ЧЕЧНЯ. Шамиль пользовался широкой чеченской поддержкой и до своего появления в чеченском Мохке. Это было возможно благодаря помощи Ташу-Хаджи Саясанского и Уди-муллы, которые поддержали Шамиля и организовывали походы в горный Лезгистан, командуя чеченской кавалерией.
В одном из сборников материалов 1859 года сообщается, что, по крайней мере, весной–летом 1837 года семейство Шамиля защищали в двух койсубулинских селах – Ашильте и Ахульго – два человека. Речь идет об Алибеке Хириясуле и Уди-мулле, где последний – знаменитый чеченский военный предводитель Уди-мулла Шуанинский. Алибек и Уди-мулла возглавляли тысячу мюридов, судя по всему – Алибек в Ашильте, а Уди-мулла – в Ахульго. При угрозе селу Ашильта от генерала Фезе Уди-мулла и Алибек организовывали оборону Ахульго. Надо полагать, доверие защиты родственников указывало не только на уверенность в профессионализме указанных лиц, но и на личные близкие отношения. Разумеется, Уди-мулла принимал участие в целом ряде экспедиций Шамиля ранее и позднее. Он пользовался большим уважением в чеченском Мохке и Лезгистане, был знаменитым воином и часто фигурирует вместе с Ташу-Хаджи в документах указанного периода.
Из воспоминаний Д. Милютина о штурме Ахульго 16 июля 1839 года: «Начинало уже темнеть. Не получая никаких приказаний, мы оставались неподвижно в ущелье, как вдруг раздался спереди крик: “Берегись, горцы бросаются в шашки!”. Кто закричал? Действительно ли горцы появились в ущелье, или только померещилось напуганному воображению солдат, – осталось неизвестным. Но одного этого крика было достаточно, чтобы вдруг вся колонна шарахнулась. Тут уже пропал и самый инстинкт самосохранения; не думая искать прикрытий за скалами, солдаты бросились бежать толпою по самому руслу речки, толкая друг друга, спотыкаясь на камни; и тут-то колонна наша понесла главную потерю. Тщетно офицеры пытались остановить бегство; один из них выхватил у барабанщика барабан и начал сам бить сигнал атаки; и я также, несмотря на свою рану, обнажил шашку и пробовал загородить дорогу беглецам; но если и удавалось остановить одного на мгновение, то другие все-таки продолжали бежать, не заботясь об оставшихся позади раненых, ни о телах убитых. Тут выказалось наглядно действие панического страха, возможного даже в лучших войсках. Во всю долгую жизнь не изгладилось у меня то удручающее чувство, которое испытал я в этот день».
