Гаджи-Али. Сказание очевидца о Шамиле.

ГАДЖИ-АЛИ  И ЕГО МЕСТО В ИЗУЧЕНИИ ИСТОРИИ ДВИЖЕНИЯ ГОРЦЕВ ДАГЕСТАНА И ЧЕЧНИ ПОД ВОДИТЕЛЬСТВОМ ШАМИЛЯ

Освещению истории антифеодальной и антиколониальной борьбы горцев Дагестана и Чечни посвящено множество исследовательских работ, публицистических статей и художественных произведений отечественных и зарубежных авторов. Само собой понятно, что не все эти публикации равнозначны и равноценны. Наряду с большим числом серьезных трудов, написанных известными и авторитетными учеными-кавказцами, среди них встречаются работы, вышедшие из-под пера всякого рода “любителей старины”, “завсегдатаев Кавказских вод” не вполне компетентных, но весьма амбициозных.

Особо следует подчеркнуть, что работы дворянско-буржуазных историков откровенно тенденциозны. Все они крайне субъективно освещали кавказскую политику самодержавия, горцев же, участников борьбы, они характеризовали не иначе, как “шайками разбойников”, “извергами”, “изуверами”, “бандами необузданных варваров”, “полчищами фанатиков” и т.п. Будучи призваны оправдать военно-колониальную систему самодержавия, историки великодержавно-монархического направления не в состоянии оказались раскрыть глубокие социально-политические причины, вызвавшие движение горцев Северо-Восточного Кавказа в первой половине XIX в. В целом многолетнюю борьбу горцев, которая, говоря словами Ф. Энгельса, “принесла жителям гор наибольшую славу1, они определяли как борьбу цивилизации с “самым упорным варварством”. Наряду с многочисленными исследовательскими работами были изданы интересные документальные материалы. Несравненно в меньшем количестве, к сожалению, [4] издано материалов местного дагестанского происхождения. Дошедшие до нас актовые материалы, “записи на память” и различного рода переписка предводителей движения и администрации имамата являются бесценными источниками предельной научной значимости.

Исключительно важный фактический материал содержат сочинения дагестанских авторов XIX в. на арабском языке. Сочинения Гаджи-Али, Мухаммеда Тахира ал-Карахи, Исхака ал-Урми, Джамалутдина, Абдурахмана и др. На научную значимость и практическую целесообразность издания в переводе на русский язык этих работ давно обратила внимание историческая наука. Выдающиеся ученые-академики В.В. Бартольд, И.Ю. Крачковский, известные кавказоведы Н.И. Покровский, К.В. Сивков, С.К. Бушуев, Г.А. Кокиев, Н.А. Смирнов, А.В. Фадеев и др. высоко ценили арабоязычную историческую литературу Дагестана. Эти произведения, подчеркивал И.Ю. Крачковский, имеют “исключительное значение”, так как “появились не со стороны, а возникли в той самой среде, которой были посвящены”2. И что особенно необходимо отметить, акад. И.Ю. Крачковский, убежденный в необходимости публикации этих памятников, сам сделал очень многое в подготовке и издании труда Мухаммеда Тахира ал-Карахи. Одним из первых памятников, если не считать газетной публикации “Воспоминаний Абдурахмана”, в 1873 г. было издано в “Сборнике сведений о кавказских горцах” (вып. 7) сочинение Гаджи-Али “Сказание очевидца о Шамиле”. Высоко оценивая его место среди арабоязычных исторических сочинений XIX в., авторитетный кавказовед проф. Н.И. Покровский не без основания писал: “Три имама” стоят много ниже “Сказания очевидца о Шамиле”, так как Гаджи-Али стремится все же определить [5] степень достоверности находящегося в его распоряжении материала”4.

Ближайшее знакомство со “Сказанием” показывает, что его автор с 1839 по 1859 гг. находился в рядах борющихся горцев, занимая в имамате высокие должности, был довольно “близким человеком имаму”. После подавления движения под водительством Шамиля и образования Дагестанской области некоторое время он служил в управлении Среднего Дагестана. В эти же годы им был написан свой труд “Сказание очевидца о Шамиле”. Кажется, этой работой и ограничивается научное наследие нашего автора.

Вчитавшись в публикуемый ниже текст, любознательный читатель убедится в том, что эта работа основана на личных впечатлениях автора, с довольно широким использованием сведений, полученных им из вторых или даже третьих рук.

Исторические взгляды, Гаджи-Али, к сожалению, до сих пор не изучены. В настоящее время определенно можно лишь сказать, что он не был сторонником сына Шамиля Гази-Магомеда, признанного в 1847 г. на андийском съезде наибов, алимов и других представителей администрации имамата наследником Шамиля. Этим, пожалуй, и объясняется то, что наш автор не скупится представить наследника имама в невыгодном для того свете.

Несомненно и то, что автор “Сказания…” по понятным причинам вынужден был умалчивать об одних событиях и уделять больше внимания другим. Целью написания книги, как признавал сам автор, было “заслужить внимание и благосклонность людей просвещенных, и чтобы она (т. е. книга — В. Г.) послужила некоторым примером на будущее время”. Уверенно можно также [6] сказать, что по этой же причине наш автор излишне расшаркивается перед царскими властями и в угоду им награждает своих соотечественников нелестными для них оценками. Как справедливо отмечает переводчик “Сказания” Подхолюзин, Гаджи-Али допускает много неточностей в изложении действий царских войск и не всегда соблюдает истину и бесстрастие при освещении фактов. В “Сказании” имеется и ряд других положений, требующих объяснений и комментариев. Но это дело будущего критического издания текста. Целью же настоящей публикации является удовлетворение потребностей широких читательских кругов и ознакомление с одним из интересных сочинений, историческим памятником XIX в., давно ставшим библиографической редкостью.

В. Г. ГАДЖИЕВ, доктор исторических наук

СКАЗАНИЕ ОЧЕВИДЦА О ШАМИЛЕ ((Печатается по изданию «Сборник сведений о кавказских горцах». Вып. VII. 1873))

ВСТУПЛЕНИЕ

Великий Русский Император есть глава семи стран 5. Он укрывает под сенью своего крыла всех земных владетелей; его меча и силы боятся 62 народа; никто не в состоянии сопротивляться ему и враждовать с ним; могущество его потрясает троны врагов и дворцы противников; он подчинил себе весь свет. Это — великий океан, снисходительный к виновным, щедрый к просящим, прибежище всего мира; море благородства, великого могущества и бесчисленных сокровищ; рудник мужества и храбрости, источник благодеяний и милостей. [7]

ПРИЧИНА СОЧИНЕНИЯ ЭТОЙ КНИГИ

Я — катиб (писатель) Гаджи-Али, сын Абдул-Малека-Эфенди, житель селения Чох, из племени Нахибаши, общества Андалал Дагестанской области. Родился я в 1234 (1817) году 11 числа месяца рамазана гиджры. В продолжении восьми лет учился я корану. Потом в течение 18-ти лет занимался изучением арабских наук под руководством ученых Дагестана 6. Науки, которые я изучал, следующие: грамматика арабского языка, законоведение, хадис (история Мухаммеда), тефсир (толкование корана), сияр (история войн, веденных Мухаммедом), тавхид (наука о единстве Божьем), сулюк или тарикат (наука о благочестии и газавате), аруз (стихосложение) и нуджум (астрономия).

В 1251 году я изучал под руководством египетского инженера Гаджи-Юсуфа математику и архитектуру, знание которых необходимо каждому военному. Таким образом, я достиг того, что мог отличать полезное от вредного и дурное от хорошего. Истинное желание мое было вступить в службу Русскому Императору, в которой я застал отца моего при графе Паскевиче-Эриванском; в 1226 году и в 1231 он служил при бароне Розене, при котором состоял переводчиком. Судьба однако же привела меня служить Шамилю, и я служил ему усердно и честно. Причина этому была следующая. Я находился при Елисуйском Даниэль-Султане, а меньший брат мой был при князе Аргутинском. Когда Шамиль явился в Андалал и остановился в селении Чох, то жители пришли к нему и старались оклеветать нас, говоря: “Сыновья Малека-Эфенди бежали к русским, а [8] сам он уже давно находится на их службе 7; поэтому его нужно убить или арестовать”. Шамиль арестовал его и отправил в селение Ансалты для заключения в темнице, говоря: “Если ты желаешь жить, то призови к себе детей своих; в противном случае, эта темница будет твоим гробом”. Потом, когда Шамиль в 1256 (1839) году был разбит русскими под начальством князя Аргутинского при Кюлюлю и Хозреке и отступил из Кази-Кумухского ханства, я с братом возвратился домой в Чох. Не нашедши старика-отца дома я получил сведение, что он арестован Шамилем и заключен в темницу в селение Ансалты, мы отправились туда. Когда мы пришли в это селение, Шамиль освободил нашего отца из заключения и отпустил его в Чох, а меня с братом оставил при себе. Итак, я должен был поступить на службу к Шамилю и был усерднейшим его слугой. По прошествии семи лет, так сказать, испытания, Шамиль стал ко мне доверчив и поручил заведовать во всех 32-х наибствах постройками укреплений и другими работами. Я был инженером Шамиля, начальником стражи, вел счет его приходу и расходу, числу низама (войска) и иногда исполнял должность казначея и мирзы при нем. Поэтому, я мог вполне следить за его действиями, видеть его распоряжения, знать его переписку, войска, их число, количество орудий и снарядов, его казну, действия наибов и положение народа. Я никогда не разлучался с Шамилем ни в походах, ни дома, и он, наконец, убедившись в моей преданности, поручил мне следить за поступками и поведением его приближенных и ученых. Я нашел в сердцах этих приближенных и советников только зависть, клевету друг на друга и жадность к приобретению богатств какими бы то ни было способами; вопреки правилам, которых держался сам Шамиль. Следя [9] за их поведением, я узнал людей, державших чистосердечно сторону Шамиля и покорявшихся ему по неволе, людей способных и к управлению Дагестаном и домогавшихся имамства. Ознакомившись с положением всех дел, я убедился в непрочности власти Шамиля, в неизбежном сокрушении его владычества и подпадения всего Дагестана под власть Русского Императора, потому что сподвижники Шамиля и его наибы крайне притесняли народ и нисколько не заботились о справедливости и благосостоянии в подведомственных им населениях. Они только думали о здешней жизни, старались обогатиться за счет народа и напрасно проливали кровь мусульман. Их несправедливость, корыстолюбие и притеснение народа достигли наконец крайних пределов.

В книгах сказано: “Государство зависит от благосостояния городов”. Еще в другом месте говорится: “Власть с угнетением непродолжительна”. Размышляя о последствиях такого управления, я пожелал описать вкратце то, что сам видел с тех пор, как я находился при Шамиле, а также и то, что я слышал от людей достоверных; но не включил сюда народных рассказов и толков, потому что часто они бывают ложны, как я и встречал много книг, наполненных пустыми рассказами, не имеющими никакой основательности.

Цель моя при составлении этой книги была — заслужить внимание и благосклонность на будущее время. Начата она в 1264 г. (1847—1849), кончена в 1276 г. (1859—1860 по Р. X.).

О ДАГЕСТАНЕ ВООБЩЕ

Дагестан населяют несколько различных племен, поселения которых разбросаны по неприступным местам: ущельям, лесам и горам, по скалистым берегам быстрых рек, теснинам и горным долинам. Горцы дики, как сама природа, окружающая их, и хищны, как [10] звери. Они добывают себе пропитание, тщательно обрабатывая каждый удобный клочок земли по склонам и уступам гор.

Прежде они исповедывали разные религии и управлялись князем Сурака 8, из племени Руссов, столицей которого было аварское селение Танус. Сурака был силен и могуществен. Когда в 200 году гиджры Абу-Муслим из Сирии покорил Дагестан и силою оружия заставил горцев принять мухаммеданскую веру, Дагестан сделался рудником ученых и храбрых. Абу-Муслим, наложив посильную дань на дагестанские племена, поставил в каждом из них хана из своих родственников. В таком положении находился Дагестан долгое время. Поколения и ханы сменялись, а с ними изменялось положение горцев; они начали приходить в упадок; каждый стал предаваться своим страстям и наклонностям, одни сделались разбойниками, другие ворами; стали делать набеги на Гурджистан, Туш и Мосок 9; с тем вместе возникли междоусобные брани и родовая вражда племен. По словам стариков, земля Дагестана сделалась смесью крови, драк и раздоров. Эти междоусобия, войны с пограничными странами и, наконец, в последнее время упорная война с русскими при Кази-Мухаммеде, Гамзат-беке и Шамиле не прекращались до сего дня. Теперь же корень войны, беспорядков и смут пресечен могуществом русских. [11]

ДАГЕСТАНСКИЕ ХАНЫ И ИХ ИЗБРАНИЕ

Со времен сирийского Абу-Муслим-хана, Дагестан большей частью управлялся потомками его, под именами ханов и беков. Главнейшими из них были ханы аварские, избрание которых было совершенно сходно с избранием русских царей. На троне аварском не восседал никто кроме ханов из рода Сурака, до его пресечения в мужском и женском колене, как это известно и подтверждается сохранившимися рукописями и преданием. Если бы прекратился род аварских ханов, то на престол должен был быть избран хан из русских, грузин или армян, что не могло случиться в других ханствах Дагестана. Избрание прочих дагестанских ханов, как-то: шамхалов, ханов цахурских, казикумухских, мехтулинских и кайтагских, было совершенно иное; потому что титул хана давался иногда не по праву наследия, но тому, кто успевал присвоить его себе силою оружия, чему примеров очень много. Порядок же избрания аварских ханов по наследству в мужском и женском колене был с самого начала до сего времени одинаков, без всякого изменения.

КАЗИ-МУХАММЕД, ЕГО ДЕЙСТВИЯ И СМЕРТЬ

В 1244 (1827) году явился в селение Гимры Кази-Мухаммед, сын Исмаила, человек ученый и храбрый. Он действовал на народ своим умом и знанием, не проливал крови мусульман, не грабил их имущества, не прельщался земными благами и не дорожил жизнью; однако же он имел немного последователей, и власть, его простиралась только на некоторые общества. Он почти безуспешно делал набеги на Дербент, Чечню и Назран в продолжении нескольких лет. Народ рассказывает про него многое, но верить этим рассказам трудно, тем более, что я решился писать только то, что сам видел и [12] слышал от людей достоверных. В 1249 (1832) году, барон Розен предпринял экспедицию в Гимры и послал к Кази-Мухаммеду через Казикумухскаго Аслан-хана послов: тифлиского Сосия-бека, нухинского Али-Джан-бека и отца моего — чохского Абдул-Малека, со словесными предложениями и письмами о мире. Кази-Мухаммед, прочитав письма барона Розена, после двухдневных совещаний с находившимся в то время в Гимрах Гамзат-беком, написал в ответ следующее: “что касается до того, чтобы прекратить неприязненные действия и заключить мир, то это дело далекое. Мы только просим у вас пропустить одну тысячу конницы в Мекку. Это будет мир”. Барон Розен, прочитавши ответ Кази-Мухаммеда и увидевши его уклончивость, двинулся против него с отрядом из Чечни и осадил его в Гимрах. После упорного сражения, Кази-Мухаммед был убит, а Шамиль, бывший в то время его мюридом 10, раненный штыком в левую сторону груди, бежал. Русские, взяв большое число пленных и добычу, возвратились в Шуру, в 1249 (1832) году 3-го раджаба. Тело Кази-Мухаммеда отдано было русскими шамхалу Тарковскому, который предал его земле в сел. Тарках, что близ г. Петровска. Кази-Мухаммед кончил жизнь свою на 75 году. Он не имел детей, кроме одной дочери, которая умерла 10-ти лет.

ГАМЗАТ-БЕК И ЕГО ДЕЙСТВИЯ

По смерти Кази-Мухаммеда собрались сподвижники его, мюриды, приближенные, ученые и другие лица, и избрали Гамзат-бека, сына Али-Эскендер-бека [13] Гоцатлинского, имамом. Это было в Гоцатле, 1251 (1834) года, месяца рамазана. Власть его сначала признали только Гоцатль, Ашильта, Гимры, Телетль и Могог. Он был учен и умен; в Дагестане никто не мог соперничать с ним в храбрости, он употреблял все усилия подчинить горцев своей власти и установить правильное управление. Однако прочие дагестанцы не признали его власти и объявили ему войну. С 300 человек Гамзат бросился на Андалал, и после стычки, в которой пало андалалцев 140 человек, подчинил это общество своей власти; оттуда он направился на Цудахар и Акушу, которые после битвы, в которой пало 120 человек с их стороны, подчинились ему. Вслед за ним признали власть его Гидатль, Каранай, Тленсир, Тиндал, Бакалал, Титлан, Хиндалал и Андалал. Собрав войска от всех подчиненных обществ, куда ни появлялся он с войском, изъявляли ему свою покорность. Дойдя до Хунзаха, в котором заключилась аварская ханша Паху-бике со своими сыновьями Нуцал-ханом, Умма-ханом и Булачем, Гамзат осадил его. После сражения аварские ученые с согласия ханши, сделали предложение Гамзат-беку заключить мир. Гамзат потребовал выдачи в заложники младшего сына ханши Булач-хана. Не имея никакой надежды на помощь, просимую у казикумухского Аслан-хана, и лишившись войска, ханша принуждена была согласиться на требование Гамзат-бека и вручить ему Булач-хана. По заключению мира, Тамзат-бек приказал представить к нему Нуцал-хана и Умма-хана со всеми учеными и почетными лицами Аварии.

Зная хитрость и коварство Гамзат-бека и товарища его Шамиля, Паху-бике решилась послать двух сыновей с горстью оставшихся при ней храбрецов, сказав им: “О, герои! не страшитесь, будьте как львы и уповайте на Бога!”. Гамзат-бек принял сыновей Паху-бике в своей палатке. После вечерней молитвы и проповеди к народу Гамзат-бек и Шамиль скрылись из лагеря. [14] Тотчас же завязалась перестрелка между хунзахцами, прибывшими с ханами и мюридами. Нуцал-хан и Нур-Мухаммед Аварский были убиты перед палаткой, а Умма-хан в палатке. Хунзахцы, полагая, что Гамзат-бек находился в то время в палатке, испещрили ее меткими выстрелами, как решето. Таким образом погибли в этот день два аварских хана и много почетных лиц и героев Хунзаха, трупы которых были обнажены и оставлены среди лагеря. На другой день Гамзат-бек приказал умертвить старуху Паху-бике, убийство которой воспрещается законами. Гимринец Салихилау ворвался во двор ханши, которая в то время читала коран и, схватив ее за руку, ввел в конюшню, где и отрубил ей голову шашкой. Шамиль, по приказанию Гамзат-бека, ограбил ханский дворец, отправился с Булач-ханом в Гоцатль, где, оставив его, возвратился сам в Гимры. Гамзат-бек поселился в ханском дворце в Хунзахе, а войска распустил по домам.

Народ, видя несправедливые поступки Гамзат-бека, перестал за него молиться и стал говорить: “Гамзат поплатится жизнью за убийство преклонной ханши”. И действительно, спустя несколько времени, Гамзат был изрублен на куски в мечети Османом, братом Хаджи-Мурата и другими за отмщение за убийство ханов. Тогда Авария осталась без хана и начальника, как стадо без пастуха. Что касается до Аслан-хана, у которого ханша Паху-бике просила помощи, то он в то время стоял со всем войском своим на Турчи-Даге, откуда тайно посылал письма Гамзат-беку и ханше, советуя первому истребить всех членов аварского ханского дома, а второй отнюдь не покоряться Гамзат-беку и не принимать от него никаких предложений 11, потому что он был [15] чанка 12, а она дочь Умма-хана, владетеля Дагестана; и вместе с тем обнадеживал ее, что он скоро прибудет к ней на помощь со всем своим войском.

Таким образом Аслан-хан склонял Гамзата к такому низкому поступку — погубить аварских ханов в отмщение за ту вражду, которая была между ним и Паху-бике.

ШАМИЛЬ И ЕГО ИМАМСТВО 13

По умерщвлении Гамзата, власть имама перешла к Шамилю, сыну Мухаммеда Гимрийского, дагестанскому узденю, родственнику казикумухских ханов по матери. Народ и ученые из некоторых деревень Хиндалала (Койсубу), собравшись в Ашильту, избрали его имамом. Избрание происходило таким образом: кадии и народ, собравшись в главную ашильтинскую мечеть, послали за Шамилем. Он пришел в мечеть пешком, с 5-ю мюридами и сел в михрабе (место в мечети, где кадий [16] совершает общественную молитву). Тогда главный кадий обратился к нему с вопросом: “Согласен ли ты быть нашим имамом, Шамиль?” Шамиль отвечал: “Согласен”, После этого ответа кадий стал молиться за упрочение имамства Шамиля, продление его жизни и дарование счастья и благополучия народу, признавшему над собою его власть. Затем кадий, подняв руки к небу, произнес “фатиха”, что значит: кончено, быть посему и по обычаю погладил обеими руками бороду; народ тоже,, подняв руки к небу, отвечал: аминь, аминь, аминь! И гладил бороды. Окончив этот обряд, кадий, а за ним весь народ и ученые, подходили к Шамилю, целовали у него руку и поздравляли его, говоря: “Да будет благословенно твое имамство”. По избрании Шамиль отправился домой в Гимры, где по обычаю угощал всех почетных людей и ученых.

Шамиль был человек ученый, набожный, проницательный, храбрый, мужественный, решительный и в то же время хороший наездник, стрелок, пловец, борец, бегун, одним словом — никто ни в чем не мог состязаться с ним. Он хорошо изучил народ и землю Дагестана в то время, как находился при Гамзат-беке. Он был способен на все, чтобы не задумал предпринять.

В начале имамства Шамиля, власть его признавалась только койсубулинцами. Через 15 дней после избрания, Шамиль с 100 человеками отправился из [17] Ашильты к горе Атлада (в Койсубу), около селения Буцра, откуда послал в Гоцатль 50 человек с приказанием привезти оттуда казну и сокровища аварской ханши Паху-бике, а также сына ее Булач-хана, который оставался там, все вещи байтул-мала и оружие, отобранное Гамзатом у народа в виде залога мира. Мюриды, взяв в Гоцатле 11-летнего Булач-хана, обучавшегося в то время корану, все вещи байтул-мала и оружие, на сорока лошадях, а также скот, собранный прежде Гамзат-беком (кроме наследства, доставшегося ему от отца), привезли к Шамилю. Он отправил всю казну в Ашильту, а Булач-хана оставил в селении Харачи, что около Унцукуля, приказав жителям кормить и хранить его. В тот же день Шамиль, услышавши, что русские приближаются к Гимрам, отправился туда с 40 человеками. После небольшой перестрелки, русские возвратились к Эрпелям, а Шамиль в Ашильту, куда он приказал привезти Булач-хана и бросить его в реку с моста между Унцукулем и Гимрами. Салихилау, убийца матери Булач-хана, исполнил это гнусное приказание. После этого Шамиль, окружив себя мюридами, разъезжал по селениям Койсубу и вводил везде в действие коран и шариат. Постоянное пребывание он имел преимущественно в Ашильте и Чиркате.

ПРИБЫТИЕ ГЕНЕРАЛОВ КЛЮКИ-ФОН-КЛЮГЕНАУ И ЛАНСКОГО С ОТРЯДОМ В ГОЦАТЛЬ

Спустя месяц после убийства Гамзат-бека и утверждения Шамиля имамом, в начале осени 1251 (1834) года 12 джемалу-ахира, генералы Клюки-фон-Клюгенау и Ланской, прибыв с отрядом в Гоцатль, расположились в садах этого селения и успели захватить в добычу все имущество и стада жителей оного. В этом отряде участвовали шамхал с братом, казикумухский Аслан-хан с двумя сыновьями, Нуцал-ханом и [18] Мухаммед-Мирзою и другими казикумухскими беками, мехтулинский Ахмед-хан с братом Али-Султаном, а также конница Андалала и Аварии и все почетные лица Дагестана. Здесь произошло совещание между главными русскими начальниками, ханами, учеными и почетными лицами, относительно назначения временного хана в Аварию, и приведения народа к присяге на верность Русскому Императору, с обязательством считать врагами всех врагов России, как-то Шамиля и ему подобных. Все ханы желали получить управление Аварским ханством. На площади Умман-Каута произошел долгий спор. Наконец встал ученый Аслан-хан казикумухский и сказал: “Знайте, что престол Аварии есть престол русского князя Сурака, — так не простирайте ваших видов на него, потому что вы не из его поколения. В случае же прекращения этого рода, как в мужском, так и в женском колене, я самый ближайший наследник аварского престола (мать Аслан-хана была родная сестра Умма-хана аварского). Так где же вам получить трон аварский?” Высшее русское начальство осталось довольно его речью и согласилось назначить сына Аслан-хана, Мухаммед-Мирзу, правителем Аварии на место убитого Нуцал-хана, сына Паху-бике, впредь до совершеннолетия потомка Умма-хана 14. Потом генерал Клюки-фон-Клюгенау принял присягу от 10—20 человек почетных каждого общества в верности. Из Андалала присягнуло 20 человек; первым присягнул из селения Цугура, что в Согратле, Мухамед-кади. Они поклялись и подтвердили, что будут в точности исполнять приказания русского правительства и отнюдь не будут следовать внушениям Шамиля. Потом Клюки-фон-Клюгенау, обратившись к присягнувшим, сказал: “Кто преступит эти обещания и клятвы и подвергнется учению Шамиля, тот будет лишен [19] своего звания и места и подвергнется всей строгости наказания клятвопреступников, хотя бы то был хан, бек, кадий или другое какое-либо лицо”. При этом он подарил каждому присягнувшему по три голландских червонца. Присягу давал Нурич из селения Тухита; переводчиком в то время был штабс-капитан Абдул-Малек. Приказав сжечь селение Гоцатль, Клюгенау с отрядом возвратился в Темир-Хан-Шуру. Когда пришел Шамиль, то присягнувшие первые изъявили ему покорность, а некоторые сделались его наибами. Об этом я буду говорить подробно ниже.

Зиму того года Шамиль с семейством и родственниками проводил в Гимрах, Игали, Чиркате и Ашильте, откуда, научая мюридов, делал набеги на Аварию, отбивал у жителей скот, грабил и жег деревни.

ПРИБЫТИЕ ГЕНЕРАЛ-МАЙОРА ФЕЗИ В АВАРИЮ

Когда Шамиль, по возвращении Клюки-фон-Клюгенау из Гоцатля, начал усиливаться и наносить вред аварцам, разоряя их селения, тогда почетнейшие и ученые люди отправлялись с разрешения Клюки-фон-Клюгенау в Тифлис к главнокомандующему просить помощи, говоря, что Шамиль их враг и хочет истребить всех их, подобно тому, как истребил их ханов. Барон Розен приказал отправиться генерал-майору Фези с отрядом в Аварию в 1252 (1835) году. Фези, прибыл к Карадахскому мосту, остановился там с отрядом и приказал исправить дороги; потом, поднявшись в Аварию, он расположился в Хунзахе и занялся постройкою крепости, башен, укреплением опасных мест и назначением стражи на границе с враждебными обществами. По смерти казикумухского Аслан-хана и его сына Нуцал-хана, Мухаммед-Мирза-хан оставил Аварию и принял Казикумухское ханство. На место его генерал Фези назначил управляющим Аварией Ягья-хана [20] казикумухского, племянника Аслан-хана. Ягья-Гаджи-хан, видя беспокойное состояние Дагестана, просил уволить его и на место его был назначен Ахмед-хан мехтулинский, на тех же правах, как и Мухаммед-Мирза-хан. Услышав о беспорядках в Телетле, генерал Фези приказал Мухаммед-Мирзе-хану отправиться вперед в Телетль, а сам с главными силами последовал за ним через Голотлинский мост, взяв с собою Ахмед-хана и конницу Аварии.

checheninfo.ru