Муслим Гайрбеков (1911-1971 гг.)

Муслим Гайрбеков (1911-1971 гг.) - государственный деятель, одна из самых уважаемых личностей в Чечне. В истории Чечни нельзя не отметить два типа лидеров: одни призывали народ к оружию, другие стремились уберечь народ от бед и потрясений. В далеком прошлом лидерами второго типа были Бейбулат Таймиев, Кунта-Хаджи Кишиев. В наше время таким лидером был Муслим Гайрбеков. 

М. Гайрбеков получал образование в 20-е годы. ВУЗов тогда в Грозном не было, но он окончил в 1929 году с отличием рабфак и сразу же был назначен его директором. С тех пор для молодого человека началась работа – ответственная не по летам. В результате волны репрессий пустовали многие руководящие посты. Вскоре М. Гайрбекова назначили на должность наркома просвещения. 

С первых же дней работы на этом посту М. Гайрбеков поставил задачу – поднять уровень образования народа. Причем он добился, чтобы в республику, особенно в села, направляли русских учителей. Гайрбеков хотел, чтобы в сознании горцев Россия ассоциировалась с просвещением. М. Гайрбеков первым на Северном Кавказе поставил вопрос о внеконкурсном приеме юношей и девушек из Чечено-Ингушетии в ВУЗы страны. Тогда была открыта первая чечено-ингушская студия в ГИТИСе имени Луначарского в Москве.

В первые же дни Великой Отечественной войны М. Гайрбеков был назначен комиссаром вновь создаваемой Чечено-Ингушской кавалерийской дивизии. С присущим ему энтузиазмом он начал комплектовать дивизию. Ездил по селам, набирал людей. Дивизия практически была уже сформирована, когда М. Гайрбекова отозвали и назначили секретарем Чечено-Ингушского обкома партии по идеологии. Он показал недюжинный организаторский талант и на этом поприще и был направлен на учебу в Москву - в Высшую партийную школу в Москве. 

1944 год, год депортация чеченцев, начал новый этап в общественной деятельности М. Гайрбекова. Оказавшись в Казахстане, он работал на различных должностях в партийных структурах. Старался, как мог, помогать людям. В 1955 году М. Гайрбеков добился издания на чеченском языке газеты «Знамя труда», организовал радиопередачу для чеченских переселенцев. А как только было принято решение о восстановлении Чечено-Ингушской АССР, возглавил оргкомитет, решавший проблемы переселенцев.

В последующие годы М. Гайрбеков посвятил себя восстановлению республики. В течение десяти лет он занимал пост Председателя Совета министров Чечено-Ингушской АССР. М. Гайрбеков лично контролировал процесс возвращения населения в республику. Многие тогда получили ссуды для строительства жилья. Неоценим вклад М. Гайрбекова в развитии образования, культуры Чечни. При нем в Грозном появились новые высшие и средние учебные заведения. Он приходил на открытия театров, музеев, филармонии, музыкальной школы. Он был интеллигентом по образованию и по натуре. Но важнее все же то, что он был общественным деятелем, причем таким, который заслужил себе память, как «отец народа».

«Мы должны дорожить друг другом»

Уникальная личность, человек с большой буквы, который соответствовал всем нравственным критериям, выработанным его народом на протяжении веков. Таким помнят современники Муслима Гайрбекова.  Живая память народа воздвигла Муслиму Гайрбекову памятник,  над которым не властно время, которому не страшны никакие перевороты, перестройки и революции.

Неласковое детство

Родился Муслим Гайрбеков в декабре 1913 года между селами Кулары и Валерик под грушевым деревом, которое считается у чеченцев священным. Трудности начались еще в раннем детстве. В восемь лет он стал полусиротой. Мать умерла, произведя на свет близнецов, которые тоже прожили недолго. С ранних  лет у Муслима проявилась тяга к знаниям. В его родном селе Валерик школы не было. Он учился в соседнем Серноводске, каждый день пешком ходил на занятия. Чтобы обувь не износилась, всю долгую дорогу шел босиком, обувался лишь дойдя до школы. 

Поступить  на рабфак было его заветной мечтой. Но в это учебное заведение принимали лишь с пятнадцати лет. Тогда Муслим сделал себе в сельсовете справку, приписав недостающие два года. Отсюда и разночтения в его возрасте (официально в документах у Гайрбекова значится 1911 год рождения). Несмотря на то, что был младше своих одноклассников, учился Муслим лучше всех. Неудивительно, что сразу же по окончании рабфака его оставили в качестве преподавателя, а в 21 год (на самом деле в 19)  Гайрбеков стал директором рабфака. 

В эти же годы судьба сведет его с красавицей Асмой Исламовой, которая станет для него верной спутницей на всю жизнь, рука об руку пройдет с ним самый драматичный период в истории нашего народа. Сначала молодожены ютились в квартире полуподвального типа в многоэтажном доме. Через полгода она стала тесной – у молодоженов появилось сразу трое детей. Случилось это по той причине, что вдову отца Муслима ее родители забрали домой. Узнав об этом,  Муслим поехал в Валерик и привез своих сестренок и братишку.

Асма окружила детей заботой и лаской, на какие только способно женское сердце. Вскоре Гайрбековы получили квартиру в доме общежитского типа на проспекте Полежаева. 

Прерванный взлет

Муслима назначают наркомом просвещения республики. Приступив к этой должности, Гайрбеков  понимал, что надо создавать новую интеллигенцию, ряды которой заметно поредели в результате массовых репрессий.  Он знал, что это не делается одним днем. Но все же он внес значительный вклад в это святое дело. Благодаря его настойчивым просьбам из Центра по распределению в Чечено-Ингушские села стали присылать учителей. 

В Чечено-Ингушском пединституте стали появляться первые студенты из числа чеченцев и ингушей. Наиболее способных молодых людей стали посылать в престижные  столичные вузы. Благодаря его усилиям был проведен  набор в первую  чечено-ингушскую театральную студию для обучения в ГИТИСе им. Луначарского в Москве. Но всем этим планам и начинаниям  положила конец война, которая вторглась в жизнь людей, круто повернув ход мировой истории. Гайрбеков в это время занимал  пост  заместителя Председателя Совета Народных комиссаров Чечено-Ингушской АССР. Он подает в военкомат заявление с просьбой отправить его на фронт. Его назначают комиссаром  Чечено-Ингушской Кавказской дивизии. Но до фронта дело не дошло. 

Гайрбекова срочно отзывают в Грозный, считая, что больше пользы он принесет  на должности второго секретаря по идеологии. Была еще одна, тайная, причина такого назначения. Линия фронта приближалась к  Грозному.  На случай, если фашистам  удастся взять Грозный, Гайрбеков должен был возглавить подпольную партийную организацию республики для руководства партизанской борьбой. Более проверенного и надежного человека для этой цели не было. Пришлось подчиниться партийной дисциплине, которая в условиях военного времени была еще более строгой. Неустанно трудясь в тылу, Муслим жадно ловил  вести с фронта. Он с гордостью говорил о том,  что ему доподлинно известно, что за годы войны ни один чеченец или ингуш не стал предателем, ни один чеченец или ингуш не сдался в плен. Это не помешало Берии и его приспешникам обвинить в предательстве весь народ…

Муслим Гайрбеков находился в это время  на учебе в Москве.  О депортации чеченцев и ингушей узнал из газет.  Сразу же пошел на прием к Маленкову, к которому у него был единственный вопрос, который он задал, едва сдерживая гнев: «За что выслали мой народ?»  А Маленков был вполне спокоен. Разве мог понять этот партийный чинуша боль и скорбь того народа, участь которого они так легко решили одним росчерком пера? Разве мог понять, что перед ним не преданный сын партии, а прежде всего  сын своего народа.  Иначе не сказал бы: «Лично к вам у нас  претензий нет.  Можете продолжать учебу и жить вместе  с  семьей в Москве».

- Меня готовили для работы в Чечено-Ингушской АССР. Так как этой республики больше нет, я поеду туда, где мой народ, и буду с ним, - ответил Гайрбеков.

Затем, выяснив маршрут, по которому ехала его семья,  отправил вдогонку телеграмму.  Следом выехал сам, нашел тот полупустой вагон  (семьи членов правительства  отправляли отдельным поездом), в котором была его жена с детьми, измученная жутким чувством одиночества, отчаяния и страха за увезенных неизвестно куда родственников…

Вдали от родины

М.Гайрбеков не мог равнодушно смотреть на страдания своих соотечественников. И с  первых дней пребывания на чужой земле делал все, что в его силах, чтобы хоть как-то облегчить их участь. Гайрбековы никому не отказывали ни в крове, ни в еде.  Двери их дома были открыты  в любое время суток. Муслим обладал необычайным даром утешать, поддерживать, вселять надежду в своих земляков. Часто его слово помогало предотвратить конфликт, который мог обернуться трагически не только для отдельных людей, но и для народа в целом. Он всегда подчеркивал: «Нас очень  мало, и мы должны дорожить друг другом». Гайрбеков понимал, что только сплоченность поможет вайнахам, разбросанным  по разным уголкам Казахстана и Киргизии, пережить эти тяжелые времена, сохранить свой генофонд.  

В Казахстане ему доверяют разные должности (сначала инструктор Кустанайского обкома партии, заведующий орготделом Калининского райкома партии, затем инструктор отдела пропаганды и агитации ЦК КПСС Казахстана). И здесь, взлетев на высокую должность, он не забывал о своих земляках. Напротив, использовал служебное положение для того, чтобы помогать своим многострадальным соотечественникам. Вокруг Гайрбекова сплотилась чечено-ингушская интеллигенция.  К нему после освобождения из мест заключения в Алма-Ату приезжала делегация -  Хаси Вахаев, Магомет Мамакаев, Хасан Мехтиев, Халид Ошаев, Ахмат Висаитов - весь цвет чеченской и ингушской интеллигенции, вернее, то, что от него осталось после жестоких сталинских репрессий. Муслим зарезал для дорогих гостей барана. Асма готовила угощения.

Гости пробыли у Гайрбековых несколько дней. Им было о чем поговорить. И все разговоры были, конечно, о Родине. Вспоминали прошлое, говорили о проблемах настоящих. И конечно же, мечтали о будущем. Будущем, которое не представляли себе без родных гор…Как и весь народ, Муслим не переставал верить, что когда-нибудь справедливость восторжествует, и они вернутся на родину. Его учительница Маргарита Ивановна до конца своих дней бережно хранила письмо, которое Муслим написал ей в Грозный из Казахстана. Сколько тепла и светлых надежд было в этих нескольких строчках: «Я верю, что мы скоро вернемся домой. И без этой веры жизнь потеряла бы всякий смысл». В 1953 году умер Сталин. Со смертью тирана в душах вайнахов появилась надежда на скорое возвращение на родину.  Но до этой радостной минуты было еще три долгих года.

Автономия в Казахстане или на Кавказе?

От представителей чечено-ингушской интеллигенции  посыпались письма в разные инстанции Москвы с просьбой рассмотреть  вопрос о реабилитации народа и возвращении его исторической родины. Не оставалась в стороне и общественность Казахстана и Киргизии. Писатели, общественные деятели в своих письмах в центральные газеты и журналы рассказывали о вопиющей несправедливости, совершенной властями в отношении чеченцев, ингушей, карачаевцев, балкарцев и калмыков.

Власти отвечали на эти призывы глубоким молчанием. Благодаря настойчивым усилиям Гайрбекова в начале 1955 года Москва дала «добро» на выпуск газеты «Знамя труда»  на чеченском языке.  А чуть позже, люди, припав к радиоприемникам, слушали родную речь, чеченские и ингушские мелодии, которые передавало казахское радио.  «Раз ансамбль дает концерты, начала выходить газета и по радио разрешили говорить на родном языке, значит, скоро поедем домой», - радовались старики. Вскоре  некоторых бывших руководителей  Чечено-Ингушетии, в том числе и Гайрбекова, вызвали в Москву. На повестке дня стоял вопрос о восстановлении автономии чеченцев и ингушей. Отстоять историческую справедливость оказалось не так просто.

Спустя некоторое время состоялся исторический ХХ съезд КПСС, на котором рассматривался вопрос о репрессированных народах. Руководство КПСС настаивало на создании автономии чеченцев и ингушей на территории Казахстана. Муслим Гайрбеков  решительно выступил против такого варианта решения вопроса. Мало кому известно о том, что именно благодаря его жесткой и бескомпромиссной  позиции на съезде было принято решение  о восстановлении автономии чеченцев и ингушей на их исторической родине. 

Триста тысяч проблем

По возвращении в Чечено-Ингушетию М.Гайрбеков был назначен председателем комитета по восстановлению автономии Чечено-Ингушетии.  

А.Солженицын писал: «Историки  могут  нас  поправить, но средняя наша человеческая  память не удержала ни от ХIХ, ни от ХVIII, ни от ХVII веков массовой насильственной пересылки народов. Были колониальные покорения  – на океанских островах, в Африке, Азии, в Туркестане, победители приобретали власть над коренным населением. Но как-то не приходило в неразвитые головы  колонизаторов разлучить это население с его исконной землею, с его прадедовскими домами».

В мировой истории также не было случая, когда народ спустя тринадцать лет возвращался на свою территорию и вынужден был все начинать заново: восстанавливать дома, экономику, культуру.

Можно сказать без преувеличения, что своим быстрым и успешным восстановлением Чечено-Ингушетия обязана тому, что Председателем Оргкомитета по восстановлению Чечено-Ингушской АССР в 1956 году, а затем Председателем Совета Министров республики был Муслим Гайрбеков. На его долю пришелся самый тяжелый период восстановления республики. Триста тысяч возвращенцев – триста тысяч проблем. Каждого надо было обеспечить жильем, работой. Школьников местами в школах, детей – садами и яслями.

Измученные тринадцатилетней ссылкой люди возвращались к родным очагам - разграбленным, разрушенным, порой оскверненным. Восстановление справедливости происходило, однако, при яростном сопротивлении явных и тайных сталинистов, продолжавших сохранять свои позиции в структурах государственной власти. Секретарь Обкома КПСС Яковлев открыто заявлял о том, что восстановление государственности чеченцев и ингушей является политической ошибкой. Кроме того, он издал указ, запрещающий мусульманскую религию в Чечено-Ингушетии. Гайрбеков не успокоился, пока не добился от Москвы снятия этого человека с должности секретаря обкома КПСС.

Но у Яковлева остались последователи, которые в августе 1958 года устроили в Грозном открытый бунт с призывами отправить вайнахов в Сибирь, а город Грозный объявить  закрытым для вайнахов городом. Демонстранты, подогретые спиртным, начали штурмовать здание Обкома партии. Муслим Гайрбеков был одним из немногих руководителей  республики, который в эти драматические дни проявил мужество и твердость духа. Он не покинул свое рабочее место, даже когда разъяренная толпа ворвалась в здание. 

Он хотел выступить перед митингующими, но друзья с трудом отговорили его от этой безумной затеи. Тогда он написал и отослал обращение к митингующим: «Решение о возвращении домой незаконно репрессированных вайнахов принято не вами и не вам его отменять. Не вам решать – возвращаться чеченцам или нет. Они возвращаются на земли отцов раз и навсегда, потому что Чечня – их мать, и отнять ее у чеченцев может теперь разве что смерть».

Своими выступлениями по радио и телевидению Гайрбеков сумел убедить чеченцев и ингушей не поддаваться на провокацию, быть сдержанными и не допускать непродуманных действий, которые обернутся против них же.  И его мудрое слово, его авторитет возымели свое действие.  Иначе могла пролиться большая кровь.

Конфликт был улажен, но сколько других проблем предстояло решить! Одна из главных – обеспечить занятость населения.

Подвиг повседневности

Мало кто знает о том, что крупнейшие заводы, фабрики, больницы, школы, театры, аэропорт, цирк, построенные в республике – это плод невероятных усилий Муслима Гайрбекова.  Положив в портфель бутылку кефира и булочку, чтобы где-нибудь наспех перекусить, он обивал пороги Совета Министров СССР, чтобы получить разрешение и кредиты на строительство в республике жизненно важных объектов.

Занимаясь насущными проблемами, Гайрбеков не забывал о духовном возрождении народа. Он говорил, что нефть, добываемая в республике, и зерно, выращиваемое на ее полях, уходят, а культура и искусство народа остаются навсегда. Он был убежден, что образование и культура – это два светлых маяка, которые могут привести нацию к свободе и процветанию.

Гайрбеков считал, что в республике обязательно должен быть свой университет. Этому решительно противодействовали  недоброжелатели вайнахов. Они хорошо понимали, что университет – это мощный очаг культуры, и на его базе вырастет не одно поколение чеченской и ингушской интеллигенции. Гайрбеков, несмотря на трудности, не отступал от поставленной цели, несколько раз ездил в Москву. Когда все другие попытки были исчерпаны, решил пойти на прием к Брежневу, главе советского государства. Когда старшая дочь Раиса засомневалась, удастся ли ему это, он ответил: «Я буду сидеть у него в приемной, ночевать там, если придется, пока меня не прогонит милиция, но аудиенции добьюсь». И, действительно, добился.

Весть о том, что в ЦК дали «добро» на открытие университета в Грозном, застала Муслима в Крыму,  где он был на отдыхе. «Если бы в этом доме была гармошка, я бы устроил здесь ловзар и  станцевал! » - говорил он, не в силах скрыть свою радость. 

О простоте и доступности премьера в народе ходили легенды. Каждое утро он ходил на работу пешком по проспекту Революции безо всякой охраны. Зная это, люди караулили его чуть ли не на каждом углу, чтобы поведать о своих проблемах. И всегда встречали со стороны премьера понимание и поддержку. По чину Гайрбекову был положен милицейский пост у подъезда его дома. Но он отказался от охраны. «Я не хочу и не могу отгораживаться от людей», - говорил он.

В те времена у правительственных работников одна суббота в месяц была приемным днем. Но вскоре эту систему отменили. Только двери кабинета Гайрбекова оставались открытыми для людей и в субботние дни. 

- Все отменили эти приемные дни. Почему бы и тебе от них не отказаться? – сокрушалась Асма.

- Если и я отменю, к кому же тогда людям идти? – отвечал Муслим.

Его дети обратили внимание, что каждый раз, выходя из дома, их отец останавливается у порога и что-то тихо шепчет. Спустя годы Асма расскажет детям, что за волшебные слова говорил их отец: «Всемогущий Аллах! Помоги мне сегодня сделать для своего народа хоть одно хорошее дело!»

Плакали и люди, и природа 

Асма жалела мужа, как ребенка, потому что жил он трудно, не умел себя беречь. Боялась, что он долго так не выдержит. И, действительно, не выдержал. Третий инфаркт в 1971 году стал роковым.

Гайрбеков ушел из жизни в 57 лет. Сколько он еще успел бы сделать  для своего народа, которому служил верой и правдой, отдавая все свои силы, любовь и преданность. И ничего не требуя взамен…  В этот день, казалось, плакала сама природа. Плакала вместе с народом, которого потрясла смерть Муслима. Несмотря на проливной дождь,  со всех концов республики нескончаемым потоком шли люди, чтобы проститься со своим кумиром. Все, даже мужчины, плакали, не стесняясь своих слез… Дождь не прекращался, и старики переживали, как опустить тело Муслима в землю, чтобы в могилу не попала влага. Но в тот самый момент дождь внезапно прекратился. Засветило солнце. Когда тело засыпали землей, опять полил дождь, который не прекращался целых три дня… 

В одной из газет, вышедших незадолго до войны, увидела замечательные строки: «Отсутствие таких людей, как Муслим Гайрбеков, со всей силой отчаяния  ощущаешь в период социальных катаклизмов, когда беда кружит над головой, и катастрофа неминуема, когда все устоявшееся рушится или разрушено». В этом году Муслиму Гайрбекову исполнилось бы 90 лет. Лучшей памятью о нем было бы жить, следуя его завету, который актуален сегодня, как никогда:  «Нас очень мало. Мы должны дорожить друг другом».

Залпа БЕРСАНОВА, кандидат исторических наук

checheninfo.ru