Новые страны мы открываем по-разному. В основном – в ходе туристических поездок. Неповторимую красоту Армении я открыл для себя благодаря спорту. Олимпиада 1968 года должна была пройти в Мексике, на высокогорье. Как в условиях кислородного голодания поведет себя организм, испытывающий повышенные спортивные нагрузки? В распоряжении спортивных врачей был только опыт альпинистов, но что произойдет с гребцом-академистом, с марафонцем, с легкоатлетом-спринтером? На эти вопросы ответа не было. Искать их стали, проводя сборы на высокогорье.
В такой подопытной команде молодых гребцов, в основном спортсменов Центрального водно-спортивного клуба ВМФ, довелось принять участие и мне. Место для тренировок было выбрано в Армении, вблизи Апарана. Там была построена плотина и накапливалась вода в водохранилище. Длина водоема уже была достаточной для организации полноценной двухкилометровой дистанции академических лодок.
Не знаю, как сейчас, а в ту пору это был пустынный и дикий край, до которого и далеко не каждый армянин когда-нибудь добирался. Нас разместили в здании, которое, наверное, в пору строительства было общежитием для рабочих. Еду, притом очень вкусную и качественную, привозили из Еревана. Поначалу меня к тренировкам не допускали. За месяц до поездки я сильно простудился, даже пришлось полежать в госпитале. Учитывая это, меня щадили, но попросили помогать с фиксацией скорости прохождения отрезков дистанции.
Пробравшись по берегу до отметки, обозначающей тысячу метров от старта, должен был делать флагом отмашку, для того чтобы тренеры смогли засечь время похождения этого отрезка. Пока мои друзья шли на старт и затем двигались до точки отсчета, у меня было достаточно времени, чтобы рассмотреть окружающую природу.
Не могу сказать, что она отличалась богатством. Глинистые склоны, тихая вода. На что здесь смотреть? Только вдали величественный снежный Арагац притягивал взгляд. Но так было только до той минуты, когда я просто так, от нечего делать поднял один из глиняных камней и с силой бросил его на землю. Прошло почти 60 лет, но я отчетливо помню этот удивительный момент. Комок раскололся, и я увидел отпечатки древних растений. Стал разбивать другие – и там отпечатки, но немного иные. Это было завораживающе – держать в руках рисунки природы, которым, может быть, миллион лет. Вокруг тишина, безветрие. Природа будто молча спрашивает: ну как, увидел мою тайну? Картину вечного покоя дополняли орлы, сидевшие на горе на противоположной стороне водохранилища. За все время я не видел, чтобы они летали или просто шевелились. И погода будто замерла, все дни стояла одна и та же – прохладно ночью и тихо, солнечно днем.
Ощущение прикосновения к вечности дополнял древний храм за плотиной. Полуразвалившийся, но все же действующий. Прямо на паперти, под чистым небом ждали очередной службы церковные облачения, стояли на ступеньках оплывшие свечи, лежали монеты, некоторые были заплавлены воском.
Недалеко от храма работал пожилой крестьянин. Увидел меня, предложил разделить с ним обед. Достал завернутый в ткань цилиндр, наполненный тарелками с разной снедью, переложенной лепешками. Отказаться было невозможно. Казалось, этот человек был таким же отпечатком чего-то верного, доброго, непреходящего, как храм, и орлы, и следы древних растений.
Через два года была Олимпиада. Для гребцов она стала очень трудной. Не все команды доходили до финиша. И все-таки две медали советская сборная взяла – золотую и бронзовую. Возможно, в какой-то степени этому помогли и наши старты на Апаранском водохранилище.
У меня после того памятного спортивного сбора были многие соревнования, а по завершении спортивного пути – университет и в течение более 50 лет журналистская работа. Корреспондент Центрального телевидения и радио СССР в Ленинграде, затем за рубежом, в Чехословакии. Смены власти, революции. Иногда кажется, что наше поколение прожило уже две жизни. Но все перемены и ветры времени не смогли стереть из памяти дни, когда на древней земле, где-то рядом с папашей Ноем я сидел у воды и смотрел в вечность.
Сергей Андреев, журналист, Санкт-Петербург
checheninfo.ru
