Далгат У.Б. Общие основы чечено-ингушского эпоса.

Ввиду отмеченной специфики вайнахского эпоса, а именно: его непосредственной близости с жизнью, бытом и мировоззрением народа в родовую эпоху — считаем важным в данной главе познакомить читателя с некоторыми этнографическими материалами, имеющими прямое отношение к героическим сказаниям. Помимо характеристики общественного устройства чеченцев и ингушей, отраженного в эпосе, с нашей точки зрения, заслуживают внимания и народные предания о происхождении и расселении (вайнахских) племен; предания эти особенно любопытны со стороны эпической интерпретации родоначальников, изображаемых в народе в героико-богатырском виде.

В древнем многокомплексном эпосе чеченцев и ингушей отразились и религиозные языческие представления народа, и его мифология, на чем мы тоже считаем важным остановиться в настоящей главе.

В исторической, археологической, филологической науках издавна сложилось мнение, что вайнахи представляют единый по своему происхождению и языкам национальный массив. Это же доказывали и советские исследователи. О родственном происхождении чеченского и ингушского языков писали П. К. Услар1, М. Я. Немировский2, З. Мальсагов3, Д.  Мальсагов4, H. Ф. Яковлев5, А. Г. Мациев6, Ю. Д. Дешериев и др. З. Мальсагов называет ингушско-чеченский язык «нахским», т. е. народным, так как ингуши и чеченцы называют себя «вайнахами», т. е. «наш народ». Н. Ф. Яковлев писал: «Чеченцы и ингуши, разговаривая каждый на своем материнском наречий, без всяких затруднений понимают друг друга. Такую близость мы видим и в других проявлениях национальной культуры чеченцев и ингушей». Он ставит вопрос о том, происходят ли чеченцы и ингуши от двух первоначально совершенно различных и по языку и по расе народов или они являются лишь «культурными вариациями одной и той же национальной массы?» Ученый отвечает совершенно определенно, утверждая, что ингуши и чеченцы, их культура и язык, несомненно, происходят «из одного и того же культурно-исторического источника».

Ю. Дешериев в своем исследовании, посвященном проблемам сравнительно-исторического изучения грамматики нахских языков и происхождению горских кавказских народов, пишет: «Чеченский, ингушский и бацбийский языки восходят к той ветви горских языков, которая занимала промежуточное положение между дагестанскими и абхазо-адыгскими языками. Предшественники чеченцев, ингушей и бацбийцев, язык которых относился к ветви, занимавшей промежуточное положение между дагестанскими и абхазскими языками, имели и территорию, расположенную между районами расселения дагестанских и абхазо-адыгских племен». В другом случае Ю. Дешериев делает еще более определенный вывод: «Доказано, что чеченцы, ингуши и бацбийцы родственны  между собой, что они  произошли от одного и того же народа, племени, от одного и того же пранарода — нахского народа». Б. Далгат в своих трудах, посвященных чеченцам и ингушам, исходит из этнографического представления о них как о «едином племени». Ученый при этом ссылается на то, что чеченцы и ингуши называют друг друга братьями, считая себя одного происхождения, одним народом.

В  «Географии» Страбона в I  в  н. э. имеется упоминание о каком-то народе под названием «гаргареи», живущем в северо-восточной части  Кавказа.  По мнению Е.  И.  Крупнова, гаргары — предки ингушей.  У Ю. Дешериева  слово «гаргара», «гергара» на ингушском   и  чеченском языках означает «соседний», «близкий», «родственный». У Страбона называются «хамекиты» и  «исадики».   В. Б. Виноградов  высказывает предположение о том, что они являются предками вайнахов. У Плиния (24—79 гг. н. э.) говорится о двалах, которые тоже обитали на  Кавказе.  Вслед за  В.  Гамрекели15 Ю. Дешериев относит двалов «к наиболее вероятным   предшественникам   нахских  племен».  При этом автор делает интересный лингвистический анализ самого слова «двал», находя его  аналогию   в современных нахских языках, где известно слово «дал». Дал — Дал(а)  у нахов считался «верховным  богом  солнца и  неба». Слово «далуо//далов» в этом случае будет означать: тот, кто происходит от дал, дети дал-а. В «Географии» М. Хоренского   упоминаются   «кэсты» — «кисты», а   также   «нахчаматеане». Г. К. Мартиросиан слово «кусты» толкует как «кисты». Вместе  с тем  известно,  что  в  Нагорной  Ингушетии до  недавнего времени существовало Кистинское общество. Мартиросиан обращает внимание   и   на то, что  кисты   как  жители Кавказа   называются и древнегреческим географом Птоломеем. Относительно названия «нахчаматеанк» Ю. Дешериев путем глубокого лингвистического анализа показывает, что здесь тоже идет речь о предках вайнахских племен. Слову «нахчаматеанк»  ученый находит аналогию в современном чеченском языке, где оно бытует в форме «нохчо» (нохчуо) — чеченец, «нохчий» (нохчи) — чеченцы.

Все приведенные и другие данные свидетельствуют о том, что вайнахские племена были одними из ранних обитателей примерно тех же районов Северного Кавказа, где они проживают и теперь. Установлено, что вайнахские племена были одними из наиболее ранних обитателей Кавказских гор и ущелий, хотя точных исторических данных о времени их водворения в горы пока что не имеется. Местами первых поселений вайнахских племен считаются Верховья Аргуна и Ассы.

Б. Далгат считает вполне вероятным, что вайнахские племена были оттеснены в горы в период так называемого великого переселения народов под напором различных пришельцев19. Ю. Дешериев в свою очередь фиксирует внимание на том, что, по данным археологии, древнейшим памятником, характеризующим первобытнообщинный строй на территории Чечено-Ингушетии, является энеолитическое поселение у сел. Мужичи (Луговое) в Ассинском ущелье. Археологи относят его к третьему тысячелетию до н. э. Этот памятник показывает, что местные племена вели оседлый образ жизни в период перехода от камня к металлу20.

Ю. Дешериев высказывает интересные соображения о заселении вайнахами гор: «В силу каких-то исторических событий предки чечено-ингушского народа были загнаны, по-видимому, в Джераховское, Ассинское ущелья, высокогорный Галанчожский район. Из этих мест они стали постепенно переселяться»21. Дешериев считает, что основа чеченской народности, по-видимому, была заложена в местах Галанчожского района. Базой ингушской народности, очевидно, явились Джераховское и Ассинское ущелья. В данном случае, нельзя не вспомнить мнения Н. Ф. Яковлева, высказанного ученым по поводу центра культуры ингушей и чеченцев в прошлом. Таковым Н. Яковлев считал «культурно-религиозный центр, сложившийся в IX веке в Ассинском ущелье (в Нагорной Ингушетии) под несомненным воздействием культуры Абхазо-Грузинского царства». Ставя вопрос о том, когда же чеченцы сложились в национальность, Яковлев пишет: «Со второй половины XVI века начинается эмиграция ингушских племен из Нагорной полосы на теперешнюю чеченскую плоскость. Многочисленные нагорные племена из Нашаха, с верховьев Аргуна и из Чаберлоя вновь перемешались на плоскости, подпали под влияние соседних плоскостных культур (русской, кабардинской, ногайской, кумыцкой и калмыцкой) и дали в результате новую культурную область с новыми центрами, в которых сформировались новая культура и новый язык — чеченский. Таким образом, чеченцы и ингуши создались в общем из одних и тех же национальных элементов, но группировавшихся вокруг разных культурных центров, в разные эпохи и смешавшихся в разных пропорциях»22. Яковлев приходит к выводу, что в прошлом нет решительно никаких предпосылок, которые оправдали бы обособление ингушской к чеченской культуры и языка. Ущелье Галгачуэ (Ассинское) как центр древней культуры вайнахов называется и арабскими писателями — IX-X вв.23. В прошлом вайнахи занимали горную полосу Северного Кавказа от снежных гор Передового хребта до равнины и часть плоскости между реками Терек и Сулак.

Историкам  и  географам  XVIII  и   первом  половины  XIX  в. были известны названия: ингушей, чеченцев, кистов, джераховцев, карабулаков, мизджегов, галгайцев и др.,  которыми  обозначались  отдельные  горные  общества24  вайнахского  племени. В довольно длительный период жизни чеченцев и ингушей в горах у них  не  было  общеплеменного  названия25.  Оно  появилось позже, когда началось переселение чеченских и ингушских обществ с гор  на  плоскости.  Понятие   «собственно чеченцы» включало жителей Восточной Чечни, кроме ингушей. Слово «чеченец» стало  известно только  с  начала  XVIII   столетия и происходит от названия  аула  в  плоскостной  Чечне — Большой Чечень. Слово «ингуши» производилось от названия долины Ангуш  (Тарская),  куда  стали   выселяться   из   гор   первые ингуши.

В период заселения плоскости чеченцам приходилось сталкиваться с кумыкскими и кабардинскими феодалами. Кумыки завладели Качкалыком и частью Большой Чечни; кабардинцы — левым берегом Сунжи и частью Малой Чечни (горы в Малой Чечне до сих пор называются Черкесскими). Постепенно чеченцы оттесняют кумыкских и кабардинских феодальных завоевателей и занимают всю Малую и Большую Чечню до реки Сунжи. На плоскости чеченцы построили большие аулы, такие, как Чечень-аул, Герменчик, Майр-Туп, Гехи. Этим аулам уже не дают патронимических названии, их заменяют названия, заимствованные от рек, гор и местности. Жителей Большой Чечни называли «аргунал дихьара нах», т. е. зааргунский народ; жителей Малой Чечни—«гехихой», т. е. живущие при реке Гехи, и т. д. Такие крупные аулы, как Верхний и Нижний Наур, основаны чеченцами между реками Сунжей и Тереком после столкновения с русскими к 1783 г., куда чеченцы ушли на левый берег Сунжи.

У чеченцев и ингушей сохранились народные предания о происхождении и расселении отдельных обществ и даже отдельных фамилий и родов. Предания эти, помимо всего прочего, представляют определенный интерес с точки зрения «исторического обоснования»  героического эпоса  чеченцев  и ингушей. В них часто фигурируют легендарные родоначальники, которые изображаются могучими богатырями эпического склада. Тот или иной легендарный родоначальник выбирал себе определенную территорию, занимал се и вместе со своей дружиной отстаивал ее мечом от себе подобных. Древнейшими местами поселения чеченцев считаются Маасты и плоскогорье Нашах, и верховьях Чанти-Аргуна, Мартана, Гехи, Фортанги, Ассы.

Предания чеченцев упоминают трех братьев: Га, Ахо (или Ако) и Шото, которые будто были родоначальниками всего чеченского племени. От трех братьей Ако, Шото и Га образовались три общества: Галгай, Ако и Шото; первое — в верховьях Ассы, второе— и верховьях Гехи, третье — в верховьях Чанти-Аргуна и Шаро-Аргуна, притоков Сунжи. От этих трех обществ путем естественного роста и присоединения новых пришельцев образовались все остальные общества чеченцев, расселившихся па восток, север и запад. Все названия — Шото, Ако, Га (Галгай) — были именами предводителей, родоначальников-пришельцев; свое имя они переносят и на занятую территорию.

По другому чеченскому преданию, «некий акинец, по имени Арштхоо, выселившись из своего общества [горного Акинского общества] и спустившись с своим родом в Бамутское ущелье, основался у источников, называемых Черными Ключами [по-кумыкски— Карабулак]. От населения, основанного здесь Арштхоо, образовалось особое общество, называвшее себя… Лрштхой». У. Лаудаев записал предание о Шатсевском обществе, Шатоевцы проживали и верховьях Чанти и Шаро-Аргуна, по соседству с тушинами. К шатоевцам стали присоединяться многочисленные выходцы из Грузии, Аварии (Андии), Хевсуретии, Тушетии, греки и даже персияне — остатки войска Надир-Шаха, разбитого дагестанскими горцами и 1741 г. О преданиях ингушей Л. П. Семенов пишет, что основная версия их сводится к тому, что древнейшим местом поселения ингушей в пределах их области является ущелье Галгачуэ с сел. Эгикал, Хамхи, Таргим31 и др.

Родоначальником Джераховского общества считался Джерахмат, который якобы прибыл из Персии. О нем рассказывают, что он с незапамятных времен поселился в ущелье, по обеим сторонам  реки  Армхи. С ним  было  100  человек  дружины. Спустя некоторое время после этого переселения в Джераховское ущелье начали приходить другие переселенцы, Джераховское ущелье названо по имени родоначальника Джерахмата. По преданиям, зафиксированным Г. К. Мартиросианом, предка галгайцев звали «ГIа»; у него было двое сыновей ГIалгIя и ГIабертэ (кабардинец). ГIалгIа (ГIа) вышел из ущелья Геши Аргунского округа и, поселившись в Галгачуэ, основал Галгаевское общество, а ГIабертэ переселился и Кабарду, где основал Кабардинское общество. Впоследствии, когда и горах стало тесно, галгайцы начали выселяться на Тарскую долину, где будто бы построили 60 башен для обороны против кабардинцев, чеченцев и осетин. Отсюда они потом переселились в Назрань.

Н. Ф. Яковлев записал интересное предание о происхождении ингушей от богатыря Турпала33. Несмотря па то, что это предание носит явные следы мусульманства, распространившегося у ингушей только в XVIII—XIX вв., в его сюжете и образах совершенно очевидны древние эпические черты. Здесь рассказывается о том, что был человек но имени Турпал, что значит богатырь. Происходил он из Аравии. Этот человек мог спать в продолжение недели, а затем неделю бодрствовать. Он достиг страны ингушей и углубился в горы. В те времена ни зверь, ни птица — никто не жил еще в диких горах. Здесь он и поселился в пещере и завел скот и овец. У Яковлева интересно и другое предание — о Пхагал Бяри, личности уже в полном смысле эпической, так как этот прототип, как мы увидим далее, прочно вошел в эпос. Здесь сообщается о том, что ингуши жили в Галгаевском ущелье испокон века: «Поперек ущелья была сделана каменная стена, и стояла их стража у единственного входа. Без разрешения часовых никто не мог ни войти, ни выйти. Начальником у входа был некий Пхагал Бярий».

Много интересных предании о галгайцах записал и Б. Далгат у столетнего сказителя Газбыка Газневича Хабиева-Буржаева, жителя селения Арзи, и другого знатока ингушского фольклора — 60-летнего Ганыжа Абиевича Келигова-Фалханова, жителя  селения Фалхан. По рассказам сказителя Ганыжа, некогда жили три брата: Га, Орштхо (Арштхо) и Нахчо, от которых произошли все галгайцы, орстхойцы и нохчи. В представлении ингушей указанные три брата прибыли о горы с востока и поселились в месте Галга — и отсюда уже расселялись по всей чеченской и ингушской земле. Орстхои поселились в Датихском ущелье  Галгаевского общества по течению реки Асса, возле горы Квирилам (Сокол-ropa). Га остался жить в Галгае и дал стране свое имя. Нахчо отправился и Нахчи, т. е. в Чечню. В ауле Датих первыми из потомков Арштхо были Дзаг Арштхоев и двоюродный брат его Чопа, сын Борага. Этот эпоним, как мы увидим, вошел и в богатырский эпос. Б. Далгат пишет, что «Чопа Борган считается у ингушей героем и даже святым».

Арштхи начали расселяться по ущелью реки Асса и образовывали много селений по ее течению до самого Аки-Юрта на плоскости. Там их стали называть русские и кумыки карабулаками. Цоринцы, по народным преданиям ингушей, произошли от выходцев из Датиха, Галгаевского общества. Одно из преданий о переселении из Галгая и Цори представляет интерес эпической трактовкой темы. Последняя совершенно очевидна из самого рассказа: «В селении Тумги Галгаевского общества… находится два каменных столба; это памятники, поставленные жителями предкам их — Гую и его брату Цикме. Гуй, говорят, был двуротый: одни рот спереди, а другой сзади (мясо ел он передним ртом, а суп —задним; в передний рот он брал мясо с костями, a в задний выбрасывал кости); зараз он съедал целого быка. Когда он кричал, то его слышали из Хамхинского общества в Джераховском, через горы и леса; роста был огромного, богатырского» (могила  его,   по  уверению  сказителя,  имеет 5—6 саженей  длины). Само переселение Цикмы в Цори произошло, по преданию, по следующим причинам. Однажды Цикма, рассердившись на брата  Гуя, повез его в Тифлис и там передал его о руки князей, которые заковали его в цепи. Но Гуй одним движением разорвал цепи и возвратился домой. На пути и родине, верст за 20 от Галгая, из Мецхальского общества, он крикнул брату: «Смотри, берегись, брат, я иду! Не попадайся мне на глаза!» Цикма, услышав грозный голос Гуя, бежал в Цори. Гуй остался жить в Тумги один; его потомки и посейчас живут в Тумги40. Совершенно очевидно, что родоначальник Гуй изображен подлинным эпическим богатырем. Такова же богатырская природа и у другого родоначальника — Орцха Карцхал Малсага: «Сам он был богатырь: руками крутил мельничное колесо и, наложив путы ни коня, одни поднимал его с земли». Переселение в горах из одного общества в другое и прошлые времена шло непрерывно. Оно сопровождалось порою раздорами и столкновениями между разными родами и даже однофамильцами. Подобные события не могли не отразиться и в героических сказаниях вайнахов.

Предания о древних насельниках гор и их расселении способствуют выяснению многих сторон их эпического творчества. Из этих народных произведений можно почерпнуть некоторые данные исторического характера, так или иначе воспроизведенные в эпосе, уловить общее и особенное в самих сказаниях чеченцев и ингушей как таковых. Можно установить факторы воздействия па эти сказания эпических культур соседних народов, в особенности осетин, кабардинцев, кумыков, что является несомненным историческим фактом.

Теперь считаем важным охарактеризовать вкратце тот общественный строй, который в значительной мере запечатлелся в вайнахском эпосе. По твердо установившемуся в науке мнению, ингуши и чеченцы на протяжении длительного исторического периода жили родовым строем. Родовую организацию чеченцев, ингушей, карабулаков, кистов и других вайнахских пле-мен еще в ХVIII столетии фиксировали такие ученые, как И. А. Гильденштедт, Г. Георги, Я. Потоцкий, Ю. Клапрот, С. Броневский, Ж. Поли и др.

И. Дубровин пишет, например, что до Шамиля в Чечне не было общего управления, здесь господствовали родовые порядки.   Весь   народ    делился   на    общества,   состоящие   из   родов. Более обстоятельно родовая организация чеченцев и ингушей была изучена М. Ковалевским49 и Б. Далгатом. Ф. Энгельс в своем труде «Происхождении семьи, частной собственности и государства» рассматривал «родовые учреждения», существующие у некоторых культурно отсталых народов, «в более или менее чистой форме, или их следы и древней истории азиатских культурных пародов». Он фиксировал внимание и на описании рода различных кавказских племен у М. Ковалевского. Энгельс еще в 30-х годах прошлого столетия подчеркивал «живучесть унаследованного родового инстинкта» у многих европейских народов. «Я снова живо осознал,—писал он об Ирландии,— как глубоко еще сельское население живет там представлениями родовой эпохи». В своем труде Энгельс указывал на ту положительную роль, какую сыграл родовой строй в жизни германцев, ирландцев и других европейских народов в борьбе крестьян в средние века с угнетателями феодалами, так как сельская община (марка) дала крестьянам территориальную сплоченность и средства сопротивления. Многое из того, что писал Энгельс о пережитках родового строя у разных народов, можно сказать о чеченцах и ингушах, на которых родовой быт наложил значительный отпечаток и проявился в их духовном складе, в характерах, нравах и общественных учреждениях. Изучение памятников духовной культуры чеченцев и ингушей — их первобытной религии, мифологии, предании и сказании, относящихся к древней эпохе, — убеждает в наличии непосредственной связи с тем общественным, в данном случае родовым, устройством, которое было характерно для них на протяжении длительного исторического периода.

Предания о родоначальниках, как мы видели, носят следы родовой организации. М. Ковалевский считал, что «мифическое представление  об  общем  предке» есть одни из  главных  признаков родового устройства в эпоху полного сложения  агнатическиx родов. В эпических сказаниях чеченцев и ингушей наблюдается совокупность многих характерных признаков родового быта. Здесь в значительной степени отразилась и народная нравственность, выработанная в условиях родового строя. В этой связи считаем необходимым воссоздать общую картину родового быта чеченцев и ингушей в их прошлой жизни. По утверждению многих знатоков общественного строя чеченцев и ингушей, родовые порядки имели место одинаково у всего чеченского племени. Б. Далгат указывает на то, что чеченские общества состояли из тайп и гааров. Тайпа могла быть небольшой, как род или большая семья, но могла включать и несколько родов; все члены тайпы назывались «вежерий», «воша», а целая связь называлась «вошалла», или братство. Тайпы имели однофамильное патронимическое название по имени общего родоначальника.

То же самое наблюдалось и у горных ингушей. Каждый род имел особого главу, старейшину, или родового начальника, который признавался всеми дворами, входящими в род; общие дела всей тайпы решались советом старейшин, в котором участие женщин исключалось. Родовые старейшины у всех чеченцев и ингушей были старшими по летам или выдающимися личностями. Родовой старейшина играл в жизни рода значительную роль. Вместе с тем он имел власть только нравственного характера и как princeps gentis был primus inter pares — первым среди равных и не имел никаких особых прав или привилегий сравнительно с прочими родичами. Ему только всегда оказывали почет и уважение и считались с его мнением. Родовой старейшина, или родовой начальник, был у целого рода один, между тем как о каждом дворе и в большой семье были и дворовые старейшины. Глава рода действовал в общем согласии с дворовыми старейшинами, образующими родовой сход.

Б. Далгат отмечает, что и у осетин рядом с дворовыми старейшинами, образующими в совокупности родовой совет, или нихас (запечатленный в их нартском эпосе), существует еще и родовой старейшина; то же наблюдается у балкарцев, черкесов, сванов и т. д.55 Род у чеченцев и ингушей был агна-тическим и экзогамным, запрещающим внутриродовые браки. Все члены рода считали себя происходящими от одного легендарного предка. Б. Далгат считает, что «как нельзя обобщать явления искусственного происхождения чеченских родов (у М. Ковалевского), так нельзя утверждать, что существование рода было непременно связано с фактом происхождения всех его членов oт общего родоначальника, так как в числе родичей могут оказаться (но не всегда бывают) и принятые и род чужеродцы».

Внутри тайпы — братства и рода существовали единство и незыблемость родовых отношений для каждого сородича, тесная солидарность, круговая порука, помощь в брачных и иных делах (траур тайны и случае смерти се члена), соприсяжничество на суде друг за друга, брачные запреты в пределах тайпы и кровная месть, обязательная для всех членов потерпевшей тайпы. Связь между членами тайпы значительно ослабевала со временем, что было вызвано расселением однофамильцев по причине земельной тесноты и естественного роста населения. Вяры— это «настоящие роды со старшим по главе»,— пишет Б. Далгат. Жили они в одной родовой башне или в нескольких башнях, скученно, друг возле друга. У них был общий родовой котел, и котором в торжественных случаях варили пиво; у них имелась и общая родовая башня — «ВІов». Ладо сказать, что все нартские сюжеты героического эпоса чеченцев и ингушей постоянно предполагают наличие пещер и башен.

Башенный ансамбль селения  Эрзи  (раньше    было  16    боевых и    множество жилых башен; теперь целых осталось около трети)

Что же представляли собой эти башни? По описанию многих исследователей — Н. Грабовского, И. П. Щеблыкина, Б. Далгата и др., в Чечено-Ингушетии встречаются пирамидальные высокие башни, до 25—27 метров, выстроенные неизвестно когда на недоступных возвышенных местах. Это башни стратегические, по-чеченски их называют «БІав», по-ингушски «ВІов». Такую башню имел каждый сильный род. Вокруг стратегической башни группировались жилые башни. Они носят название «Галуан» по-чеченски и «ГIала» — у ингушей. Эти башни имеют три этажа. В нижнем помещался скот, а в верхних этажах— жилые комнаты для членов рода. Непременном принадлежностью рода являлся очаг посредине комнаты, и котором постоянно горел огонь и над которым висел котел на священной цепи. По свидетельству многих исследователей, общественное и нравственное значение культа домашнего очага было чрезвычайно велико. Домашний очаг, сосредоточивая вокруг себя членов семьи, имел организующее значение; культ его освящал власть главы семьи. Он делал невозможной месть за смерть родственника   родственнику и налагал  священную   обязанность мести чужеродцу зa каждую каплю крови члена семьи и рода. Иной paз одна башня заключала в себе весь род, по более или менее значительный род имел несколько башен, населенных однофамильцами, группировавшимися вокруг военной башни. В башнях, по преданиям, постоянно одна фамилия оборонялась от другой во время междоусобиц и кронных столкновений.

Все исследователи и знатоки жизни чеченцев и ингушей — У. Лаудаев, Ч. Ахриев, Б. Далгат, Н. Якорлев и др.— говорят, что различные общество часто представляли неродственные и враждебные друг другу группы. Существовали раздоры не только между фамилиями, но и между родами. Акинцы (от которых, по преданиям, произошли арштхойцы — карабулаки) считались самым воинственным, непокорным народом. Вражда обществ и фамилии, как мы увидим далее, запечатлялась и в эпосе чеченцев и ингушей, где набеги и межродовые раздоры занимают определенное место. Родовой быт чеченцев и ингушей сказался на их мировоззрении, нравственных нормах поведения, религиозных представлениях, народной мифологии.

checheninfo.ru