Основные тенденции развития чеченской прозы 80-90 годов ХХ века

Чеченская проза 80-90-х годов прошлого века представляет собой достаточно сложный этап, поскольку её развитие, как и жизнь всего народа, было прервано войной. Однако следует сказать, что, несмотря на возникшие сложности, многие чеченские писатели активно продолжали своё творчество. В начале 80-х годов был напечатан роман в стихах на чеченском языке Ш. Арсанукаева «Линии судьбы», на русском языке – роман М. Ахмадова «На заре, когда звёзды гаснут» и в начале 90-х годов – М. Сулаева «Горы молчат, но помнят». В это время также продолжали развиваться лирика, драматургия и публицистика.

Роман в стихах известного чеченского поэта Ш. Арсанукаева, после выхода и по сегодняшний день, остаётся настоящим литературным событием. Нельзя сказать, что на сегодняшний день он достаточно исследован. К изучению жанровой специфики романа обращалась М.В. Исмаилова в диссертационном исследовании «Проблемы традиций и жанровые разновидности в чеченском романе 80–90-х годов ХХ века», однако остаётся много не поставленных и не рассмотренных вопросов, которые ждут исследователей. Мы обращаемся к роману Ш. Арсанукаева не только с целью воссоздания единой картины развития чеченской прозы ХХ века, но и для выявления основных тенденций развития прозы этого времени, определения роли фольклора в этом произведении. Именно этими проблемами ограничен круг рассматриваемых нами вопросов в романе «Линии судьбы»*.

В романе Ш. Арсанукаева «Линии судьбы» мы знакомимся с Ризваном, который накануне Великой Отечественной войны поступает учиться в ГИТИС. Дома у него осталась любимая девушка Зарган, но теперь он нравится однокурснице Кларе. Ризван идёт добровольцем, вместе с однокурсниками, защищать Москву. Он теряет близких друзей, Виктора и Владимира, один из них закрыл грудью Ризвана и погиб, Клара тоже погибает на фронте, вынося тяжело раненного бойца.

Зарган очень ждала Ризвана и переживала за него, но сын председателя колхоза Дурды, Мовсар, которому Зарган отказала в женитьбе, насильно украл девушку, продержал её одну в холодном доме две ночи, и она заболела, но нашла в себе силы, чтобы сбежать. В этом случае, по чеченскому обычаю, девушка считается опозоренной, потому что провела два дня в доме у постороннего мужчины. В это время раненый Ризван был в госпитале в Астрахани. Девушка написала ему письмо и всё рассказала. Встреча героев убеждает в глубине и искренности их чувств.

Ш. Арсанукаев в своём романе верен чеченским фольклорным традициям, которые успешно развивало предыдущее поколение писателей. В романе «Линии судьбы» влияние чеченских героико-исторических песен илли проявляется, прежде всего, в идеализации и романтизации героики войны – это первый выделенный нами фольклорный мотив, использованный в произведении. Приведем некоторые примеры из романа, давая подстрочные переводы: «ГIаьттира Доватор, Плиев Тарраш тIехь лепадеш ткъес, БIаьхой Панфиловн, Политрук Клычков Василий ГIаьттира: юхадовла Меттиг бац, йоккха Росси мел Елахъ а – тIехьахь Москва!» [1: 376] – «Встали Доватор, Плиев, Сабли сверкают молнией, Встали солдаты Панфилова, Политрук Клычков Василий Встал: некуда отступать, За нами, хоть и велика Россия, – Москва!».

В чеченских илли воспевались героизм, мужество, преданность родной земле – все это мы находим в романе Ш. Арсанукаева, поэтому вполне оправданным является использование патетики и некоторой пафосности при создании картин героических будней Великой Отечественной войны.

Второй фольклорный мотив, развиваемый писателем в романе, – обращение к образу матери. «Обращение к образу матери, – пишет в своём исследовании М.В. Исмаилова, – ещё одна черта, сближающая произведение с илли. В эпосе мать или сестра провожают героя, о матери он вспоминает в самые тяжелые минуты, материнская забота излечивает героя от ран. Однако в романе Ш. Арсанукаева образ матери героя дан фоном, гораздо больше он уделяет внимания обобщенной материнской фигуре, матери всех солдат, матери, которая переживает за своего сына, независимо от того, на чьей стороне он воюет. Автор показывает ситуацию со стороны матерей, которые любят своих сыновей и которые неизбежно страдают» [2: 94].

Третий мотив героико-исторических песен, реализуемый в романе Ш. Арсанукаева, – мотив братства, преданности, взаимовыручки. Герои илли всегда приходят на помощь, защищают друг друга, жертвуют собой ради других. Ризван воюет вместе с Виктором и Володей, с которыми учился и жил в общежитии. Писатель так об этом говорит в романе: «Делахь а, кхолламна шен и Вац леткъаш – муьлххачу вонехь Володий, Викторий – ший а Цуьнца ву...» [3: 74] – «Но нет, не сетует он На судьбу свою – в любой беде Володя и Виктор – всегда с ним...».

Однако не суждено им было дойти до победы всем вместе: Виктор погибает, заслонив собой Ризвана, под Сталинградом не станет Володи. Идея братства, единства, интернационализма является основополагающей в решении основных вопросов современности в романе.

Четвёртый фольклорный мотив, культивируемый писателем в романе «Линии судьбы», не так распространён в илли, как героический, – это мотив любви. По этому поводу известный чеченский ученый Х.В. Туркаев справедливо отмечает: «Чеченская поэзия за время становления и развития не накопила сколько-нибудь значительных традиций любовной лирики (если не считать лирику А. Мамакаева и некоторых стихов Ш. Арсанукаева. Устная народная поэзия не располагает богатыми традициями интимных посланий мужчин женщинам, кроме немногих скупых слов, с которыми молодцы героических песен обращаются к ветру, птицам с просьбой рассказать их любимым девушкам о том, как они умирали» [4: 224].

Можно сказать, что мотив любви в романе Ш. Арсанукаева лишь пунктирно намечен автором, как и в чеченском фольклоре. Писатель так определяет любовные линии, не разворачивая их сюжетно: Эльдар и Яха, Мовсар и Зарган, Ризван и Клара, Ризван и Зарган.

Наиболее важен в романе не мотив любви, а мотив борьбы за невесту, имеющий особое значение в чеченском фольклоре. Девушка или сразу отвечала взаимностью, или убегала, дожидаясь помощи от любимого. «Борьба за женщину – борьба за продолжение рода, за будущую жизнь, и совсем не безразлично, какая женщина даст жизнь новым представителям рода. Невеста также не может выбрать слабого и недостойного. Борьба за невесту… имеет двойной смысл. Это и проявление личного выбора, интимных межличностных отношений, борьба за чувство и, одновременно, символическая борьба за землю, за право жить на родной земле и возделывать её» [5: 98].

В данном случае выбор Зарган – это выбор достойного защитника Ризвана, в то время как Мовсар с помощью поддельных документов скрывался от военной службы. Зарган не могла выбрать труса и слабого человека, поэтому она борется за свою любовь – бежит от Мовсара, пишет письмо Ризвану, едет к нему в Астрахань.

Наряду с фольклорными мотивами илли в литературный контекст романа «Линии судьбы» включена чеченская легенда, которую рассказывает Ризван в ответ на шутки друзей после исполнения в ГИТИСе роли Отелло из пьесы Шекспира. В легенде рассказывается о юноше, который полюбил девушку, но она выбрала себе другого жениха, кровного врага юноши. Молодой человек не только отказывается от убийства кровника, но и совершает поистине героический поступок. В те далекие суровые времена существовал обычай: того, кто прибывал последним на сбор, казнили. И когда был объявлен сбор, предпоследним пришёл кровник юноши, молодой муж его любимой девушки, а последним – юноша. Он сознательно это сделал ради счастья любимой, оберегая её от страданий.

Рассказанная легенда придаёт всему произведению глубокий философский смысл, передаёт национальный колорит, позволяет автору глубже раскрыть характеры героев, соотнести их действия и поступки с высокими идеями.

Несомненным является то, что в романе «Линии судьбы» Ш. Арсанукаева широкое использование фольклорных традиций чеченских героико-исторических песен илли усиливает героику романа, делает образ Ризвана мужественным, сильным, достойным во всех отношениях, вносит национальную специфику. Наряду с ними в произведении развиваются литературно-художественные традиции, которые нашли отражение в жанровом решении, в осмыслении темы войны и человека, в реализации лирических элементов.

В романе другого известного чеченского писателя, М. Ахмадова, «Сатосуш, седарчий довш» («На заре, когда гаснут звёзды»), опубликованного  в 1986 году, рассказывается о судьбе старого Аказа, молодость которого пришлась на 30-40-е годы прошлого века, и его дочери от второго брака Зары, представительницы поколения 70-х годов. С самого начала определён художественный конфликт, построенный на противоречивости взглядов, различном отношении к жизни.

Зара и Бексолт, которому предстояло служить в армии после окончания школы, поклялись на вершине горы, на виду восходящего солнца, дождаться друг друга. Однако жизнь внесла свои коррективы: в городе у Зары появился Саидбек, с которым  она ходила в кино, парк, на карусели. Кто-то из соседских женщин увидел, что Саидбек на карусели дотронулся до руки Зары. Был нарушен древний чеченский обычай, по которому мужчина не имел права прикоснуться к женщине до замужества. «Строго запрещалось касаться руки девушки во время танцев. Мужчина, во время танцев задевший женщину, мог тут же поплатиться за это жизнью, а парень или мужчина, прикоснувшийся к оголённой части руки девушки (куьг хьакхадалар) – обязан был на ней жениться» [6: 68].

Зара совершила тяжкий проступок, она знала о больших последствиях этого, положение осложнялось еще и тем, что Саидбек и Зара принадлежали к тейпам, между которыми существовал неразрешимый конфликт – кровная месть. Так, один из представителей их рода, Чада, потеряв младшего брата Ийдала, по закону должен был отомстить. «Тогда, полтора года назад, из-за ссоры на свадьбе убивший Ийдала ударом кинжала и ставший его кровником, месяц назад, так и не дав ему настигнуть себя там, в горах, в Хачарах, свалился в пропасть и умер» [7: 84]. И родственники кровника, положив на носилки его младшего брата, завернутого в саван, пришли просить Чаду отказаться от продолжения мести. И Чада согласился. «Мы не смогли отомстить кровнику за него… Теперь, если я даже десятерых убью, его убью, сам умру или сойду с ума, мой Ийдал не может воскреснуть…» [Там же: 85]. Обычай  предписывал мстить за обиду, нанесённую семье, иначе семья считалась опозоренной, и позор ложился на всех, включая потомков. В романе подчеркивается, что проступок Зары заставил мужчин рода пойти на крайние меры – отказаться от кровной мести.

Свадьба произошла вынужденно, из-за глупого необдуманного поступка Зара не стала счастливой. Через некоторое время она снова поддалась своему импульсивному характеру и уехала в Ригу, к другу детства. Это также предосудительно для молодой женщины – оставить дома мужа и уехать к другому мужчине. Зара второй раз нарушила чеченские обычаи, опозорив дом и семью, её отец, не выдержав всего этого, умер от сердечного приступа.

Девушка совершила много ошибок, но можно было найти выход из каждой ситуации, не нарушая национального уклада. Рассказав историю Зары, писатель тем самым обращает внимание читателей на истоки народной жизни и показывает, чем может обернуться нарушение и разрушение древних обычаев. В чеченском народном эпосе образ женщины, как говорилось выше, играет исключительно важную роль. Женщина для чеченцев – хранительница духовных и нравственных ценностей. Я. Чеснов, на основе собранных этнографических материалов утверждает: «…Чеченцы и ингуши требовательны к брачному и вообще социальному поведению женщины. Отклонения в поведении воспринимаются ими как катастрофа, нарушающая основу существования этноса и, более того, – всего мироустройства» [9: 157]. В качестве доказательства выдвинутого тезиса учёный приводит известную чеченскую поговорку: «Портится мужчина – портится семья. Если это случилось с женщиной, то портится народ». Вполне оправданно, что к чеченской женщине предъявляются высокие требования.

Ситуацию, в которую попала девушка, мать Зары, Алуба, комментирует по-своему и находит причины в своей судьбе. В прошлом, оставшись с ребенком одна, она не смогла дать  ему должного воспитания, поскольку было другое желание – выжить. Ян Чеснов в своей работе подчеркивает важность роли матери в воспитании детей: «…бытующее выражение «материнский язык» означает наличие у человека хорошего этического воспитания, полученного от матери. В то же время иногда старики, обсуждая неблаговидный поступок какого-то человека, обвиняют линию матери» [Там же: 154].

Добавим к этому, что в чеченских героико-исторических песнях илли  всегда отводилась исключительно важная роль матери. К ней обращались всегда и дочери, и сыновья, когда хотели получить совет, узнать, правильный ли выбор сделан. Мать всегда оставалась главной морально-нравственной опорой. Примером могут служить «Илли об Альбике и  Жаммирзе», «Илли о Темирко, сыне Ахи», «Илли об Автархане, сыне Дибы» и т.д.

В илли иногда говорится и о недостойном поведении женщин. Осуждается легкомысленность, корысть, нечестность. Так, в «Илли о сыне старой вдовы» юноша замечает, что любимая им девушка оказывает знаки внимания не только ему, но и тому, «…кто в походах удал, кто славы много достал» [11: 85]. Кант расценивает такое поведение девушки как упрёк себе. Мать, к которой обращается сын, осуждает девушку, обвиняя её в недостойном поведении: «Нет, как видно она из тех, Кто любовных ищет утех, Кто, придя на аульский сход, Всем, кого ни встретит, мигнёт!» [Там же: 91].

Развитие аналогичных мотивов илли мы находим в романе М. Ахмадова «На заре, когда гаснут звёзды», за подробным повествованием, включающем лирические отступления и монологи героев, прослеживается авторское осуждение поведения Зары. Писатель указывает на то, что нарушение традиций, которые веками создавались предками и закрепились в непревзойденном по глубинному нравственному содержанию устном народном творчестве чеченцев, ведёт к утрате морально-нравственного потенциала общества. М. Ахмадов остаётся верен лучшим традициям чеченской прозы, в идейном содержании опираясь на устное народное творчество.

Для создания единой картины эволюции чеченской прозы 80–90-х годов ХХ века следует назвать роман М. Сулаева «Горы молчат, но помнят», в 1992 году опубликованный на русском языке после смерти писателя. Судьба этого произведения имеет длительную историю. В 1966 году был опубликован на чеченском языке роман «Товсолта ломара дIавоьду» («Товсултан уходит с гор»). Основной конфликт произведения ограничен рамками семейной драмы, за которыми неразвернутыми оказались сложнейшие проблемы депортации чеченского народа. Писателю понадобилось время, изменение социально-исторической ситуации, чтобы не только открыто сказать об этих проблемах, но и сделать попытку объективного анализа произошедшего. Спустя четверть века был представлен новый вариант романа под названием «Горы молчат, но помнят».

В романе М. Сулаева отразилась новая общественная информация, которая стала достоянием гласности в конце 80-х годов. Писатель в предисловии сформулировал концепцию своего произведения: «В ночь на 23 февраля  1944 года, в три ноль-ноль (в праздничный день – День Красной Армии!), по коварному замыслу «отца народов» Сталина и его послушных холуев Молотова, Берии, Кагановича, полмиллиона чеченцев и ингушей… были в считанные часы взяты под ружьё, погружены в товарные эшелоны, лишены имущества, домов, скота, вырваны с корнями из родной, исконной своей земли и насильственно вывезены в далёкие края… Около половины переселенных  погибло в первые же месяцы изгнания от морозов, болезней и голода» [13: 3].

В повествовании внимание сосредоточено на судьбах семей Товсултана Берсанова, Керима Албастова и Анны Львовны, в которых, как в фокусе, сконцентрирована непростая судьба чеченского народа.

Товсултан Берсанов из числа тех, кто в молодости защищал Советскую власть, однако со временем происходит разочарование в том, как расходятся со словами действия людей, пришедших к власти, как партийные функционеры пользуются незаслуженными благами, нарушая права обычных людей. Одна за другой обрушиваются на Тавсултана проблемы, которые возникают в семье, – известие о гибели на фронте старшего сына Мурада, смерть жены Нурбики, нарушение горских обычаев дочерьми и т.д. Много требуется сил, чтобы выдержать все эти испытания, однако старый Товсолта так и не смог примириться с так называемыми «новшествами власти» – стали играть комсомольские свадьбы, выращивать на плантациях в горах табак. Во всем этом герой видит не только нарушение горских обычаев, а разрушение морально-нравственных основ жизни, с чем он так и не смог смириться до самой смерти.

Идейным центром романа М. Сулаева является одна из самых трагических страниц истории чеченского народа – депортация. «Страшные картины переселения, – пишет К. Гайтукаев, – сопровождавшиеся расстрелом на месте, в упор, «нетранспортабельных стариков», больных, детей, – не вымысел автора. За ними – кровоточащая правда, правда о заживо сожжённых в Хайбахе, вероломно умерщвлённых врачами-выродками больных в Урус-Мартановской райбольнице. И много других правд в той же цепи (помноженных на сегодняшний беспредел и бойню в многострадальной Чечне)» [14: 68].

За множеством подробных эпизодов романа – страшная правда о страданиях чеченского народа, об искорёженных судьбах тысяч людей. Нельзя не отметить значимости романа М. Сулаева в истории развития чеченской литературы. Не ставя перед собой задачу представления глубокого анализа этого произведения, скажем, что в 90-е годы прошлого века в чеченской прозе возросло использование реалистического материала, усилился историко-социальный подход, стали разрабатываться  новые темы, позволяющие писателям выходить на совершенно новый уровень осмысления назревших проблем. М. Сулаев в романе показывает огромную степень разрушения национальных традиций, которое нанесла власть, возвращает нас к нашим национальным истокам, призывает к возрождению и сохранению традиций и обычаев чеченского народа.

Можно заключить, что в конце 80–90-х годов ХХ века чеченские писатели глубоко осмысливали и разрабатывали, на материале современности, тему исторической правды, воссоздавая и бережно сохраняя национальную культуру, традиции, обычаи и обряды, отраженные в народных песнях, преданиях, легендах, составляющих важнейшую и неотъемлемую часть идейно-художественного пространства произведений и определяющих их национальную специфику.

Примечания:

1. Арсанукаев Ш. Кхолламан сизаш. Грозный, 1987.

2. Исмаилова М.В. Проблемы традиций и жанровые разновидности в чеченском романе 80–90-х годов. Дисс… канд. фил. наук. Майкоп, 2007.

3. Арсанукаев Ш. Кхолламан сизаш…

4. Туркаев Х. Исторические судьбы литератур чеченцев и ингушей. Грозный, 1978. – 348 с.

5. Исмаилова М. Проблемы традиций и жанровые разновидности в чеченском романе 80–90-х годов. Дисс… канд. фил. наук. Майкоп, 2007.

6. Межидов Д., Алироев И. Чеченцы: обычаи, традиции, нравы. Социально-философский аспект. Грозный, 1992.

7. Ахмадов М. На заре, когда гаснут звёзды. Грозный, 1989.

8. Там же.

9. Чеснов Я.В. Генетические представления в менталитете чеченцев (на материале полевых этнографических материалов, собранных в Чечне и Грузии 1980-1990 годов) // Культура Чечни. История и современные проблемы. М., 2002. – 381 с.

10. Там же.

11. Илли. Героико-эпические песни чеченцев и ингушей. Грозный, 1979. – 238 с.

12. Там же.

13. Сулаев М. Горы молчат, но помнят. Грозный, 1992.

14. Гайтукаев К. Писатель и его герои. Грозный, 1998.

Джамбекова Т.Б., доктор филологических наук, профессор, засл. учитель ЧР, засл. деятель науки ЧР, член-корр. МАНПО, лауреат премии Интелл. центра ЧР “Серебряная Сова ­ 2010”

checheninfo.ru