грозном. Было это в 20-х годах… Мазлаку выделили комнату на втором этаже. А на первом располагалась частная чебуречная, которой владел грузин по имени Сандро. Возвращаясь поздно ночью с работы, Мазлак всегда заходил к Сандро, выпивал в его заведении полный стакан водки и закусывал чебуреками. Как и многие другие постоянные посетители, чекист пользовался кредитом у хозяина, тот вел специальную «амбарную» книгу, в которую аккуратно записывал своих должников. Спустя какое-то время Мазлак поинтересовался у Сандро размером своего долга, и тот, достав записи, назвал весьма значительную сумму. Жалованье, которое получали чекисты, было невелико, и Мазлак понял, что рассчитаться по долгу ему будет накладно. В ту же ночь к Сандро ворвалась группа оперативных работников ОГПУ, которая после тщательного обыска собрала в специально припасенный мешок все бумаги, обнаруженные у владельца чебуречной. Вскоре Сандро очутился в кабинете у Мазлака Ушаева. В комнате горела печка, а возле нее стоял раскрытый мешок с бумагами, причем на самом верху лежала «амбарная» книга. Выдержав томительную паузу, Мазлак сказал:

– Сандро! Дорогой! На тебя поступил донос, в котором утверждается, будто ты связан с подпольной организацией грузинских националистов-меньшевиков и даже являешься их представителем в Грозном. Лично я этому не верю, так как хорошо тебя знаю. Однако обвинение против тебя выдвинуто очень серьезное и доказать свою невиновность тебе будет нелегко. Но мы с тобой друзья, и я хочу тебе помочь.

Выдержав еще одну паузу, Мазлак указал на мешок с бумагами:
– Вот здесь собраны все бумаги, обнаруженные в твоем доме. Чтобы доказать тебе свою дружбу, я сейчас выйду из кабинета, и ты сможешь сжечь те бумаги, которые могут тебе повредить при расследовании данного дела.

С этими словами Мазлак встал и направился к двери, но Сандро остановил его:

– Тебе не нужно выходить из этой комнаты, дорогой Мазлак. Единственная бумага, которая может мне навредить, лежит на виду, и я сожгу ее в твоем присутствии.
С этими словами Сандро бросил в огонь свою «амбарную» книгу.
  
* * *

Герой Советского Союза Мовлид Висаитов любил в компании односельчан отдыхать на берегу Терека за шашлыками. Один раз его компаньоны, разогретые изрядным количеством выпитых горячительных напитков, вдруг заговорили о событиях Великой Отечественной войны и участии чеченцев в той войне. Так уж получилось, что Мовлид оказался в компании единственным фронтовиком, но его мнением никто не интересовался. Начав с общего утверждения, что награды давались не по заслугам, а в зависимости от близости к начальству, собутыльники вскоре начали утверждать, что все солдаты, оказавшиеся на передовой, всегда думали только о собственном спасении и подвиги, якобы совершаемые на фронте, – выдумка, призванная оправдать получение наград. Мовлид, лежа у костра, молча слушал, не перебивая, а затем достал свой наградной пистолет ТТ, вытащил обойму и начал вынимать патроны. Несколько раз встряхнув на ладони патроны, он высыпал их в огонь.

Громкие голоса мгновенно смолки и, после короткого замешательства, присутствовавшие начали пятиться от костра. Грохнул первый выстрел, затем патроны начали рваться один за другим. С проклятиями и криками, мужчины бегали вдоль берега, после каждого выстрела падая на землю и пытаясь укрыться в складках местности. Один Мовлид не переменил позы и, все так же лежа у костра, молча наблюдал, как мечутся его товарищи.
Наконец, отгремел последний выстрел и, заметно протрезвевшие, собутыльники вновь собрались у костра.
В наступившей тишине Мовлид коротко обронил:
– Вот точно так же было и на фронте.
 
* * *

В советское время актеры чеченского драматического театра им. Х. Нурадилова каждый год выезжали на краткие гастроли по сельским районам Чечено-Ингушетии. Как-то летом они были в Притеречье, давая спектакли в разных селах. Наконец, поездка закончилась и артисты выехали в Грозный. Во время гастролей несколько дней артисты провели с минимальным набором бытовых удобств и мечтали поскорей добраться до дому. Как назло, день выдался необычайно жарким, старенький театральный автобус медленно полз по разбитой грунтовой дороге вдоль Терека, поднимая клубы желтой пыли.
Где-то между Мекен-Юртом и Кень-Юртом знаменитый артист театра Альви Дениев вдруг потребовал остановить машину.
– Что случилось? – спросили его.
– Ничего, – ответил Альви. – Просто я хочу посидеть в тенечке на родине Зулейхан. (Зулейхан Багалова, ведущая артистка театра той поры, родом была из Притеречья).
Выйдя из автобуса, Альви Дениев сделал несколько шагов и уселся на раскаленную землю. Вокруг, сколько видел глаз, расстилалась пожелтевшая, выгоревшая на солнце степь. Некоторое время Альви молча созерцал этот безрадостный пейзаж и вдруг воскликнул:
– О Аллах! И зачем только Сталину вздумалось высылать за тысячу верст притеречных чеченцев, когда самый настоящий Казахстан – вот здесь!
  
* * *

В селе Знаменское, что в Надтеречном районе, в 70-80-е годы жил и работал человек по имени Д*, несколько простоватый, но добродушный. Д* и его эксцентричные поступки частенько становились темой для обсуждения односельчан, которые были не прочь подшутить над ним.
Однажды одна из телефонисток районного узла связи, работавших в ночную смену, зная о том, что Д* приглянулась ее родственница, живущая в Грозном и время от времени приезжающая в Знаменское, – решила подшутить над ним. Позвонив Д* среди ночи, телефонистка от имени своей родственницы назначила ему свидание возле узла связи. Причем Д* должен был прийти с газетой и, чтобы его можно было узнать, должен был стоять, развернув ее.
Вскоре Д* действительно появился возле сельской телефонной станции, и именно с газетой в руках, на радость всем скучающим в ночном дежурстве сотрудникам.
Была глубокая ночь. Время шло, а Д* упорно стоял, держа в руках развернутую газету. Наконец, мужчины, из числа работавших в ту ночь, подошли к нему и спросили:
– Д*, что ты здесь делаешь среди ночи?
– Да вот, газету читаю! – не растерялся Д*.
  
* * *

Поздно ночью двое запоздавших гуляк, после вечеринки в одном из сёл, возвращались на легковой машине по Бакинской трассе в Грозный. По дороге они подсадили одинокого пешехода, который попросил подвезти его до городского автовокзала. Усадив попутчика на заднее сидение, ночные гуляки объявили ему о «продолжении ночного банкета» и что он должен спеть для них что-нибудь веселое.
Тот попробовал отказаться, сославшись на отсутствие голоса и слуха, но гуляки настаивали на своем, угрожая, в противном случае, высадить его на трассе.
Попутчик уступил, спел одну песенку, а затем, достав пистолет, потребовал, чтобы гуляки спели для него что-нибудь патриотическое.
Так, распевая хором популярную в то время песню «Даймохк-нана!», они доехали до автовокзала.
После того как случайный попутчик, распрощавшись, ушел, один из гуляк вынул из карманов все имевшиеся у него деньги и вручил их товарищу: «Возьми эти деньги и никому не рассказывай о случившемся с нами».
Однако на следующий день тот вернул деньги со словами: «Извини – просто не смогу молчать!»
  

* * *

Зима 1994-1995 гг. Штурм Грозного. Двое друзей-боевиков с тяжелыми ранениями лежат рядом в подвале «Президентского дворца». Один из них, глядя на друга, которому разрывом оторвало руку и ногу, горько пошутил: «Послушай, тебе еще глаз выбить – и ты был бы настоящий Байсангур» [Байсангур Беноевский – один из героев Кавказской войны, который продолжал участвовать в боях даже после того, как лишился ноги, руки и одного глаза].
  
* * *

Зимой 1995 года житель Шалинского района по имени Т* находился в Притеречье, где жили родственники его жены. Ему часто приходилось ездить в с. Толстой-Юрт, а поскольку на главной дороге стояли посты федералов, то Т*, не желавший лишний раз встречаться с ними, предпочитал пользоваться грунтовой дорогой, проходившей через бывшие совхозные поля. Однако и на этой дороге время от времени появлялись группы федералов, поэтому осторожный Т* всегда останавливал встречные машины, подробно расспрашивая водителей о том, что делается впереди.

Однажды на своей старенькой «Волге» (ГАЗ-21) он ехал по этой грунтовой дороге и, как назло, ни впереди, ни сзади не было видно ни одной машины. Обычно достаточно оживленная трасса опустела, и это заставляло Т* изрядно нервничать. Но по-настоящему он испугался, когда в зеркале заднего обзора увидел, как из лесополосы выехал армейский «Урал» и стал быстро догонять его. Т* поддал газу, пытаясь оторваться от преследователей, но и «Урал» резко увеличил скорость. Некоторое время обе машины неслись по размытой грунтовке, поднимая фонтаны брызг. Наконец, в соревновании машин победил более мощный двигатель армейского грузовика – старенький мотор «Волги» заглох и машина Т* остановилась посреди огромной лужи. «Урал» остановился в метрах 15-20, из кабины выпрыгнул солдат, обвешанный оружием, и со всех ног бросился к машине Т*. Тот в полном отчаянии мысленно читал все молитвы, которые знал, и потому не сразу понял, что сказал ему заглянувший в кабину солдат.
Увидев вопрошающий взгляд Т*, солдат повторил: «Отец, тебе бензин не нужен? Бери – задешево отдаем!»
 
* * *

Вторая чеченская война. Очередной штурм Грозного. После многодневного непрерывного обстрела на одном из отдаленных участков Октябрьского района неожиданно наступило затишье. К тому же и день выдался на редкость удачным – зимнее солнце ярко освещало землю и было сравнительно тепло.
А* и С* вылезли из подвала под домом, где прятались вместе с родственниками и, воспользовавшись затишьем, решили организовать во дворе пикник на двоих. Выпрошенный у матери кусок мяса был благополучно пущен в дело – над углями жарились две порции шашлыка, распространяя вокруг аромат… Где-то вдали грохотала федеральная артиллерия, но над их садом царила почти безмятежная тишина. Почти безмятежная, потому что время от времени воздух рассекал свист минометного снаряда. На мгновение прислушавшись, А* уверенно определял: «Не долетит» или «Перелетит».
Шашлык был уже почти готов, когда в воздухе вновь послышался характерный свист мины, и А* сокрушенно произнес: «Не добежим…» ...

 

Источник:: журнал "Нана"

checheninfo.ru

Добавить комментарий

Первый день недели

Отправить комментарий