ЧЕЧНЯ. Проблемы комплектования штатов чиновников для местной администрации, правоохранительных и судебных органов, выполнения ими своих служебных обязанностей, вознаграждения за службу, выстраивания отношений с местным населением приобрели особую актуальность в горских районах Северного Кавказа в конце XVIII - первой половине XIX в., когда в регионе происходило становление российской системы управления. <..>
Анализ исторических документов позволяет сделать заключение о том, что за все время вхождения Северного Кавказа в состав империи российское правительство, кавказская и местная администрации решали разные по содержанию и сложности задачи. На начальном этапе принимались меры к простому сближению с горскими народами, что помогло бы в дальнейшем обеспечить вхождение региона в состав Российского государства. Поставленная цель достигалась не только мирными, но и военными методами. Интеграция и последующее полное слияние с «телом империи» во многом стали возможны благодаря административным, судебным, аграрным и другим реформам. Их проведение потребовало усилий большого штата чиновников разных уровней, министерств и ведомств. Правильный подбор кадров для службы в этой сложной во многих отношениях окраине, нормативное закрепление их правового положения, создание условий для выполнения ими своих обязанностей стали важным условием решения поставленных задач. Данное обстоятельство учитывалось с самого начала становления российской администрации на Кавказе. Неслучайно еще в конце XVIII в. на содержание аппарата управления края выделялись большие средства. Так, в 1786 г. чиновникам и канцелярским служащим, «.дела при командующем Кавказскою линиею исправляющим, а также переводчикам и толмачам. приставам. на канцелярские расходы по течению дел пограничных и все издержки и народы» предназначалась значительная сумма - 5100 рублей. В дальнейшем вопрос финансирования учреждений управления на Кавказе поднимался неоднократно.
В первые десятилетия XIX в. низшее звено в системе управления народами Кавказа занимали приставы. Так, в 1800 г. Коллегия иностранных дел для управления «покорными» горцами учредила институт приставов во главе с главным приставом. Указом от 19 апреля 1819 г. при Коллегии учреждается азиатский департамент, в ведение которого передавались горские народы. Приставы назначались преимущественно из русских военных и гражданских чиновников. Лишь небольшую часть составляли представители местных народов, как правило, принявшие новый образ жизни, владеющие русским языком и «испытанные в верности» к российскому правительству. Кроме того, учитывалось их вероисповедание. Предпочтение отдавалось горцам, принявшим православие.
Кандидатуры приставов на первых порах согласовывались с горскими народами, недавно вошедшими в состав Российской империи, как, например, с чеченцами, являвшимися одним из древнейших этносов Северного Кавказа. В течение 1807 г. граф И.В. Гудович, повторно назначенный на должность главнокомандующего в Грузии, ведет переговорный процесс и заключает мирные соглашения со многими равнинными чеченскими селениями. К равнинным чеченцам с их согласия в качестве приставов назначаются местные владельцы. В июле 1807 г. все равнинные селения Чечни передаются под общий контроль главного калмыцкого пристава полковника А.И. Ахвердова. 23 августа 1810 г. генерал-майор И.П. Дельпоццо, комендант крепости Владикавказ, заключает договор с представителями шести известных ингушских фамилий, предусматривавший установление над ними надзора со стороны местного военного командования и приставов.
С самого начала система управления горцами носила преимущественно военный характер. В 1792 г. по Указу Екатерины II «от Кизляра вверх по Тереку, до Екатеринограда» закладывается Кавказская линия. Впоследствии она значительно расширилась и была разделена на Центр, Левый и Правый фланги. В течение XVIII в. на Северном Кавказе были построены крепости (Святой Крест, Кизляр, Моздок, Владикавказ и др.), укрепления, посты и редуты. В начале XIX в. их число значительно возрастает. Командующие отдельными частями линии, начальники крепостей, укреплений и постов - офицеры различных рангов - заведовали войсками, находившимися в регионе, местным населением (казачьим и горским), принимали меры против непокорных горцев.
Решение задачи покорения горцев и обустройства новых территорий значительно продвинулось в период правления на Кавказе генерал-адъютанта А.П. Ермолова (1816-1826). Из всех горцев Северного Кавказа особое опасение у него вызывали чеченцы («народ дерзкий и опасный»). В первый же год управления Кавказом (1816) А.П. Ермолов назначает русских приставов в чеченские селения, расположенные на правом берегу реки Терек, не считаясь с мнением жителей. О личных качествах некоторых из них можно судить по чеченскому приставу А.Л. Чернову, кандидатура которого получила поддержку лично А.П. Ермолова. Став приставом, он жестоко обходился со своими вчерашними друзьями, «затеречными приятелями». «Все знавшие Чернова говорят, - пишет В.А. Потто, - что он был непомерно строг: за одну попытку к хищничеству он накладывал на чеченцев громадные штрафы, в конец разорявшие семьи, а сопротивлявшихся велел закапывать в землю по пояс».
При А.П. Ермолове были заложены новые крепости (Грозная и Внезапная), укрепления (Святого Георгия, Баталпашинское, Ярсаконское, Ахандукское, Нальчикское, Мечетское, Назрановское, Горячеводское и многие др.), редуты и посты. По состоянию на 1834 год в Кавказской области находилось 11 крепостей и 16 укреплений. В них располагались военное командование, войска, проводившие экспедиции против непокорных горских селений (аулов), содержались военнопленные, аманаты (заложники) от горских обществ, лица, подозреваемые в совершении уголовных преступлений, обвиненные в преступлениях приговорами военных судов и ожидавшие отправления к местам лишения свободы. Таким образом, все эти крепости и укрепления превращаются в военно-административные центры Российского государства на Северном Кавказе.
Обширность кавказского региона, его особая специфика, затянувшийся военный конфликт, необходимость скорейшего разрешения которого становится первоочередной задачей, сложность и многообразие выполняемых проводимых реформ, потребовали от местных чиновников (военных, гражданских) профессионализма, знания традиций и обычаев местных народов, умения находить с ними общий язык. Данное обстоятельство хорошо понимал, в частности, А.П. Ермолов. Несмотря на принимаемые меры, лишь на некоторых высших должностях, а также в личной свите генерала насчитывалось не более «десятка два вполне добросовестных и способных людей». Для борьбы со злоупотреблениями чиновников вводится «фактический надзор прокуратуры». В 1809 г. к верховному грузинскому правительству приставляется прокурор. Однако в тот период, как показывает источник, «все прокуроры оказывались один хуже другого.».
Военное командование пыталось обеспечить условия для более успешного выполнения приставами горских народов главной задачи - удержания горского населения в покорности российскому правительству, делая при этом все, чтобы избежать конфликтных ситуаций или разрешить их с малыми потерями. В этой связи должностным лицам различных уровней давались необходимые письменные рекомендации. Так, 26 марта 1825 г. начальником левого фланга Кавказской линии генерал-майором Н.В. Грековым направляется Инструкция для руководства чеченскому приставу есаулу Золотареву.
В 20-х гг. XIX в. в горских районах Северного Кавказа функционировали сельские (аульные) суды для горцев, функции председателя в которых выполняли местные приставы или их помощники. Совместно со старшинами, их помощниками и кадиями приставы обязывались справедливо разрешать споры и претензии жителей по адату, а мусульман - еще и по шариату. Горцы, совершившие тяжкие преступления, приставы доставляли вышестоящему начальству - военным комендантам крепостей и укреплений. В таких случаях приговоры выносились военными судами по российским законам, нередко с назначением суровых наказаний, включая смертную казнь, заточение в крепости, ссылку и др.
Некоторые кавказские управленцы являлись сторонниками применения к горцам самых жестких мер. К ним, как известно, относился А.П. Ермолов. Однако даже он понимал сложность ситуации. В частности, требовал от своих подчиненных учитывать менталитет горских народов, особенно чеченцев. В таком подходе проявлялось типичное для кавказских военных и гражданских администраторов сочетание лояльности и строгости, нередко переходившей в жестокость.
Приставы использовались всякий раз, когда требовалось удержание горцев в покорности с применением незначительных военных средств. Так, известно, что с конца XVIII в. среди горцев, например ингушей, проводили миссионерскую работу христианские священники, получившие поддержку местных приставов и казачьих сотен. Ингуши оказались разделенными не только на общества и приходы, но и на мусульман и христиан. В результате, как отмечается в прошении ингушей Николаю I, между ними «не стало никакого миролюбия и ни в одном согласия, усилилась вражда, ненависть.».
«Успехи нашего оружия в 1839 году (речь идет о падении Ахульго. М.А.) и глубокое спокойствие в этой части Кавказа, - писал генерал Д.В. Давыдов, - дозволили в том же году приступить к некоторым мерам для водворения порядка между покорными племенами, на более прочных основаниях. Русские пристава являлись в главнейших чеченских аулах.». В середине XIX в. мирные горцы по-прежнему контролировались приставами, подчиненными начальникам военных отделов Кавказской линии. Однако их численность во многом благодаря «отложившимся» от имама Шамиля, в том числе чеченцев, значительно возросла. В начале 50-х гг. XIX в. появляются первые учреждения системы военно-народного управления, предусматривавшего участие представителей местного населения в управлении и судопроизводстве по делам горцев. В частности, 20 апреля 1852 г. в крепости Грозной наместником Кавказа генерал-адъютантом князем М.С. Воронцовым для мирных чеченцев вводятся управление и суд, получившие название «Мехкеме Чачани». Инициативу в этом деле проявил генерал-майор князь А.И. Барятинский, командовавший Левым флангом Кавказской линии.
Новое управление и суд отличались от введенных А.П. Ермоловым в Нальчике и крепости Внезапной тем, что вместо коменданта крепости председателем назначалось особое лицо из офицеров, депутаты избирались самими чеченцами, а кадий назначался из авторитетных знатоков Ислама. Все они получали вознаграждение за службу. Правила судопроизводства составлялись с учетом пожеланий «старших» князей или старшин мирных аулов.
К середине XIX в. необходимость создания новых органов управления на Кавказе становится очевидной. В высших кругах империи созрело понимание ущербности применения исключительно военных методов в регионе. Например, об этом писал в свое время главнокомандующий на Кавказе генерал-адъютант граф И.Ф. Паскевич.
В 1856 г. наместник на Кавказе генерал-адъютант князь А.И. Барятинский ставит вопрос о коренных преобразованиях административной системы. Требовалось включение региона в российскую государственную и судебно-правовую системы, решение земельного вопроса, поощрение предпринимательства и торговли, развитие просвещения и культуры. К решению новых задач прежняя приставская система оказалась неприспособленной. Отдельным приставам не удалось наладить отношения с горцами. Например, у чеченцев, по мнению В.А. Потто, должность пристава вызывала глубокую неприязнь, так как вносила «нарушение их традиционных судебных обычаев, освященных веками». В 1832 г. жителями ингушского селения Хули убит пристав хорунжий А.Г. Константинов. На Северном Кавказе это были не единичные случаи. Кроме того, на содержание приставов требовались значительные средства. По этим и другим причинам в 1857 г. приставства упраздняются. Области, где проходили военные действия, составили пять отделов. Создаются военно-народные округа. Мирные горцы объединяются в четыре округа, разделяемые на приставства, участки и наибства. Округа возглавлялись офицерами по чину, не ниже полковника или генерал-майора, для придания авторитета в глазах горцев. Начальник области стал наказным атаманом казачьих войск. Ему вверяется управление казаками, колонистами и горцами, проживавшими на подконтрольных территориях.
В этой связи остро встала задача выбора формы управления горцами. Основная часть горцев, например, чеченцы и ингуши, нагорные общества Дагестана, состояла из лично свободных узденей, имеющих традиционные общественные институты управления и общественно-политическую организацию. Поэтому внедрение чисто российской системы управления не представлялось возможным. Более того, в условиях, когда военные события 20-50-х гг. XIX в. на Северо-Восточном Кавказе все еще были свежи в памяти горцев, прежняя жесткость могла привести к новым волнениям и неповиновению властям. Поэтому кавказская и местная администрации вынуждены сохранить основные традиционные институты управления и судопроизводство горцев, хотя и с некоторыми изменениями. Поставленные под контроль местных чиновников они продолжали действовать на всем протяжении второй половины XIX - начала XX в. Со временем процесс утверждения российских институтов управления и новых судов постепенно приобретает необратимый характер, что вполне соответствовало положению горцев как подданных Российской империи.
С назначением на должность наместника на Кавказе генерал-адъютанта князя А.И. Барятинского, как отмечается в источнике, «потребности военные получили преобладающее значение, ввиду решимости правительства направить все средства и усилия к умиротворению Кавказа». Области, в которых проходили военные действия, были разделены на пять военных отделов; учреждены округа, подразделяемые на приставства, участки и наибства38. Начальникам этих отделов предоставлялись широкие полномочия и «самостоятельный круг действий». Официально система военно-народного управления, которая некоторыми авторами называется военно-адатной, что нельзя признать корректным, вводилась с 1 апреля 1858 г. В составе Главного штаба армии создается специальное отделение по управлению горскими народами.
Новая система управления оценивалась как «результат политических и экономических условий, в которых находился Кавказский край в течение продолжительной борьбы с горскими племенами». К 1864 г. военная фаза, преобладавшая в политике российского правительства в регионе в течение почти полувека, в целом завершалась. И тем не менее система управления по-прежнему носила военный характер (военно-народное и военно-гражданское правление), а число военных чиновников продолжало оставаться значительным.
Кавказской и местной администрациям приходилось решать вопрос о кадрах для органов военно-народного управления, в том числе из представителей от горцев. Тем более что к середине XIX в. сформировалась прослойка кадровых офицеров из кавказских народов, получивших военное образование, состоявшей на службе в российской армии и органах управления. Известную роль в этом сыграл, в частности, наместник на Кавказе князь М.С. Воронцов, сторонник политики регионализма42, который, как свидетельствует А.Л. Зиссерман, стараясь заручиться поддержкой местной аристократии, оказывал ей всяческое покровительство, представителей из «туземцев» назначались на самые престижные должности в армии и органах управления.
К числу сторонников более широкого привлечения горцев на службу относился Н.И. Евдокимов, первый начальник Терской области. В письме наместнику на Кавказе князю А.И. Барятинскому от 9 июля 1857 г., излагая свое мнение по поводу управления кумыками, он предлагает «вверять» управление самим «туземцам». На что наместник заметил: «Передать ли управление совершенно в руки туземцев - вопрос, ибо этим мы можем удалиться от введения в будущем русских порядков, долженствующих служить к слиянию этого народа с Россией». Биограф князя А.Л. Зиссерман, поддерживая мнение о преждевременности передачи управления в руки горцев, негативно отзывался об офицерах из горцев, поставленных во главе местных окружных правлений. В частности, о Х. Умциеве (начальнике Кумыкского округа) и М. Кундухове (начальнике Осетинского и Чеченского округов). В итоге делается вывод о несостоятельности попыток управлять горцами посредством своих же представителей. Рассуждая об особенностях менталитета чеченцев, Н. Семенов писал, что они «гораздо легче мирятся как с неотвратимым злом с чужеземной властью, чем со своею национальною». В этом автору виделась причина неудачных результатов попыток «управлять народом при посредстве избранных из его же среды наибов или приставов». Однако такое мнение, на наш взгляд, следует признать ошибочным. Примеров преданного служения офицеров и гражданских чиновников из горцев в органах управления и судах известно много.
С сентября 1866 г. наместнику Кавказа предоставляется право вводить должности наибов с назначением офицеров регулярных и казачьих войск. В Чечне, в отличие от Кабардинского, Осетинского, Ингушского и Кумыкского округов, на должности наибов назначались только офицеры из горцев. Считалось, что чеченцы недостаточно подготовлены к предстоящим переменам (гражданственности), тогда как остальные горцы «уже привыкли к русской власти» и «многие знают русский язык». Об одном из таких офицеров-чеченцев, Бате Шамурзаеве, получившем воспитание в семье родственника главнокомандующего на Кавказе барона Г.В. Розена, качкалыковском наибе, неоднократно похвально отзывался в своих письмах лично князь А.И. Барятинский.
В 1859 г. наибами назначаются офицеры из чеченцев: в Большую Чечню - подполковник Вагап-Аду, в Малую Чечню - майор Саибдулла Османов, в Ичкерию - подполковник Арцу Чермоев. Некоторые из наибов имели помощников - мазунов (мазумов). Известно, что также назывались должностные лица в имамате Шамиля. Наибами служили некоторые бывшие сподвижники имама.
Тенденция к замещению должностей наибов выходцами из самих чеченцев сохранилась также в ближайшие годы. Так, приказом военного министра по иррегулярным войскам от 30 ноября 1861 г. по высочайшему повелению «за отлично-усердную и ревностную их службу» назначались: 1. Подпоручик милиции Хасау Герзели - на должность наиба Качкалыковских деревень Чеченского округа - на место состоявшего по армейской кавалерии Шеды Эльмурзаева; 2. Юнкер милиции Гамбулат Матиев - на должность Чантинского наиба Аргунского округа - на место подпоручика Шахбия Чуликова.
По мнению начальника канцелярии по военно-народному управлению Кавказского края генерал-майора А.А. Шепелева, исключительно необходимость вынуждала кавказскую администрацию назначать на должности наибов местных уроженцев. Прежде всего, их содержание обходилось дешевле казне, так как, имея свой дом и хозяйство по месту своей службы, не нуждались в расходах на наем помещения, отопление, освещение и другие потребности, поэтому вполне могли «довольствоваться содержанием 55 руб. в год». Вместе с тем назначение горцев на должности наибов вызывало определенные «неудобства» и негативные последствия. В частности, отмечает он, «местные уроженцы, будучи связаны с населением узами родства и материальными интересами, не всегда находились «в состоянии обнаруживать то беспристрастие и ту независимость, которые требуются от представителя администрации». Многие наибы из «туземцев» часто проявляли склонность «поддерживать местную обособленность», тогда как по своему должностному положению им следовало любыми средствами склонять горцев к адаптации в новых условиях. Кроме того, в тех случаях, когда требовалось подавление возмущений горцев, офицеры из «туземцев» нередко переходили на сторону соплеменников или становились на их защиту. Как, например, некоторые офицеры-ингуши во время восстания в Ингушетии в 1858 г. Причиной стала попытка поселения ингушей на равнине крупными аулами.
На содержание наибов выделялись значительные средства. В период наместничества на Кавказе великого князя Михаила Николаевича всем наибам, независимо от того, назначались ли они из офицеров (регулярных или казачьих войск), гражданских чиновников или горцев предлагалось содержание в размере 900 руб.
По словам С.С. Эсадзе, российское правление «распространялось в горах постепенно». И что важно, «центральная власть была озабочена тем, чтобы управление покоренными племенами не зависело от случайных и временных начальников». Учитывались не только боевые заслуги того или иного офицера или чиновника, но и его звание, что было важно для признания их авторитета местным населением. Новые управленцы на первых порах состояли, как правило, из бывших участников действий против горцев, изучившие местные традиции и обычаи, а некоторые даже языки, больше подходили на замещение должности в горских округах. Как отмечал генерал-майор А.А. Шепелев, ввиду отсутствия готового контингента гражданских чиновников для занятий должностей в новом управлении было решено привлечь «лучших и способнейших офицеров армии». Именно они представляли на тот момент «более элементов для образования хорошего управления и притом более или менее знакомом со свойствами, понятиями и с языком горцев». Им были предоставлены разного рода преимущества и привилегии, в том числе сохранение их статуса и прав военнослужащих, что сыграло важную роль в решении этой задачи. Улучшение личного состава и деятельности низшей администрации стало одним из важнейших условий решения задач, стоявших в регионе.
Вопрос комплектования местных органов управления кадрами, способными выполнять возложенные на них обязанности, остро стоял на всем протяжении изучаемого периода. И не только на Северном Кавказе. При всех своих упущениях и недостатках кадровая политика в горских районах имела свои положительные результаты. Основные проблемы, пусть медленно и с ошибками, постепенно решались. Чиновники, служившие на Кавказе, различались по рангу, профессионализму и желанию решать поставленные задачи. Однако не все из них стремились понять и учитывать менталитет горцев, изучать их язык, традиции и обычаи, находить с ними общий язык.
Главным итогом управленческой деятельности российского правительства, чиновников кавказской и местной администраций, правоохранительных и судебных органов на Северном Кавказе, является проведение реформ в самых различных сферах, что обеспечило вхождение региона в состав Российской империи, успешную, в целом, адаптацию горцев, как её подданных, к новым условиям.
М.С. АРСАНУКАЕВА,
доктор юридических наук, кандидат экономических наук, профессор
checheninfo.ru
