Мария Темрюковна (Кученей/Гуэщэней) реконструкция
В августе 1560 года умирает первая жена Ивана Васильевича - Царица Анастасия Романовна. Тем же летом были направлены посольства в разные страны с целью поиска новой жены царя. С миссий поиска в Черкесию прибывает Федор Вокшерин. В феврале 1561 года не дождавшись Вокшерина из Кабарды, Иван IV направляет «в Пятигорские Черкасы в Оджанские у Черкасских князей дочерей смотрити». Депутация эта двигалась от Рязани полем, минула Азов, под прикрытием сильного отряда стрельцов и казаков. «Эта попытка сватовства, пропущенная или непонятая историками, - отмечает Е. Н. Кушева, - подчеркивает, какое значении имела Западная Черкесия для Москвы. Но в 1561 г. Иван IV кардинально пересмотрел характер своей политики в отношении Крыма и соответственно – Западной Черкесии. Москва стремилась заключить мир с Девлет-Гиреем, поскольку столкнулась с большими военными трудностями в Ливонской войне. В 1562 г. русские сами ликвидировали свою крепость на Псле и предприняли дипломатические усилия для достижения мира с Крымским ханством. Тогда же Иван IV окончательно убедился в невозможности активного использования против Крыма своего главного союзника Измаила, правителя Большой Ногайской Орды. Черкесские вассалы, таким образом, оказались ненужными.
Закономерно, что жанеевские и бесленеевские князья также постарались примириться с ханством и при помощи Д. Вишневецкого заключили союз с польско-литовским королем. В конце 1562 – первой половине 1563 г. Александр Сибокович и еще ряд князей из Жанея перешли на польско-литовскую службу. Таким образом, сначала Москва изменила характер своей политики в отношении Крыма, отказавшись на время от планов его аннексии, а потом Жаней и Бесленей отказались от непродуктивного союза. Е. Н. Кушевая, «Западная Черкесия оказалась для Москвы потерянной»[1].
В Кабарде Иван IV напротив обретает надежного союзника – Темрюка. 15 июня 1561 года «приехала к Москве из Пятигорских Черкас Кабардинского княже Темрюкова Айдаровича дочь княжна Кученей; а посылал царь и великий князь Иван Василиевич всея Русии в Черкасы для того Федора Васильева сына Вокшерина да подъячево Семена Мякинина. А со княжною же приехали ко царю и великому князю брат ее Темгрюков же княжой сын Доманук-мурза да Бекбулат-царевичь, Тахтамышев царевичев родной брат; а Тахтамыш служит царю и великому князю, а за Бекбулатом Темгрюкова же княжая дочь Алтынчачь-царица; а Бекбулат-царевичь приехал с сыном Саил-царевичем, приехали государю служити»[2].
21 августа состоялось бракосочетание Ивана IV и Марии (Кученей), получившей крещение еще 20 июля. А. Дженкинсон, находившийся в Москве в дни бракосочетания Ивана с Марией, стремился попасть на прием к царю: «Однако его высочество, будучи очень занят делами и готовясь вступить в брак с одной знатной черкешенкой магометанской веры, издал приказ, чтоб ни один иностранец – посланник ли или иной – не появлялся перед ним в течение некоторого времени с дальнейшим строжайшим подтверждением, чтобы в течение трех дней, пока будут продолжаться торжества, городские ворота были заперты и чтоб ни один иностранец и ни один местный житель (за исключением некоторых приближенных царя) не выходил из своего дома во время празднеств. Причина такого распространения до сего дня остается неизвестной»[3]. Немецкие опричники Таубе и Крузе, больше других современников допущенные к жизни двора, писали об этой свадьбе: «Мы не считаем нужным описывать здесь, как и каким образом применялись на свадьбе княжеские варварские привычки и другие постыдные действия, которые считались у них за радость, честь и веселье на свадьбах, что мы узнали по его прежней свадьбе, Черкасской, и кроме того, от других видных людей»[4].
Необычность и странность этой свадьбы приковывает внимание не только современных исследователей, но и современников, прежде не видевших подобных обрядов и церемоний. Согласно Штадену, именно Мария подала Ивану идею завести опричные порядки, «чтобы отобрал он для себя из своего народа 500 стрелков и щедро пожаловал их одеждой и деньгами и чтобы повседневно и днем и ночью они ездили за ним и охраняли его»[5]. Вполне вероятно, если таковой совет имел место, что идея принадлежала нескольким влиятельным черкесам, которые могли поделиться со своим союзником собственным опытом управления. В адыгской сословной иерархии есть группа младших орков, называвшихся пшичеу (пщычэу –«князя ограда»), которые расселялись вокруг княжеского дома и постоянно сопровождали его в повседневных перемещениях. В этой связи отдельный район княжеского владения мог носить название Пшичеу. В этой форме политической организации раннефеодального общества нет ничего оригинального, но если для Руси она была отголоском далекого прошлого, времен становления Киевской Руси и института полюдья, то для Черкесии XVI столетия «опричнина» была действенной формой контроля[6]. Мария Темрюковна стала при дворе человеком чуждым и отрицательным в исторических песнях, а ее имя отразилось с негативом в народных частушках.
Адыгское имя Марии Темрюковны – Кученей являетсяя транслитерацией адыгского имени Гуащаней, которое с адыгейского языка переводится, как «княжна». Более прочный союз с Кабардой был обусловлен тем, что Темрюка, по всей видимости, в гораздо меньшей степени волновало изменение курса Москвы в отношении Крыма, а первую и весьма ощутимую военную поддержку против шамхала он уже получил. Таким образом, альянс с царем, пожелавшим к тому же породниться, получил в 1561 г. мощнейший стимул. В сентябре 1562 г. Иван IV посылает отряд из 1000 стрельцов и казаков: «А велел государь Григорью Плещееву с стрелцы и с казаки жити у Темгрюка, и слушати его во всем, и от всех его недругов беречи и в войну ходити с его людми вместе, куды его Темгрюк-князь учнет посылати»[7]. Согласно А. Дженкинсону, Иван IV уже в сентябре 1561 г., сразу после бракосочетания с Марией, собирался посылать «войско в землю черкасов»[8]. В июне 1563 г. Иван IV отправляет к Темрюку посла Семена Ярцова, который передает царскому тестю: «Которые ему будут тесноты от его недругов, и он бы о том приказывал ко царю и великому князю с его послом Семионом. Да с Семеном же царь и великий князь отпустил в Черкасы к Темгрюку-князю черкасских князей, которые служили государю, а жили на Москве, Кечмезюна-князя да Тюмку-князя с товарыщи, по Темгрюкову челобитию. Да с Семеном же отпущены Темгрюковы люди Иван Кабанук да татарин Колыбай»[9]. Об этом своем действии Иван IV уведомил Исмаила: «с тестем моим с Тюмгрюком князем о своих делех обослался, как нам против своих недругов стояти»[10].
В октябре 1563 г. в Москву вернулся Г. Плещеев: «А посылал его царь и великий князь в Черкасы к Темгрюкукнязю Айдаровичю посолством и оберегати его от его недругов от Черкас, которые от него отступили и которые ему тесноту чинили. А сказывал Григорей.– Пришел он в Астрохань в 71-м году ноября в 3 день, а Темгрюк-князь был в то время от своих недругов приехал в Астрохань и с сыном своим з Домануком и Темгрюк-князь и сын его Доманук-мирза в Черкасы пришли декабря в 6 день, а Григорей в Черкасы с ними же пришел, а с ним голова стрелецкая Григорей Вражской, а с ним стрелцов 500 человек да пять атаманов казачьих с казаки, а казаков с ними 500 человек; и Темгрюк со государьскими людми недругом своим недружбу довел и в свою волю их привел, а воевал Шепшуковы улусы да воевал Татцкие земли близ Скиньских городков, и взяли три городки: город Мохань, город Енгирь, город Каван, и мирзу Телишку убили и людей многих побили; а те городки были Шепшуковы-княжие, и люди тех городков добили челом Темгрюку-князю, и дань Темгрюк-князь на них положил; и воевали землю их одинатцеть дней, и взяли кабаков Мшанских и Сонских сто шестьдесят четыре, и людей многих побили и в полон имали, да взяли четырех мурз: Бурната, Ездноура, Бурнака, Дудыля; а отпустил Темгрюк Григориа ко царю и великому князю»[11]
Конфликт Темрюка с большей частью кабардинских владетелей не утихал весь период от заключения союза с Иваном до гибели старшего князя Кабарды в 1570 г. После, казалось бы, полного разгрома коалиции Пшеапшоко в 1563 г., в июне 1565 г. в Москву прибыл Мамстрюк Темрюкович: «И челом ударил царю и великому князю… от отца своего от Темгрюка-князя, что Темгрюку-князю пришли многие тесноты от Черкас и ему непослушны во всем, и государь бы жаловал, послал свою рать в Черкасы и от непослушных его велел оборонити»[12]. В сентябре 1565 г. Иван IV весьма оперативно откликается на зов о помощи своего тестя, направив сушей и по Волге значительные силы: «...отпустил в Черкасы с Мамстрюком-князем Тюмгрюковичем по отца его челобитью и по его челобитью рать свою на Черкасских князей, которые им непослушны, на Кавардейских князей на Шопшука з братиею да на Тазрита да на Маита»[13]. В октябре 1566 г. Дашков и Ржевский возвратились в Москву и отчитались перед царем: «А жили в Черкасех у Темгрюка-князя от Рожества Ивана Предотечи до Госпожина дни и Черкасские места, Шапшуковы кабаки з братьею, многие воевали и полону и животов имали много; и Черкасские князи многие собрався на князя Ивана Дашкова и на Матфея Дьяка с товарыщи приходили и дело с ними делали, и государьские люди Черкас многих побили, а иных поранили»[14].
В декабре 1566 г. в Москву в качестве посла прибывает еще один сын Темрюка: «Матлов-князь Темгрюкович, шурин царя и великого князя, а людей с ним 30 человек, бити челом государю и великому князю от отца своего Темгрюка-князя Айдаровича, чтобы государь пожаловал, для брежениа от недругов его велел город на реке Терке усть-Сююнчи поставити»[15]. Темрюк решил сделать русское военное присутствие в Кабарде постоянным. Мысль пришлась ко двору в Москве. В феврале 1567 г. царь направил отряд во главе с князем А. С. Бабичевым с пушками и пищалями, «а велел на Терке-реке Темгрюку-князю по его челобитью город поставити»[16]. Позиции Темрюка после возведения русской крепости в устье Сунжи укрепились. Она была призвана противодействовать его противникам внутри Кабарды, а Москве сунженский форт позволял укрепить свои позиции в стратегически важном регионе Северо-Восточного Кавказа. Строительство крепости во владениях Темрюка вызвало мгновенную военную реакцию Крыма, о которой известил Ивана не только Девлет-Гирей, но и начальник экспедиции калга Мухаммед-Гирей. Крымские царевичи Мухаммед-Гирей, Адиль-Гирей, Альп-Гирей. Согласно Мухаммед-Гирею, был захвачен двадцатитысячный полон. Но, вероятно, крымцы понесли значительные потери, о которых говорит в своем донесении А. Нагой: «И Черкасов царевичи не извоевали, и в загонех деи у них многих людей побивали»[17]. Кроме того, крупный отряд под командованием калги не смог захватить, вероятно, уже построенный форт, что также заставляет с недоверием отнестись к словам Мухаммед-Гирея о том, что «вся рать наша навоевалася»[18].
Первый сунженский форт просуществовал недолго – под давлением Девлет-Гирея и османского правительства он был ликвидирован в 1571 г. Это было вызвано не разорением Москвы крымским войском в мае 1571 г., а гибелью Темрюка в июне-июле 1570 г. и тем, что его сыновья попали в плен. Олицетворять союз с Москвой было, по всей видимости, некому. У Темрюка был младший брат Камбулат, но он, наверное, не имел возможности (прежде всего – военной) открыто возглавить прорусскую партию в Кабарде. В Москву он попадет только в 1578 г. Поэтому уже в марте 1571 г. Иван сам согласился с требованием Селима II и повелел ликвидировать «город» на Тереке. «А с тобою хотя вперед с братом своим быти в братстве и в любви, показали есмя братские любви знамя: город с Терки реки из Кабардинские земли снести велели и людей своих вывести в Асторохань приказали есмя»[19]. Таким образом, союз между Идаровой Кабардой и Москвой оказался почти полностью разрушенным на протяжении 1569–1571 гг. Мария умерла 1 сентября 1569 г. 12 сентября царь принимал литовского посла: «А царь и великий князь сидел в столовой избе в брусяной. А на боярах и на дворянах, и на всех приказных людех было платье смирное, шубы бархатные и камчатые без золота, потому что царь и великий князь был в кручине, царицы и великой княгини Марьи в животе не стало»[20].
Союзнические действия России заключались в военной и политической помощи адыгам, которые в свою очередь могли предоставить силовую помощь в борьбе, как с общими и личными врагами России. Гарантией преданности адыгов становились политические «заложники», которые служили при дворе Ивана IV Грозного.
В результате многочисленных военно-политических и дипломатических договоренностей и союзов Адыгам и Русским удалось достигнуть определенно положительных результатов на пути к сближению друг с другом. Потто отмечал, что черкесы «действительно служили Московскому царю верой и правдою.»[21]. Но ряд событий и итоговая переориентация Адыгов, произошла в результате потери интереса к данному региону со стороны Ивана IV Грозного в процессе внутреннеполитических и внешнеполитических неудач его правления.
[1] Кушева Е. Н. Народы Северного Кавказа и их связи с Россией. С. 223. / Москва - Издательство Академии Наук СССР – 1963.
[2] ПСРЛ. Т. XIII: 2-я половина. С. 333.
[3] Дженкинсон А. Путешествие в Персию. 1561–1564 гг. // Английские путешественники в Московском государстве в XVI веке / Перевод с английского Ю. В. Готье. Л., 1938. С. 199.
[4] 1 Послание Иоганна Таубе и Элерта Крузе // Русский исторический журнал. Книга 8. Петроград: Новое время, 1922. С. 55.
[5] Штаден г. О Москве Ивана Грозного. Записки немца опричника / Пер. и вступит. Статья И. И. Полосина. М., 1925. С. 62.
[6]
Хотко С. Х. Указ. Соч. С. 351 с
[7] ПДРВ. Часть XI. СПб., 1801. С. 53.
[8] ПСРЛ. Т. XIII: 2-я половина. С. 344.
[9] Дженкинсон А. Путешествие из Лондона в Москву. / М. Соцэкгиз. 1937. / С. 200.
[10] ПСРЛ. Т. XIII: 2-я половина. С. 351.
[11] ПСРЛ. Т. XIII: 2-я половина. С. 371.
[12] Трепавлов В. В. История Ногайской Орды. С. 394. / «Издательский дом «Казанская недвижимость», 2016. С. 135.
[13] ПСРЛ. Т. XIII: 2-я половина. С. 398-399.
[14] ПСРЛ. Т. XIII: 2-я половина. С. 405.
[15] ПСРЛ. Т. XIII: 2-я половина. С. 405.
[16] ПСРЛ. Т. XIII: 2-я половина. С. 407.
[17] СРК. С. LXV–LXVI.
[18] КРО. Т. I. С. 17.
[19] КРО. С. 21.
[20] СИРИО. Т. 71. С. 612.
[21] Потто В.А. Кавказская война в отдельных очерках, эпизодах, легендах и биографиях.2007. М.Т.I. С. 20.
checheninfo.ru
